Реферат: Нестор Махно и национальный вопрос
Но где гарантии, что новые органы координации, плановые и статистические центры не замкнутся на себе, не превратятся в новый источник угнетения?
"Наша трудовая община будет иметь всю полноту власти у самой себя и свою волю, свои хозяйственные и иные планы и соображения будет проводить через свои органы, которые она сама создает, но которые не наделяет никакой властью, а только лишь определенными поручениями", - писали Н. Махно и П. Аршинов в мае 1919 года.
Это одна из первых формулировок концепции распыленной власти, которая затем разрабатывалась неонародниками, а сейчас, конечно вне связи с предшествующими мыслителями, принимается европейским движением "зеленых". Идеи возвращаются, потому что остаются породившие их проблемы. Демократическая мысль снова и снова приходит к выводу, что власть должна быть децентрализована и в территориальном, и в отраслевом отношениях. Объединение трудящихся (и не только сельские, но и городские) могут создавать органы с четкой задачей. Эти органы не имеют права присваивать себе дополнительные полномочия и объединятся в единую систему исполнительной власти. Связь между ними осуществляется через всесильное самоуправление трудящихся - съезды советов.
В построения Н. Махно бросается в глаза нарочитое нежелание детально описывать черты будущего общества. Не в пример многим социальным утопистам прошлого Н. Махно считает, что общины (советы) сами определят конкретные формы своего существования. Но принципы им определены достаточно четко.
Но будут ли эти принципы приняты крестьянско-рабочей массой? Согласится ли с ними народ страны, которому впервые за многие столетия представилась возможность самому определять свою судьбу? Массовое движение, начавшееся в 1917 году, было во многом созвучно идеям самоуправления и автономии. Фабзавкомы, многочисленные комитеты, союзы, да и сами Советы в первый период своего существования, были живым воплощением этих идей. Это давало большие шансы на успех анархическому течению, которое, по словам П. Аршинова, "отстаивало систему самоуправляющихся производственных Светов, фабрично-заводских комитетов, кооперативов".
И действительно, идеология будущих лидеров махновщины была поддержана широкими слоями крестьян Приазовья. Этот район характеризовался высокой хозяйственной активностью и давними традициями местного самоуправления. Крестьянам импонировало стремление анархистов избавить их от государственного гнета и от любых других форм эксплуатации. Проникая в массовое сознание крестьян, идеи вождей движения частично принимались, а частично корректировались, возвращаясь в резолюциях крестьянских съездов и собраний.
Начало этого диалога относится к весне 1917 года, когда Группа анархистов-коммунистов стала лидирующей силой в Гуляй-польском крестьянском Совете и повела борьбу против уездных властей, местных кулаков и помещиков. Эта борьба закончилась успешно - в сентябре 1917 г. анархисты начали в районе аграрную реформу, организацию на добровольных началах сельскохозяйственных коммун. Уже в этот период в Группе анархо-коммунистов выделяется Н. Махно, возвратившийся с каторги, которую отбывал за участие в террористической организации.
Заняв пост председателя крестьянского союза (затем Совета), Н. Махно развернул кипучую организаторскую работу. Но уже тогда в его взаимоотношениях с выборными органами проявлялись черты формальности - Совет в случае чего можно поставить перед фактом, навязать ему свое мнение, опираясь на "партийную" группу анархо-коммунистов. Читатель может возразить: разве мало было таких примеров в год рождения Российской демократии? Лидеров различных политических группировок волновало то, как отнесутся массы к тому или иному шагу, а не доля участия тех же масс в принятии решения. В том-то и дело, что когда люди не умеют обращаться с демократическими механизмами, они легче учатся обращаться с винтовкой.
После победы Советской власти на Екатеринославщине, Гуляй-Польский Совет продолжал держаться самостоятельно, огрызаясь на любое вмешательство близлежащего Александровского ревкома. Впрочем, последний своим административным рвением только мешал начинаниям гуляй-польцев, самое важное из которых в условиях надвигающегося голода заключалось в прямом продуктообмене с московскими рабочими.
Отношение двух "советских властей" в этот период можно охарактеризовать как недоверчивое. Ревком с опаской глядел на "самостийный" политический центр, игнорирующий любые указания; а махновцев раздражало вмешательство в их дела извне. Впрочем, такое соседство продолжалось недолго.
Развитие революционного процесса в Гуляй-Поле было прервано 16 апреля 1918 г. переворотом, совершенным под руководством украинских националистов. Через несколько дней в город вошли немецкие войска. Так перед революционерами Гуляй-Поля встал вопрос о вооруженном пути революции. Красногвардейские отряды, слабо связанные с местным населением, откатывались под напором немецкой военной машины. Эвакуировались и анархисты. Но не надолго.
