Реферат: Роль Судьбы и Бога в миропонимании средневекового человека

меч ли, немочь ли

сокрушат тебя

… как и всех

смерть пересилит!

Однако Беовульф на самом деле и не жаждал власти. Он стал правителем лишь после того, как умерли или погибли конунг Хигелак и его наследники. До этого он владел подаренными ему территориями и являлся в лучшем случае советником Хигелака. Здесь оговаривается, что «державой владел/ только конунг,/ законный владыка».

Власть силы, стремление к богатствам и подвигам ради личной славы, культ физического тела – из всего этого можно сделать вывод, что основные принципы христианской этики еще не закрепились в сознании. Архаичное мышление автора, как представителя той эпохи, ясно просматривается сквозь вуаль, опущенную на общество новой религией. Человек средневековья в первую очередь язычник, чаще не по собственной воле обращенный в христианскую веру. И нельзя требовать от него слишком многого в понимании сути христианского мировоззрения. Известно, что на такое глубинное осознание основных принципов христианства ушли столетия. Да и сейчас, к сожалению, скорее всего далеко не каждый, называющий себя «истинным христианином» является в сущности таковым.

Однако, проследив такой ход мыслей автора, можно выявить ряд очень важных представлений средневекового человека относительно его миропонимания.

Судьба и Бог – две ипостаси Единого.

Поэма усеяна упоминаниями о Судьбе практически на каждой странице, но понять конкретное отношение к ней автора представляется довольно непростой задачей. В одном месте Судьба является владычицей Земной («…Судьбою-Владычицей/ обреченный на смерть…» ), в другом – лишь орудием в руках Всемогущего Бога («…Да сбудется воля/Владыки Судеб…»; «…Судьба их вершима Богом…»; «Судеб Владыка,/Повелитель Времени» ). Однако, как упоминалось выше, отношение к Богу было весьма противоречивым.

Для начала следует отметить его архаичность. Здесь нельзя говорить о современном понимании Бога, олицетворенного в первую очередь в образе Иисуса Христа. Бог для средневекового человека – ветхозаветный, всемогущий и карающий, обрекающий непокорных ему на муки и страдания. В таком случае его можно назвать и Творцом и Владыкой Судеб людских.

С другой стороны, иногда мне кажется, что в сознании автора происходящие события не всегда до конца укладываются ценностями, проповедуемыми новой религией. Вот тут и поднимается более глубокий, архаичный, языческий пласт. Под действием определенных, прессинговых обстоятельств человек впадает в ситуационный, религиозный регресс. Тогда и взывают к такой силе, как к Судьба, Причем употребляется этот термин нередко с негативным оттенком. Например, в тех ситуациях, где нельзя найти явной причины наказания: где не видно явного согрешения, где автор не понимает за что обрушились такие беды, - именно в такой ситуации появляется Судьба.

Именно на Судьбу, а не на Бога сетует в конце поэмы Беовульф за несправедливо пресеченный род Вагмундингов:

Чье семя сгинуло,

Судьбою похищено:

в час предначертанный

ушли знатнейшие…

Или также в рассказе Хродгара Беовульфу о гибели многих достойных героев от рук Гренделя. Такая травма, нанесенная обществу пособником темных дьявольских сил, такое количество пролитой крови невинных людей явно не укладывается даже в еще не устоявшемся в религиозном отношении сознании конунга:

Судьба безжалостная

уносит воинов

в схватках с Гренделем,

но Бог поможет

воздать злодею

за горести наши!

Можно так же сказать, что на более поверхностном, примитивном уровне Судьба и Бог противопоставляются друг другу как равносильные начала. Начало языческое и начало христианское противоборствуют здесь между собой за приоритетное положение в мировоззренческой нише средневекового человека.

Такая дуалистичность прослеживается и в другом эпизоде:

Небо укажет,

Бог рассудит,

Кому погибнуть…

И дальше:

И если я сгибну…