Cочинение «Театр и кинематограф послевоенного времени»

В кино и театре подобная практика привела к резкому сокращению числа новых фильмов и спектаклей. Если в 1945 г. было выпущено 45 полнометражных художественных фильмов, то в 1951-м – всего 9, причем часть из них – снятые на пленку спектакли. Театры ставили в сезон не более двух-трех новых пьес. Установка на шедевры, выполненные по указаниям “сверху”, вела к мелочной опеке над авторами. Каждый фильм или спектакль принимался и обсуждался по частям, художники вынуждены были постоянно доделывать и переделывать свои произведения в соответствии с очередными указаниями чиновников.

В литературе наступило время А. Сурова, А. Софронова, В. Кочетова, М.Бубеннова, С.Бабаевского, Н.Грибачева, П.Павленко и других авторов, произведения которых сегодня мало кто вспоминает. В 1940-е годы они находились в зените славы, награждались всяческими премиями.

Другой акцией верхов была кампания по борьбе с космополитизмом. При этом в гонимые попадали не только евреи, но и армяне (например, Г.Бояджиев), русские. Космополитом оказался русский критик В. Сутырин, сказавший правду о бездарных конъюнктурных произведениях А. Штейна, о картине “Падение Берлина”, где Сталин возвеличивался за счет принижения военных заслуг маршала Жукова.

В Литературном институте разоблачали студентов, которые якобы следовали в своем творчестве учению наставников-космополитов. Появились статьи против воспитанников поэта П.Антокольского – М.Алигер, А. Межирова, С.Гудзенко.

В театрах шли примитивные, “прямолинейные” пьесы типа “Зеленой улицы” А. Сурова и “Московского характера” А. Софронова. Были изгнаны из своих театров режиссеры А.Таиров и Н.Акимов. Этому предшествовала статья в “Правде” “Об одной антипатриотической группе театральных критиков”. В частности, она была направлена против критика И. Юзовского, известного своими работами о Горьком. Властям не нравилось, как он истолковывал образ Нила в “Мещанах”, а главное – как непочтительно отозвался о пьесах А. Сурова “Далеко от Сталинграда” и Б.Чирскова “Победители”, причем последняя была награждена Сталинской премией.

Среди композиторов и музыковедов тоже выявляли космополитов.

За упадочнические настроения критиковали знаменитое стихотворение М. Исаковского “Враги сожгли родную хату”, ставшее народной песней. Написанная им в 1946 г. поэма “Сказка о правде” на долгие годы осталась “в столе”.

Руководящая идея была сформулирована официозным критиком В. Ермиловым, утверждавшим, что прекрасное и реальное уже воссоединились в жизни человека. Со страниц книг, со сцены и экрана хлынули бесконечные варианты борьбы лучшего с хорошим. Литературные издания заполонил поток бесцветных посредственных произведений. Социальные типы, модели поведения “положительных” и “отрицательных” героев, набор проблем, волновавших их, – все это кочевало из одного произведения в другое. Всячески поощрялся жанр “производственного” романа (например, “Сталь и шлак” В.Попова).

Не отставала от прозы и драматургия, наводняя театральные подмостки пьесами типа “Калиновой рощи” А. Корнейчука, в которой председатель колхоза спорит с колхозниками на важную тему: какого уровня жизни им добиваться – просто хорошего или “еще лучшего”.

Энтузиастами социалистического строительства изображены герои романа В.Ажаева “Далеко от Москвы” (1948). Речь в нем идет об ускоренном строительстве нефтепровода на Дальнем Востоке. Ажаев, сам узник ГУЛАГа, прекрасно знал, какими средствами велись подобные работы, но написал роман “как надо”, и произведение получило Сталинскую премию. По свидетельству В.Каверина, в бригаде Ажаева был поэт Н.Заболоцкий, у которого остались иные впечатления от “ударных” зэковских строек:

Там в ответ не шепчется береза,
Корневищем вправленная в лед.
Там над нею в обруче мороза
Месяц окровавленный плывет.

Надуманные сюжеты, откровенная конъюнктурность, схематизм в трактовке образов, обязательное восхваление образа жизни и личности Сталина – таковы отличительные черты литературы, официально пропагандировавшейся административно-командной системой в период 1945-1949 гг.

Ближе к 1950-м годам ситуация несколько переменилась: начали критиковать бесконфликтность и лакировку действительности в искусстве. Теперь романы С. Бабаевского “Кавалер Золотой Звезды” и “Свет над землей”, удостоенные всяческих наград, обвинялись в приукрашивании жизни. На XIX съезде партии (1952) секретарь ЦК Г.Маленков заявил: “Нам нужны советские Гоголи и Щедрины, которые огнем сатиры выжигали бы из жизни все отрицательное, прогнившее, омертвевшее, все то, что тормозит движение вперед”. Последовали новые постановления. В “Правде” появилась редакционная статья “Преодолеть отставание в драматургии” и приуроченное к столетней годовщине со дня смерти Н. В. Гоголя обращение к художникам с призывом развивать искусство сатиры.

В искренность этих призывов трудно было поверить – родилась эпиграмма:

Мы за смех, но нам нужны
Подобрее Щедрины
И такие Гоголи,
Чтобы нас не трогали.

Благородное искусство сатиры пытались использовать для поисков и разоблачения очередных “врагов”.

Разумеется, художественная жизнь страны в 1940- 1950-е годы не исчерпывалась лакировочными поделками. Судьба подлинных произведений складывалась непросто.

Повесть В. Некрасова “В окопах Сталинграда”, опубликованная в 1946 г., была удостоена Сталинской премии в 1947 г., но уже через год ее критиковали в печати за “недостаток идейности”. Об истинной причине фактического запрещения книги очень точно сказал В. Быков: “Виктор Некрасов увидел на войне интеллигента и утвердил его правоту и его значение как носителя духовных ценностей”.

В 1949-1952 гг. в центральных “толстых” журналах было опубликовано всего одиннадцать произведений о войне. И вот в то время, когда большинство художников, следивших за конъюнктурой, штамповало бесконечные “производственные” романы и повести, В.Гроссман принес в журнал роман “За правое дело” (первоначальное название “Сталинград”), А. Фадеев передал писателю указание “сверху” переделать произведение, якобы умаляющее подвиг сталинградцев и направляющую роль Ставки. Однако Гроссман сохранил свой замысел. Полностью воплотить его при сложившихся обстоятельствах он не мог, но продолжал работать. Так появилась дилогия “Жизнь и судьба” – эпическое произведение, текст которого в 1960-е годы был арестован и увидел свет лишь в 1980-е.

Роман “За правое дело” обсуждался на многочисленных заседаниях редколлегий. Рецензенты, консультанты, редакторы настаивали на своих замечаниях, даже комиссия Генштаба визировала текст произведения. Пугала суровая правда, от которой Гроссман не хотел отказываться. Нападки продолжались и после публикации романа. Особенно опасными для дальнейшей творческой судьбы писателя были отрицательные отзывы в центральных партийных изданиях – газете “Правда” и журнале “Коммунист”.

Административно-командная система сделала все возможное для того, чтобы направить развитие искусства и литературы в нужное ей русло. Только после смерти Сталина в марте 1953 г. литературный процесс несколько оживился. В период с 1952 по 1954 г. появились роман Л. Леонова “Русский лес”, очерки В.Овечкина, Г.Троепольского, начало “Деревенского дневника” Е.Дороша, повести В.Тендрякова. Именно очерковая литература позволила, наконец, авторам открыто высказать свою позицию. Соответственно в прозе, поэзии, драматургии усилилось публицистическое начало.

Это пока были лишь ростки правды в искусстве. После XX съезда КПСС начался новый этап в жизни общества.