В июле 1918 г. Н. Махно снова появился в родных краях. Он восстанавливал прежние связи с крестьянами, которых все более выводила из себя немецкая "продразверстка". В октябре удалось начать партизанские операции в тылу немцев. И тут неожиданно проявился военный талант Н. Махно. После боя в Дибривках, когда маленький отряд "махновцев" разбил целый батальон австрийцев, крестьяне поняли, что "батько" способен защитить их от оккупантов. Нравилась крестьянам и жестокая справедливость атамана. Расстрелы "врагов трудового народа", пылающие поместья и кулацкие хутора приучали народ к жестокости. Впрочем, вместе с "махновцами" в этот год "училась" вся страна, что не оправдывает, конечно, каждый отдельный урок.
Со времени своих первых побед Н. Махно мог рассчитывать на вооруженную помощь "мирного" населения в своих ночных налетах.
После ноябрьской революции в Германии, когда начался откат немцев на Запад, именно "махновцы" оказались хозяевами обширной территории Приазовья, граничившей с Донбассом, Крымом и крупным промышленным центром Украины Екатеринославом. После неудачного налета на этот город в декабре 1918 г. территория махновского района на некоторое время стабилизировалась. Перед лидерами движения стал вопрос о преобразованиях на освобожденных землях, об обороне их от вторжений извне. Собирались ли они "вводить анархизм" в Приазовье и на кого могли опереться в своей борьбе?
Н. Махно считал, что если массы не осознают необходимость борьбы со злом государственности, анархическое движение должно идти с ними, отодвигая свой анархизм на второй план: "…Когда массы начинают проявлять к нему доверие, оно не должно увлекаться этим доверием и не должно отрываться от различных изгибов первоначально развивающихся событий, хотя бы и не анархических, но революционных, в которых масса развивала свой начальный порыв. Но надо и не пропустить момента, когда с этими изгибами нужно и самим разойтись, и отвести от них трудящиеся массы".
Чуткость к требованиям широких слоев трудящихся района создавала движению прочную опору в крестьянской массе. Антикулацкая и антипомещичья направленность "махновщины" привлекли к ней и середняцкие, и бедняцкие слои. Голос бедняков звучит в резолюциях Второго съезда Советов Гуляй-Польского района (февраль 1919 года): "Впредь же до разрешения земельного вопроса окончательным образом съезд выносит свое пожелание, чтобы земельные комитеты на местах немедленно взяли на учет все помещичьи, удельные и другие земли и распределили бы их между безземельными и малоземельными крестьянами, обеспечив и вообще всех граждан посевными материалами".
Большую роль в движении играли и рабочие. Приазовье было чрезвычайно насыщенно разного рода предприятиями, начиная с черепичных и кончая машиностроительными и металлургическими. Рядом находился Донбасс, Екатеринослав, порты Азовского моря, где работали многие жители района. С началом хозяйственного кризиса они хлынули домой, и приняли активное участие в событиях. Достаточно сказать, что виднейшие лидеры движения П. Аршинов, Б. Веретельников, В. Белаш, Чубенко, и сам Нестор Махно были в свое время рабочими.
Многообразие социальных сил в движении порождало широкую палитру подходов к необходимым преобразованиям. Но значительный земельный фонд, конфискованный у кулаков и помещиков, давал возможность относительно безболезненно согласовывать различные интересы: желающие могли организовывать из своих участков сельскохозяйственные коммуны (крупнейшая из них им. Р. Люксембург насчитывала 285 человек и засеяла 125 десятин земли ("Путь к свободе", # 2, 1919 г.)), другие - укреплять общинные узы или оставаться на отрубах. Как мы уже видели, немалое внимание уделялось наделению землей малоземельных и пришлых. При помощи анархистов сельское самоуправление развивало и культурно-просветительскую работу, что позволило В. Антонову-Овсеенко отметить: "Гуляй-Поле - один из самых культурных центров Новороссии".
Какую роль играла в этих процессах политическая организация движения? Согласование различных мнений и интересов в масштабах всего района происходило на съездах Советов и фронтовиков. В 1919 г. таких съездов было три (январь, февраль, апрель). Их резолюции, принятые после жарких дискуссий, созвучны идеям лидеров движения: "В нашей повстанческой борьбе нам нужна единая братская семья рабочих и крестьян, защищающая землю, правду и волю. Второй районный съезд фронтовиков настойчиво призывает товарищей крестьян и рабочих, чтоб самим на местах без насильственных указок и приказов вопреки насильникам и притеснителям всего мира строить новое свободное общество без властителей панов, без подчиненных рабов, без богачей и без бедняков".
Резко высказывались делегаты против "дармоедов" чиновников. Мощная антибюрократическая тенденция движения не давала разрастись его собственной бюрократии. Наибольший аппарат имел штаб Махно, занимавшийся даже культурно-просветительской работой, но вся его гражданская (а формально и военная) деятельность находилась под контролем исполнительного органа съездов - Военно-революционного совета.
