Реферат: Политическая культура понятие и сущность

Политическая культура неразрывно связана с общенациональной культурой, социокультурными, национально-историческими, религиозными, национально-психологическими традициями, обычаями, стереотипами, мифами, установками.

Под политическим стереотипом понимают упрощенное, схематическое, деформированное и ценностно-ориентированное представление о политических объектах. Отличительными чертами стереотипа являются: персонификация событий, сильная эмоциональная окрашенность в восприятии и интерпретации событий, иррациональность, устойчивость. В обыденном сознании стереотипы могут заменять знания о политических объектах, значительно упрощая процесс ориентации, выработки и принятия решений в мире политики. Политический миф - это статичный образ, опирающийся на верования и позволяющий упорядочить и интерпретировать приводящие в смятение факты и события, структурировать видение коллективного настоящего и будущего. Политический символ - это знак, выполняющий коммуникативную функцию между личностью и властью. К политическим символам можно отнести флаг, герб и гимн государства, лозунги, памятные даты, политические ритуалы[5] .

Неотъемлемой частью политической культуры являются элементы политического сознания, прежде всего доминирующие в данном обществе или наиболее распространенные среди членов данной социальной группы. К ним, прежде всего, необходимо отнести укоренившиеся представления о разных аспектах политической жизни общества: о политической системе, ее отдельных институтах; о политическом режиме и т. д. Устойчивые политические представления, составляя часть политической культуры, способны играть весьма существенную роль в социальной практике, во многом определяя состояние политического сознания.

Нравственно-оценочный элемент политической культуры включает в себя ценности, идеалы, убеждения. Политическая культура исторически проявлялась, прежде всего, в понимании и поиске российским человеком социального идеала. Наиболее яркое отражение социальный идеал нашел в политическом менталитете, под которым понимается еще и национальный способ видеть мир и действовать в определенных обстоятельствах.

Наиболее устойчивыми являются традиции в политической культуре. В известном смысле традиции выступают как объективное, не зависящее от воли людей явление. В традициях отлагаются те элементы предшествующего политического опыта, которые объективно отвечают интересам и целям общества. Политические традиции представляют собой способ передачи образцов политического сознания и поведения, сформировавшихся под влиянием социальных факторов.

Поведенческий элемент. Структура политической культуры не ограничивается нравственными оценками. Поведенческий элемент предполагает осознанное участие граждан в обсуждении проектов государственных и партийных документов, в выборах субъектов государственной власти; в работе различных государственных и общественно-политических органов; в других конкретных видах, кампаниях, мероприятиях общественно-политической деятельности, а также членство в политических партиях, общественно-политических организациях и движениях.

Существенным аспектом поведенческого элемента политической культуры являются типичные для общества или группы политические установки. Политическая установка - это отношение субъекта к политическим явлениям, она способствует переводу представлений и ценностей в плоскость их практической реализации.

Ценностные отношения. В структуре ценностных отношений политической культуры выделяют общекультурные ориентации, отношения к власти, политическим явлениям.

Характер и направленность общекультурных ориентаций раскрывает место политических явлений в структуре ценностей личности, группы, общества. Значение мировоззренческих ориентаций состоит в том, насколько выбор политических позиций человека зависит от испытываемых им предпочтений к индивидуальным или коллективным ценностям.

Политическая культура предстает как результат длительного поиска различными поколениями политических ценностей и идеалов, тщательного их отбора в ходе проверки и закрепления на практике.

Будучи целостной, монолитной, политическая культура вместе с тем выступает как внутренне противоречивое, сложное явление. В ней всегда представлено творческое (новое) и рутинное (остаточное от прошлого), устойчивое и изменчивое, целостное и частичное. Отражая поиск новых идеалов, путей и способов их реализации, она содержит массу конфликтов, противоречий между личностным и общественным, мотивом поведения и самим поведением. Благодаря этому она способна ориентировать людей на политические действия или бездействия.

Таким образом, политическая культура предстает как совокупность установок на политическую деятельность, которые предопределяют выбор направления этой деятельности; как структура ориентаций, в которую включены знания о политической системе, чувства и суждения и мнения относительно нее.

§ 2. «Гражданская культура».

Понятие «гражданская культура» было введено Гэбриэлом Алмондом и Сиднеем Вербой в одноименной книге, увидевшей свет в 1963 г. и с тех пор находящейся в эпицентре споров о политической культуре. Исследователи, работавшие в бихевиористской традиции, но в то же время находившиеся под сильным воздействием методологии М. Вебера, ставили своей целью выделить тип политической культуры, в наибольшей степени способствующий стабильному функционированию и развитию либеральной демократии. Работа основывалась на результатах широкого опроса общественного мнения, который в 1959-1960 гг. был проведен одновременно в пяти странах: США, Великобритании, ФРГ, Италии и Мексике.

