Сочинение Базаров как зеркало русского нигилизма (роман И.С. Тургенева «Отцы и дети»)

    Евгений Базаров — самый привлекательный, самый значительный, но и самый противоречивый герой тургеневского романа «Отцы и дети». Он, в отличие от «не настоящего нигилиста», своего друга Аркадия Кирсанова, нигилист самый что ни на есть настоящий. Что же такое нигилизм? Постоянный базаровский оппонент стареющий аристократ Павел Петрович Кирсанов, упрекая молодого разночинца — поклонника естественно-научных методов и противника всех и всяческих авторитетов — в нигилизме, подразумевает под этим словом огульное отрицание достижений современной (в условиях России — дворянской) цивилизации, непризнание установленных норм поведения в обществе. Базаров в споре с Павлом Петровичем провозглашает: «Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным... В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем.
    — Все?
    —Все.
    — Как? Не только искусство, поэзию... но и...
    — Все, — с невыразимым спокойствием повторил Базаров.
    — Однако позвольте, — заговорил Николай Петрович. — Вы все отрицаете, или, выражаясь точнее, вы все разрушаете... Да ведь надобно же и строить.
    — Это уже не наше дело... Сперва нужно место расчистить».
    Главный герой «Отцов и детей» фактически призывает к революции, к уничтожению существующего общественного порядка, чтобы на расчищенном месте сподручнее было бы строить прекрасный новый мир в соответствии с социалистическими идеалами. В то же время Базаров верит в созидательную силу науки и отрицает какое-либо значение поэзии и искусства. Он утверждает, что «порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта», что «Рафаэль гроша медного не стоит», что Пушкин — это «ерунда». Базаров не верит в слова, он всецело человек дела и иронически заявляет Павлу Петровичу: «Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы... подумаешь, сколько иностранных... и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны». Тургенев симпатизирует своему герою, но, как честный художник, показывает и малопривлекательные черты «новых людей». Базаров убежден, что работает на благо народа. Но найти общий язык с мужиком ему так и не удается. Базаров над ним подтрунивает, обращается с явной иронией: «Ну, излагай мне свои воззрения на жизнь, братец, ведь в вас, говорят, вся сила и будущность России, от вас начнется новая эпоха в истории...» Нигилисты в народ, как самостоятельную силу, не верят и рассчитывают главным образом на самих себя, надеются, что крестьяне будут потом увлечены положительным примером разночинцев-революционеров.
    Писатель называл Базарова «выражением новейшей нашей современности». Позднее людей этого типа, появившихся в России накануне отмены крепостного права, стали называть не только «нигилистами», но и «шестидесятниками» — по времени начала их деятельности, совпавшем с десятилетием реформ. Однако реформаторский путь базаровых не устраивал, им хотелось более радикальных и быстрых перемен. При этом не было никаких оснований сомневаться в их личном бескорыстии. Сам Тургенев свидетельствовал в одном из писем: «Все истинные отрицатели, которых я знал, — без исключения (Белинский, Бакунин, Герцен, Добролюбов, Спешнев и т.д.), происходили от сравнительно добрых и честных родителей. И в этом заключается великий смысл: это отнимает у деятелей, у отрицателей всякую тень личного негодования, личной раздражительности. Они идут по своей дороге потому только, что более чутки к требованиям народной жизни». Правда, у Базарова чутья к народной жизни как раз и не хватает. Однако убеждение, что он знает, как крестьяне должны жить для своего счастья, у тургеневского героя, безусловно, присутствует.
    Тургенев в одном из писем так охарактеризовал свое видение образа Базарова: «Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, до половины вышедшая из почвы, сильная, злобная, честная, — и все-таки обреченная на гибель, — потому что она все-таки стоит в преддверий будущего...» Автор «Отцов и детей» полагал, что время Базарова еще не наступило, хотя имел мало сомнений, что рано или поздно такие люди должны восторжествовать в России. А другой великий русский писатель, Владимир Набоков, через сто с лишним лет после публикации тургеневского романа, когда на его родине давно уже правили потомки прежних нигилистов, очень высоко оценил образ первого нигилиста в русской литературе: «Тургенев смог воплотить свой замысел: создать мужской характер молодого русского человека, ничуть не похожего на журналистскую куклу социалистического пошиба и в то же время лишенного всякого самоанализа. Что и говорить, Базаров — сильный человек, и перейди он тридцатилетний рубеж... наверняка мог бы стать великим мыслителем, известным врачом или деятельным революционером». Тургеневу удалось создать
    именно живой характер, а не ходульный персонаж, иллюстрирующий какую-то ходульную идею. Базарову знакомо и чувство любви, несколько смягчающее его грубую душу. Однако Одинцова, базаровская возлюбленная, все-таки от него отреклась: «Она заставила себя дойти до известной черты, заставила себя заглянуть за нее — и увидала за ней даже не бездну, а пустоту... или безобразие». Писатель оставлял читателей перед выбором: что же все-таки таится в душе Базарова — только ли невосприимчивость к прекрасному или равнодушие к жизни других людей вообще. А вот к смерти Базаров явно не безразличен. Он сознает: «Да, поди попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста!»