Очевидно, что гарантом сложившейся системы власти была Повстанческая армия, призванная ограждать общественные структуры от насильственного вмешательства извне и изнутри. Последнее было одной из главных проблем "махновского" штаба, начиная с января 1919 г. Периодические вспышки бандитизма были вообще чрезвычайно характерны для этого периода революции: "В городе грабежи, пьянство, разгул, которые начинают захлестывать армию", - докладывал после занятия Харькова командующий группой войск РККА В. Ауссем. Другой эпизод: "В конце апреля полк стоял на станции Тетерев, красноармейцы безнаказанно бесчинствовали - грабили, убивали пассажиров, убили несколько евреев", - вспоминает В. Антонов-Овсеенко о похождениях 9 полка РККА. Здесь уместно привести фрагмент беседы наркома Украины А. Затонского с красноармейцами, которых пришлось уговаривать не поворачивать на Киев, чтобы "разделаться с Чекой и Коммунией": "Наконец один ужо пожилой дядько спрашивает: "А чи правда, що Раковский жид, бо кажуть, що раньше большовики були, а потим жиди коммуниста Раковского посадили…" Удостоверяю, что товарищ Раковский самого православного происхождения, что коммунисты - это те же большевики…".
Разгул солдатского бандитизма, принимающего часто антисемитскую окраску, можно объяснить психологической ситуацией, в которой оказался солдат в 1918-1919 годах. Он был силой, на которую опиралась диктатура. Он добывал партиям власть и считал себя вправе в случае чего "навести порядок". Сила порождала ощущение вседозволенности, постоянные перебои в снабжении и выдаче жалования - ощущение "неблагодарности" со стороны властей.
Комплектование махновской армии из местных крестьян серьезно затрудняло бандитизм в основной зоне движения. Периодически его вспышки, особенно участившиеся в январе, встречались репрессиями, что позволило к весне стабилизировать положение. И все же эта сторона революции угнетала Н. Махно, который напишет в последствии: "В этой жестокой борьбе моральные стороны преследуемой нами цели будут неизбежно уродоваться и будут такими уродливыми казаться всем до тех пор, пока связанное с этой целью намечаемое нами дело борьбы не будет признано всем населением своим делом и не начнет развиваться и охраняться непосредственно им самим".
В январе 1919 г. до этого было еще далеко. Зона движения была окружена враждебной средой, отрезана от крупных городов и источников промышленного сырья. Стало ясно, что к идеалам приазовского крестьянина и его вождей в одиночку не приблизится. Тем временем набеги казаков Краснова на район переросли в методическое наступление генерала Виноградова. В конце января фронт приблизился вплотную к Гуляй-Полю. У махновцев кончались последние патроны, когда в район Екатеринослава вышли авангардные части РККА…
Взаимоотношения с Центральной Советской властью представляют собой наиболее драматичную сторону истории движения, в конечном счете определившую его трагедию. Основу сотрудничества этих двух сил составляли не только прагматические интересы, но и взаимооценка, общность понимания некоторых вопросов революции.
Первоначально обе стороны надеялись на то, что союзник осознает "свои ошибки" и перейдет на платформу оппонента. Если большевистское руководство возлагало в этом свои надежды на комплекс воспитательных и организационных мероприятий, то Н. Махно - скорее на логику революционного процесса, на сближение авангарда революции с позицией широких трудовых масс, в том числе и крестьянских:
"…В этих зеленых, толстых и сочных стебельках растет великая, не подлежащая цифровой оценке помощь революции. Нужно только, чтобы революционные власти поумнели и отказались от многого в своих действиях; иначе ведь население пойдет против революции; иначе население, трудовое население не найдет в завоеваниях революции полного удовлетворения и только одним отказом оказать революции добровольную материальную ("в смысле пищи") помощь нанесет ей удар несравненно более сильный, чем какие бы то ни было вооруженные отряды калединской, корниловской и иной контрреволюции".
Но ни та, ни другая сторона не собиралась "умнеть". Все более очевидным становилось различие самих подходов к решению социально-политических проблем. В ход пошли классовые оценки. Теория "мелкобуржуазности" любой оппозиции, возникающей в революционном лагере читателю известна хорошо. Она применялась и против махновского движения. Рассмотрим классовые оценки, которые теоретики последнего давали большевикам. Хотя эти взгляды были окончательно сформулированы уже после революции, сами подходы наметились несомненно переломной весной 1919 г. и видны во многих махновских документах.
Острый конфликт интересов крестьянства и части рабочих с политикой военного коммунизма привел к тому, что теоретики махновского движения начали распознавать за "военно-коммунистической" моделью действительную опасность - закрепление организационной работы за фиксированными слоями общества и монополизацию ими распоряжения как орудиями, так и результатами производства. А за этим неизбежна бесконтрольность в их деятельности.