Действуя вполне в веберовском духе, авторы начали с того, что выделили три чистых типа политической культуры:

· Приходская (parochial ); в российской литературе иногда переводят как «патриархальная» или «традиционная» ( но первое – неправильно, а второе – не совсем точно);

· Подданическая (subject ) переводят также «субъектная», «объективная», «культура зависимости» и т.д.;

· Культура участия или партиципаторная (participant ).

В приходской культуре знания о государстве, эмоции и суждения о связанных с ним ценностях близки к «нулю»; этому типу свойственны индифферентность, отсутствие ожиданий, аполитичность основной массы населения. Она как бы не отдает себе отчета в существовании государства, целиком замыкаясь на своей приверженности родной деревне, городку, региону. Приходская культура может сразу стать господствующей в молодых государствах (Гана, Заир), но сохраняется в индустриально развитых странах, когда кругозор граждан ограничивается приверженностью «корням».

Подданическая культура имеет место тогда, когда государство представляют в основном как источник «спускаемых сверху» норм, которые нужно соблюдать, и регламента, которому нужно подчиняться: люди либо боятся наказания, либо ожидают благ.

Наконец, культура участия предполагает, что центральную власть рассматривают одновременно и в плане спускаемых сверху указаний, и в плане возможности идущего снизу участия заинтересованных лиц в процессе принятия решений. Люди уверены, что они могут играть активную роль в политике, хотя саму эту возможность (как систему в целом) они могут оценивать по-разному.

Основной вывод Алмонда и Вербы состоял в том, что оптимальным для стабильной либеральной демократии (в общем подходе к которой они были близки к «плюралистической модели») является такой тип культуры, где превалирует культура участия, однако её преобладание уравновешивается достаточно распространенными элементами двух других «чистых типов». Сочетание всех трех типов с преобладанием культуры участия и получили название гражданская культура. Человек – носитель гражданской культуры – активно участвует в политике, чтобы довести свои предпочтения до сведения правительства, но не настолько втянут в процесс принятия решений, чтобы навязывать свою волю властвующей элите. Часто граждане сознательно отказываются от участия, чтобы предоставить руководству значительную свободу маневра.

Исследователями была разработана система показателей, позволявших зафиксировать наличие и отсутствие гражданской культуры. Как «работали» эти показатели? Ограничусь лишь одним примером. В специально составленной анкете респонденту предлагалось отметить характеристики его страны, которыми он гордится. Допущение Алмонда и Вербы состояло в том, что наличие гражданской культуры предполагает высокий уровень гордости населения за свою страну, и в особенности за ее политическую систему.

Отражение гордости за свою страну, %

Предмет гордости	США	Велико-британия	ФРГ	Италия	Мексика
Политические институты	82	46	7	3	30
Социальные гарантии	13	18	6	1	2
Экономическая система	23	10	33	3	24
Национальный характер	7	18	36	11	15
Духовные ценности, религия	3	1	3	6	8
Вклад страны в искусство	1	6	11	16	9
Вклад страны в науку	3	7	12	3	1
Природа страны	5	10	17	25	22
Ничем не гордятся, не знают и т.д.	4	10	15	27	16

Примечание: Каждый респондент мог отметить несколько пунктов.

Этот, а также ряд других опросов позволили ученым прийти к заключению, что наиболее явно гражданская культура была представлена в США и Великобритании, причем в последней «подданические» ориентации играли несколько более важную роль. В остальных изученных странах наблюдалась та или иная степень отклонения от гражданской культуры. Впрочем, Алмонд и Верба прогнозировали, что со временем разрыв между политическими культурами отдельных стран «свободного мира» будет сокращаться. Замечу, что этот прогноз в целом оправдался.

Однако по прошествии времени стали ясны и серьезные ошибки Алмонда и Вербы. Исследователи предполагали, что высокий уровень оптимизма по поводу перспектив либеральной демократии, свойственный послевоенным США и Великобритании, сохранится и впредь. Однако уже во второй половине 60-х гг. в этих странах началось заметное снижение гордости за политические институты. Если говорить о США, то здесь сыграли свою роль и неудачная война в Юго-Восточной Азии, и уотергейский скандал. Исследование 1978 г. Показало, что лишь 9% американцев оценивали способность партий, Конгресса, президента и федеральной бюрократии и управлять страной на «хорошо». Примерно тогда же почти 60% опрошенных выразили согласие с утверждением: «люди, стоящие у власти, сами не знают, что творят», а почти 40% согласились с еще более сильным тезисом: «люди, стоящие у власти, - немного чокнутые» (исследования, проведенные университетом штата Мичиган). Значение этих данных, собственно, не в том, что они доказали отчужденность граждан от политических институтов, так как недоверие к носителям государственной власти может легко уживаться с глубоким уважением к ее принципам и конституции; к тому же в 80-х гг. большинство американцев вновь стало относится к своему государству лучше. Однако развитие США и Великобритании в 60-70-х гг. продемонстрировало несостоятельность одного из главных тезисов Алмонда и Вербы – о прямой детерминации стабильной либеральной демократии гражданской культурой. Политическая культура оказалась более динамичной, а ее воздействие на форму правления – менее прямым, чем ожидали исследователи.