    Есть в главном герое «Отцов и детей» что-то помимо его нигилизма и веры в практический разум, привлекающее к Базарову симпатии читателей. Вместе с тем крайностям базаровского нигилизма в романе противостоит сама живая жизнь, данная Тургеневым с поразительной психологической глубиной. На это важное обстоятельство из современников Тургенева обратил внимание критик Н.Н. Страхов: «Глядя на картину романа спокойнее и в некотором отдалении, мы легко заметим, что, хотя Базаров головою выше всех других лиц, хотя он величественно проходит по сцене, торжествующий, поклоняемый, уважаемый, любимый и оплакиваемый, есть, однако же, что-то, что в целом стоит выше Базарова. Что же это такое? Всматриваясь внимательнее, мы найдем, что это высшее — не какие-нибудь лица, а та жизнь, которая их воодушевляет. Выше Базарова — тот страх, та любовь, те слезы, которые он внушает. Выше Базарова — та сцена, по которой он проходит. Обаяние природы, прелесть искусства, женская любовь, любовь семейная, любовь родительская, даже религия, все это — живое, полное, могущественное, — составляет фон, на котором рисуется Базаров... Чем дальше мы идем в романе... тем мрачнее и напряженнее становится фигура Базарова, но вместе с тем все ярче и ярче фон картины».
    Базаров, как и многие другие представители его поколения, нетерпелив. Он стремится к скорым, еще при своей жизни, переменам. Евгений не вникает в душу отдельного человека, будучи убежден, что люди все одинаковы. Для того чтобы их облагодетельствовать, нужно только исправить общество — и люди перестанут страдать. Базаров говорит своему другу Аркадию Кирсанову: «Как посмотришь этак сбоку да издали на глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы», кажется: чего лучше? Ешь, пей и знай, что поступаешь самым правильным, самым разумным манером. АН нет: тоска одолеет. Хочется с людьми возиться, хоть ругать их, да возиться с ними». Последнее предложение, можно сказать, представляет собой кредо русского нигилизма (или, что то же, революционеров — ведь указывал же Тургенев в одном из писем, что если Базаров «называется нигилистом, то надо читать: революционером»). Нигилисты готовы резко критиковать не только власти, но и народ: за темноту, покорность, инертность. И одно- временно готовы возиться с мужиками — но лишь в массе, со всеми сразу. И в той же беседе с Аркадием Базаров резко ставит себя над всеми, в том числе и над народом, для блага которого работает он сам и его товарищи: «Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мною... тогда я изменю свое мнение о самом себе. Ненавидеть! Да вот, например, ты сегодня сказал, проходя мимо избы нашего старосты Филиппа, — она такая славная, белая, — вот, сказал ты, Россия тогда достигнет совершенства, когда у последнего мужика будет такое же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать... А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет... да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; ну а дальше?»
    В тургеневском романе Базаров концентрирует в себе как лучшие, так и худшие черты русской революционной молодежи конца 50-х — начала 60-х годов XIX века — самого кануна эпохи Великих реформ. Тогда вопрос об отмене крепостного права был уже предрешен и речь шла лишь о сроках и условиях проведения крестьянской реформы. Молодежь разночинного базаровского поколения выступала за радикальные преобразования и рассчитывала опереться на крестьянство, поднять его на борьбу за свои права, Базаров привлекает своей энергией, целеустремленностью, страстью к исследованию природы, к повседневной работе. Недаром в начале романа писатель подчеркивал, что пока Аркадий праздно проводил время, Базаров работал. Однако главный герой отталкивает своей нетерпимостью, отрицанием поэзии, искусства, всего того, что относится к духовной жизни человека, пытается свести ее к естественным физиологическим процессам. Тургенев показывает превосходство Базарова даже над лучшими представителями старого дворянского поколения, но все-таки, быть может, подсознательно, опасается, что со временем такие люди будут доминировать в обществе. Свои надежды он до некоторой степени связывает с «ненастоящими» нигилистами вроде Аркадия Кирсанова. По силе характера, интеллектуальному напору и полемическому искусству тот, безусловно, уступает своему другу Базарову. Однако в финале «Отцов и детей» именно Аркадий «сделался рьяным хозяином» и «ферма» (Кирсановское имение) стала приносить «довольно значительный доход». Молодой Кирсанов имеет все шансы удачно вписаться в российскую пореформенную действительность, а благосостояние хозяина должно постепенно привести к более счастливой жизни и его работников. На постепенность, на медленное, но верное улучшение условий народной жизни за счет экономического прогресса и «малых дел», которые должны осуществлять на благо основной массы населения представители образованных сословий, в том числе и дворянства, не примыкающие ни к правительственному, ни к революционному лагерю, возлагал Тургенев свои надежды.