Статья: Власть и собственность
В начале XIX в. И. Бентам, известный английский политолог и правовед. а также другие радикально настроенные мыслители были склонны рассматривать политическую свободу как средство достижения свободы экономической.
Теоретическое обоснование важности частной собственности для социально-экономического развития, ее связи с политической свободой и прогрессом общества сыграло историческую роль. В ходе буржуазных и буржуазно-демократических революций, глубоких реформ в ряде стран Европы и в США были осуществлены общедемократические политические преобразования (в частности, восторжествовало всеобщее избирательное право), за ними последовали реформы экономические, обеспечившие большую свободу конкуренции, а итогом явилось улучшение благосостояния собственников и усиление социальной политики государств. [c.188] В то же время отсутствие в XIX – начале XX в. частной собственности у класса пролетариев являлось причиной базового противоречия индустриального капитализма – противоречия между трудом и капиталом. Это противоречие выражалось в забастовках, бунтах, революционных движениях.
Идеологи рабочего движения – К. Маркс и Ф. Энгельс – уделили значительное внимание анализу проблемы собственности и ее связи с политикой и правом. Они отмечали ее позитивную роль в истории человечества, положительно оценивали собственность производителя на средства производства. Вместе с тем. К. Маркс и Ф. Энгельс справедливо, полагали, что частная собственность, сконцентрированная в руках привилегированной верхушки общества, является причиной социального неравенства и антагонизмов. Они восприняли из предшествовавшей социально-философской и политической мысли сугубо критическое отношение к частной собственности, выступали за “экспроприацию экспроприаторов”, за национализацию крупной частной собственности после социалистической революции, за создание “кооперативных производственных товариществ на государственных землях”7.
Процесс ликвидации частной и установления общественной собственности представлялся К. Марксу и Ф. Энгельсу в следующем общем виде: все отрасли производства будут изъяты из рук отдельных, конкурирующих между собой частных собственников; весь капитал, все производство, весь обмен будут сосредоточены в руках нации, развиваться по общественному плану и при участии всех членов общества; деньги станут излишними; каждый отдельный производитель будет получать от общества квитанцию о том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов) и по этой квитанции он будет получать из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда (К. Маркс. “Критика Готской программы”).
Понадобилось не так уж много исторического времени, чтобы показать утопичность, несостоятельность идеи замены денег “трудовыми квитанциями”, как и всей концепции безрыночного хозяйства, в котором Исключительным собственником средств производства, единственным работодателем, регулятором всех цен, заработных плат и прибылей выступает государство. [c.189]
Характерно, что В.И. Ленин и партия большевиков, которые после Октябрьской революции 1917 г. в течение нескольких лет проводили политику “военного коммунизма” (полный контроль государства над промышленными и продовольственными запасами, насильственное изъятие излишков и части необходимого продукта у крестьянства, карточная система), были вынуждены сразу после окончания гражданской войны в России (1921) разработать и осуществить “новую экономическую политику”, сущность которой сводилась к признанию необходимости частнособственнических, рыночных отношений под контролем государства. Речь, по сути, шла о концепции и практике “товарного социализма”. Благодаря ей к концу 20-х гг. XX в. Россия преодолела экономическую разруху, восстановила хозяйство и стала развиваться быстрыми темпами.
Следует также сказать, что К. Маркс, не оставляя частной собственности места в посткапиталистическом обществе, тем не менее показал, что отсутствие или, во всяком случае, слабое развитие во многих странах Востока частной собственности на землю (земля была либо общинной, либо государственной) лежало в основе так называемого “азиатского способа производства”, определившего, начиная примерно с XV в., историческое отставание Востока от Запада. Идиллические, на первый взгляд, восточные сельские общины представляли собой натуральные хозяйства, где все производилось и делалось вручную. Это были замкнутые производственные единицы, редко вступавшие в отношения друг с другом.
Все это существенно препятствовало отделению ремесла от земледелия, появлению простого товарного, а затем и капиталистического производства. Застой в экономике, деспотизм в политике, в формах правлений господствовавших социальных групп и классов, узость восприятия человеческим разумом действительности, низкий жизненный уровень людей – такова, по Марксу, цена усилья азиатского способа производства, отсутствия частной собственности на землю.
Любопытно: если бы обо всем этом мог знать Руссо, стал бы он проклинать того человека, который первым огородил участок земли кольями и сказал “это мое”? Может, напротив, он посоветовал бы воздвигнуть этому человеку величественный памятник?
Частная собственность была великим двигателем человеческой цивилизации. Без нее не было бы таких уникальных явлений мировой истории и культуры, как античные Греция и Рим, блестящая эпоха Возрождения. Современный капитализм на базе существенно модернизированной частной собственности продемонстрировал способность пойти навстречу растущим запросам людей, внести необходимые коррективы в структуры политической власти. [c.190]
От какого наследства мы отказываемся. При всем разбросе мнений о прошлом, настоящем и будущем России нельзя, видимо, не признать, что экономическая система государственного социализма, основанная на монополии “общенародной” собственности, государственном планировании и регулировании всего и вся, показала свою историческую ограниченность. Если на каком-то этапе, в специфических условиях “капиталистического окружения”, войны и ее последствий, широко используя административно-командные методы, экономическая система государственного социализма могла до поры до времени противостоять экономической системе капитализма и претендовать на соревнование с нею, то с наступлением эры НТР соревноваться могли лишь несколько отраслей, связанных с космической и военной техникой. В других отраслях промышленности, транспорта, связи, сельского хозяйства, призванных обеспечивать повседневные нужды людей, СССР существенно отставал.
И это относится не только к СССР. но и ко всем странам Европы, Азии, Латинской Америки, входившим в мировую социалистическую систему. Больше того, волею судеб некоторые народы, страны были разъединены. Северная Корея, Северный Вьетнам, ГДР принялись осуществлять у себя модель экономического развития, близкую к советской; Южная Корея, Южный Вьетнам, ФРГ остались приверженными капиталистическим принципам. И опять результаты не в пользу огосударствленной экономики.
Исторический опыт развития стран “государственного социализма” показал, что адекватно ответить на вызовы информационной эпохи смогли те из них, которые стали руководствоваться концепциями “рыночного социализма” применительно к новым условиям (Китай, Вьетнам) или вставшие на “западный путь” разумно регулируемых рыночных отношений, создания правового и социального государства (Чехия и др.).
Стало быть, дело не в том, что одни народы могут, а другие якобы не могут хозяйствовать эффективно, а в условиях хозяйствования, в отношениях собственности, в интеллектуальном и организационном потенциале правящей элиты, которая не может (или пока не может) предложить и реализовать оптимальную модель социально-экономического развития, отвечающую конкретным условиям страны, интересам большинства ее населения, характеру современной эпохи.
Возможно, история еще не сказала последнего слова в отношении того, на что способна общественная собственность, ибо та государственная собственность, которая была в странах государственного социализма, не может претендовать на статус общественной. Она не имела своего настоящего хозяина – трудящегося человека и являлась как бы ничейной. Можно только удивляться по поводу того, как долго государственная собственность могла обходиться без своего хозяина, трудящегося человека и как долго трудящийся человек мог обходиться без собственности (не считая личной). [c.191]
НТР: метаморфозы собственности. Научно-техническая революция, развернувшаяся на Западе во второй половине XX в., коренным образом изменила систему взаимоотношений труда и капитала. Если Маркс и Энгельс имели все основания рассматривать капитал как собственность, эксплуатирующую наемный труд, увеличивающуюся лишь при условии, что она порождает новый наемный труд, чтобы снова его эксплуатировать, то сейчас все больше утверждается мнение, что резкое увеличение доли наемного труда, его оплаты в национальном доходе (с 30–35% до эпохи НТР до 65–70% в настоящее время) свидетельствует о развитии процесса преодоления эксплуатации даже в рамках юридически прежней формы собственности8. Кстати сказать, К. Маркс в т. III “Капитала” говорил о возможности упразднения капитала как частной собственности в рамках самого капиталистического способа производства, имея в виду появившиеся уже тогда акционерные общества9.
В связи со структурными сдвигами в экономике происходит сокращение – и относительное, и абсолютное – удельного веса промышленных рабочих. Так, в странах Европейского сообщества на промышленность приходится менее трети работников наемного труда, на непроизводственную сферу – 60%, на сельское хозяйство – 8%.
В новых наукоемких отраслях производства традиционного “рабочего класса” нет. Нет и традиционных служащих. Рабочие способны выполнять функции служащих и наоборот. Высшее и среднее специальное образование становится базовым для многих профессий. На профессии с преобладанием творческого труда приходится основной приток рабочей силы: в США – 85%. в ФРГ – 89%. в Японии – 90%. в Великобритании – 95%.
Образование “среднего класса”, вбирающего в себя основные слои рабочих, служащих и интеллигенции, в развитых странах стало реальностью. Традиционный “могильщик капитализма” в виде пролетария, занятого немеханизированным физическим трудом, символизирует сегодня уже прошлое. Перед большинством трудящихся в развитых странах стоит проблема не как выжить, а как жить лучше. Собственниками своего жилья стали самые широкие слои трудящихся: во Франции – более половины граждан, в Японии – свыше 60%, в Великобритании и Бельгии – две трети семей, в США – четыре пятых10. [c.192]
Активно внедряются новые социальные технологии. Одной из них является программа образования собственности капитала (Еmployee Stock Ownership Plan – ESOP). Она основывается не на коллективизации частной собственности, а на полном ее восстановлении для всех сотрудников. Каждый желающий получает свою долю в собственности компании в виде акций и оплачивает эту долю не наличными деньгами, их может и не быть, а за счет будущей прибыли, которая тоже подлежит регулярному разделению. В США с 1974 г., благодаря применению таких программ, уже свыше 11 миллионов трудящихся стали совладельцами собственности в более чем 10 тысячах компаний, включая и наиболее крупные корпорации11.
В Японии же главной особенностью капитала является то, что основными владельцами акционерного капитала выступают учреждения и корпорации. Доля индивидуальных инвесторов в общем акционерном капитале снизилась в послевоенные годы с 60 до менее 20%.
Сегодняшние реалии развитых стран позволяют утверждать, что там частная собственность в ее чистом виде сохранилась в довольно узкой сфере “общественного бытия”. Когда каждый работник имеет свою долю в собственности и прибыли предприятия, это уже не частная собственность, а то, чему больше походит другое название, – коллективная частная собственность. Когда же коллективы производителей выкупают частные предприятия и сами организуют выпуск и реализацию продукции, – а этот процесс набирает силу, – то налицо уже не коллективная частная собственность, а групповая трудовая собственность. Примечательно, что эти предприятия демонстрируют большую эффективность и жизнестойкость в системе развитого рыночного хозяйства, чем частные.
§ 3. Россия: преобразование собственности
Вряд ли кто-нибудь возьмется сегодня утверждать, что правящие круги России в конце 1991 – начале 1992 г., отказываясь от социалистических основ хозяйствования, имели четкий план действий на перспективу. Власть руководствовалась принципом: надо ввязаться в бой со старым, а там видно будет. Правда, стараниями государственных деятелей, экономистов-рыночников, отдельных хозяйственников и публицистов была создана некая схема того, что должно было произойти. Теоретически, в самом общем виде, эта схема выглядела примерно так.
• Магистральный путь преобразования экономики, отношений собственности в России лежит в создании многоукладной экономики в форме государственных, кооперативных, акционерных, частных, смешанных предприятий, не просто сосуществующих, а взаимодействующих, конкурирующих между собой. [c.193]
• Частной собственности и частной инициативе, частному предпринимательству следует дать “зеленую улицу”, оборудовав ее “светофорами”, т.е. соответствующим законодательством.
• Одно из важных условий экономического прогресса – привлечение иностранного государственного и частного капитала.
• Переход к рынку, который предполагает частную собственность, – не цель, а средство того, как обустроить Россию, как превратить бедную Россию без богатых в богатую Россию без бедных.
Исследования Международного банка реконструкции и развития, проведенные в августе 1990 г., т.е. до начала “шоковой приватизации”, и в начале 1992 г., предполагали, что в России государство должно играть центральную роль по меньшей мере в четырех областях, имевших первостепенную важность для перехода к рыночной экономике:
а) соблюдение социального равенства, гарантирующего общественную стабильность, необходимую для продвижение реформ;