Не избежала критики и разработанная Алмондом и Вербой методика изучения политической культуры. Например, по поводу приведенного выше примера с «гордостью за свою страну» неутомимый борец против сравнительного метода А. Макинтайр писал: «Алмонд и Верба не задаются вопросом, действительно ли понятие «гордость» имеет одно и то же значение в разных странах, т.е. действительно ли они спрашивают респондентов об одном и том же… В итальянской культуре – особенно на юге страны, но так же и на севере – понятие «гордости» неразрывно связано с понятием «чести» Человек гордится тем, что может затронуть его честь. Если предложить итальянцам ранжировать объекты, затрагивающие их гордость, многие, не задумываясь, поставят на первое место честь близкой женщины – ассоциация, которая едва ли придет в голову многим англичанам».[6] Естественно, Макинтайр весьма скептически оценивает полученные американскими исследователями результаты. Возразить на это можно лишь то, что в данном случае критик выбрал для удара одно из наиболее уязвимых мест методики Алмонда и Вербы. В конце концов, далеко не все понятия так многоязычны, как «гордость». Вопросы о том, часто ли респондент посещает митинги или читает ли он колонки политических комментаторов в газетах, будут звучать одинаково и для итальянца, и для англичанина.

Наконец, стоит отметить, что неудачной оказалась и попытка применить разработанную Алмондом и Вербой методологию к изучению эгалитарно-авторитарных режимов. С появлением на Западе в начале 70-х гг. значительного числа выходцев из СССР такие попытки предпринимались не один раз, ибо считалось (и, видимо, справедливо), что эмиграция не может полностью «перекроить» человека. Однако выявить политическую культуру, способствующую стабильному функционированию и развитию коммунистического режима (т.е. своего рода аналог гражданской культуры), так и не удалось. Более того, выяснилась парадоксальная вещь. Крупнейший исследователь советской политической культуры Стивен Уайт писал о ней: «Это – смесь конформизма и несогласия, подлинной преданности советской системе, гордости за ее достижения и острого скептицизма по поводу лиц, несущих ответственность за текущее управление».[7] Вскоре после того как это заявление Уайта было опубликовано, один политолог заметил, что в нем можно, не погрешив против истины, заменить слово «советский» на «британский». Иными словами, лучше всего советская политическая культура описывалась как гражданская культура – она тоже была преимущественно культурой участия с вкраплением подданнических и приходских элементов.

Как мы видим, значительная часть критики в адрес Алмонда и Вербы была связана с эмпирической неадекватностью работы в целом или их отдельных интерпретаций. Можно ли связать эти частные недостатки с более фундаментальными, теоретическими просчетами? В новейшей литературе предпринимались такие попытки, и их надо признать убедительными. Как отмечают критики, Алмонд и Верба с самого начала оставили без должного обоснования такой важный элемент своей концепции политической культуры, как представление об ее устойчивости. И действительно, сама постановка проблемы о каузальной взаимосвязи политической культуры и политического режима была бы бессмысленной, если бы политическая культура рассматривалась как нечто текущее и нестабильное. Тогда она просто не смогла бы выступать в качестве независимой переменной. Недоработка Алмонда и Вербы, с точки зрения критиков, состояла именно в том, что устойчивость политической культуры была ими просто постулирована, но не осмыслена теоретически, в результате чего концепция гражданской культуры оказалась «глухой» к динамике реального мира. Надо констатировать, что за десятилетия, прошедшие после выхода в свет «Гражданской культуры», эта проблема так и не получила разрешения. Рост влияния теории рационального выбора сделал изучение политической культуры не очень модной специализацией. И действительно, основные посылки «политико-культурного» и «рационально-выборного» подходов диаметрально противоположны. С точки зрения Алмонда и Вербы, культура важнее институтов. Она не только способна устоять перед лицом институциональной динамики, но и определяет эту динамику. С точки зрения теории рационального выбора, институты важнее индивидуальных установок

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Политическая культура всякого общества объективно стремится к консенсусу, т. е. к принятию всеми членами общества единых ценностей, но реально это невозможно, поскольку во всех обществах существует множество подгрупп, имеющих различные политические ориентации, убеждения, взгляды и традиции. Поэтому гораздо чаще встречается такой феномен, как «политическая субкультура», которая воспринимает часть ценностей общей культуры, но базируется в основном на иных ценностях.

??? ???????????? ???????????? ?? ???????? ??????? ???????????? ??????????, ????????? ? ?????????, ?????????? ?????? ?? ??????????? ????????. ??????????? ??? ??? ???????? ????? ????????, ??? ?????????? ?????, ?????????? ?????????????, ???????, ????? ?????????? ? ??. ?????????? ???????????? ??????????? ????? ???? ?????????, ??????????, ????????????, ?????????? ???? ?????????-???????????? ??????????.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: