Cочинение «Тема человека в русской литературе»
...В тиши не устающим слухом ловит.
Далекий зов другой души.
Произведения конца XIX — начала XX в. знаменуют собой новый период в литературе. Писатели- реалисты искали свою дорогу в искусстве, но снова и снова обращались они к человеку, новыми путями шли они к его познанию, пытались раскрыть перед читателями его мысли и чувства. Писатели выводят образы иных героев, во многом, однако, созвучные образам, созданным в XIX в.
У И. А. Бунина, А. И. Куприна, В. Г. Короленко — у каждого из них есть свои излюбленные темы и герои.
Бунин любит изображать запустение дворянских усадеб, вечер и ночь, грустную осень. К человеку, его сложному душевному миру автор приходит через образы природы, и это отражается на названиях рассказов: «Поздний час», «Холодная осень», «Худая трава». И человек в произведениях Бунина близок к жизни природы, тонко чувствует поэзию запустения. Есть в его рассказах и люди, живущие одним бытом, но и в быте автор находит прекрасное:
Люблю цветные стекла окон И сумрак от столетних лип, Звенящей люстры серый кокон И половиц прогнивших скрип.
Бунин часто не дает своему герою имени, но каждый человек в его произведениях запоминается и без этого. Бунинские крестьяне наделены такими чертами индивидуальности, что иногда забываешь, что эти литературные персонажи — вымысел автора: настолько Бунин их почувствовал со всеми их бедами и муками.
Возьмем небольшой рассказ Бунина «Старуха»: «Эта глупая уездная старуха сидела на лавке в кухне и рекой лилась, плакала». В одной фразе заключается весь сюжет. Автор внимателен к жизни старухи, к ее прошлому и настоящему, к ограниченным жизнью желаниями и разрушенному скучно-злыми хозяевами маленькому счастью. Старуха одна по-настоящему искренна среди пестрого притворного мира слепых удовольствий.
Бунин чуток к правде и фальши, искусственной театральности. По сравнению с плачем старухи, остальное — «притворно-отчаянный крик», и все-то ложь рядом с беспросветной жизнью кухарки: «молодые люди, мнящие себя футуристами», «предсгавляющийся поэтом дакей». Вспоминается купринское: «Человек все извратил, усложнил, перековеркал — ив природе, и в самом себе».
Произведения Бунина трудно пересказывать, так как главную роль в них играет не сюжет, а быстротечные, противоречивые настроения человека, «наслоение», переплетение времен и воспоминаний. Бунин ищет разгадку, разрешение двойственности, мучительных исканий человека в «Чистом понедельнике», где образ героини рассказа связан с городом ресторанов и «капустников», и тихих монастырей.
Бунин открывает неожиданно сильные чувства человека в «Солнечном ударе». Мысль о краткой земной, но чудесной любви пронизывает его рассказы из цикла «Темные аллеи» и многие стихотворения.
...Ищу яв этом мире сочетанья Прекрасного и тайного, как сон...
В своей мечте о гармоничной любви Бунин воплощает стремление каждого человека: .. .Пусть я живу мечтою странной, Туманной и обманчивой мечтой...
И Куприн обращается к человеку, к высшим его возможностям. В «Олесе», в «Гранатовом браслете» он ищет идеал человека в любви. Герои Куприна — люди слабые, добрые, застенчивые, они обостренно осознают свою неспособность к решительным действиям и не могут измениться. Они живут какой-нибудь мечтой или ежедневной встречей.зари, как Иван Тимофеевич из «Олеси», инженер Бобров из повести «Молох», подпоручик Козловский из «Дознания», Лапшин из «Прапорщика армейского». Куприн любил сильных людей, его привлекали волевые натуры. Но героем повести «Поединок» он делает Ромашова, человека неловкого в слабости. Ему доступна мысль писателя. При всем своем умении рассуждать, Назанский не может словами выразить того, что чувствует Ромашов, глядя на вечернюю зарю. Назанский — герой нетипичный, несколько неожиданный для Куприна. Ему принадлежат ключевые слова: «Мимо нас плывет сложная, кипящая, огромная жизнь». Но Ромашов осознает это глубже Назанского, и потому и протест, и главная роль принадлежит Ромашову.
Куприн подмечает невольное тяготение человека к пути, к чужому и неизведанному. Отчего Ромашов ходит на вокзал, смотрит на сияющие поезда, следит с грустью «за красным фонариком»?
Человек стремится к красивой жизни, которая видна в окнах вагонов, и в неведении принимается за счастливую. Ромашову хочется ее видеть, и он грустит оттого, что она, как сияющий поезд, пролетает мимо.
Творчество Куприна отличает обостренная жалость к «маленьким» людям. Пример тому — такие поразительные страницы, как описание встречи Ромашова с затравленным и больным солдатом Хлебниковым, ищущим смерти на железнодорожных путях. И по-купрински думает Ромашов о солдатах: «Вот их сто человек в нашей роте, и каждый из них — человек с мыслями, с чувствами, со своим особенным характером, с житейским опытом, с личными привязанностями и антипатиями». Людей с различными характерами, мыслями и чувствами и исследует писатель: от татарина в «Дознании» до Хлебникова в «Поединке», от Бек-Агамалова до Ромашова, от царя Соломона до мелкого чиновника Желткова.
Короленко — писатель-гуманист, и наиболее полно его авторская позиция выразилась в рассказах «Без языка», «Чудная», «Река играет».
В рассказе «Река играет» автор чувствует себя лучше не с людьми начитанными и оторванными от жизни, спорящими о книжных избитых фразах и их различных трактовках, а с крестьянами, с Тюлиным. Тюлин — тот человек, которого не берут во внимание спорящие.
Короленко в жизни старался помогать конкретным людям, и это находит отражение в его творчестве: он Тюлину даже фамилию не смог сменить, настолько живо автору запомнился перевозчик на реке Ветлуге.
Короленко — единственный, кто повествует о душе конвоира, жандарма. Герой рассказа «Чудная» не жесток, он способен понять человека из чуждого ему мира. И неслучайно здесь выбрана форма монолога, откровенного рассказа.
Автор пытается вместе с героями повести «Без языка» совместить родину и счастье, как в «Чудной» — мир народный и мир народничества. И у Короленко, и у Бунина, и у Куприна человек находится в поиске свободы.
Писатели конца XIX — начала XX в. погружаются в мир мечты человека, робкой, наивной и прекрасной одновременно, они своими произведениями откликаются на «далекий зов другой души».