Сочинение Художественные особенности романа "Евгений Онегин"

    Когда Пушкин задумал писать роман «Евгений Онегин», у него была напечатана только первая из романтических поэм — «Кавказский пленник». Над другой поэмой—«Бахчисарайский фонтан» — он ещё не работал и к «Цыганам» не приступал. И всё же «Евгений Онегин» уже с первой главы представлял собой произведение нового тина творчества — не романтического, а реалистического.
    В ходе работы над романом «Евгений Онегин» Пушкин перешёл от романтизма к реализму. Даже гениальному Пушкину этот переход дался нелегко, так как в 20-х годах ни в России, ни па Западе реализм ещё не сформировался как направление. Создав «Евгения Онегина», Пушкин раньше всех — ив России, и на Западе — дал первый высокий образец подлинно реалистического произведения.
    Южные поэмы не могли осуществить творческий замысел Пушкина создать образ типичного представителя прогрессивного молодого дворянского поколения, показать его в многообразных связях с обычной окружающей его жизнью и русской действительностью той поры. Кроме того, поэт хотел разъяснить, истолковать читателям этот образ.
    Всё это обусловило следующие художественные особенности романа как реалистического произведения.
    1. Введение широкого исторического, общественного, бытового и культурно-идейного фона.
    В романс, как мы уже раньше указывали, даётся широчайшая картина жизни России того времени, её разнообразных связей с Западной Европой, общественно-политическая, экономическая и культурная обстановка той эпохи. Действие романа развёртывается и в столичных центрах — Петербурге и Москве, и в помещичьих усадьбах, и в разных уголках провинциальной России («Путешествие Онегина»). Перед нами проходят различные группы дворянства, городского населения, крепостного крестьянства.
    2. Наряду с повествовательной в романе есть и лирическая часть, очень обширная по своим размерам и крайне разнообразная по своему содержанию. Это так называемые большие лирические отступления (их в романе 27) и небольшие лирические вставки (их около 50).
    3. Чтобы органически сочетать повествовательную и лирическую части в едином реалистическом произведении, чтобы можно было легко и во всякое время переходить от рассказа о героях к выражению своих мыслей, чувств и настроений, Пушкину нужно было решить сложнейший вопрос о форме изложения того богатого материала, который включается в роман. Решая этот вопрос, Пушкин остановился на форме непринуждённой беседы с читателем, представителем той же среды, с которой связаны своим происхождением и своей жизнью автор и его герои.
    Но большой роман, который задумал Пушкин, должен иметь чёткую структуру, должен быть отчётливо расчленён на части. И Пушкин делит роман на главы (а в черновике — ещё и на части с заглавием для каждой главы). Глава, заканчиваясь ка-ким-либо авторским рассуждением, в свою очередь делится на строфы. Эта строфа должна была обладать такой гибкостью, чтобы можно было не только в новой главе, но и с каждой новой строфой, даже с каждой её частью свободно переходить от одной мысли к другой, не превращая роман в груду не связанных между собой отрывков. Пушкин блестяще разрешил эту сложную задачу, найдя в созданной им «онегинской строфе» возможность такого изложения тематического богатства своего романа. Онегинская строфа состоит из 14 строк, которые делятся на три четверостишия и заключительное двустишие с разными способами рифмовки: первое четверостишие имеет перекрёстные рифмы, второе — смежные, третье — опоясывающие, или обхват-ные, заключительное двустишие — смежные.
    Каждая строфа обычно начинается освещением какой-либо новой темы, авторские же замечания, лирические вставки заключают её.
    Онегинская строфа отличается необыкновенной гибкостью, живостью и лёгкостью. Речь поэта льётся плавно, непринуждённо.
    Пушкин написал роман четырёхстопным ямбом, придав ему различные интонации в зависимости от содержания строф. Так, например, различны интонации строф, дающих два варианта возможной судьбы Ленского, если бы он не был убит. XXXVII строфа шестой главы, начинающаяся словами: «Быть может, он для блага мира...», выдержана в ораторско-торжественной интонации, а следующая — «А может быть и то...» -— звучит уже совсем по-иному: житейски просто, почти прозаично.
    Выдерживая в основном разговорный тон, Пушкин необычайно его разнообразит: то мы слышим лёгкую, порхающую беседу поэта со своими знакомыми, "то шутку, то жалобы, грустные признания, задумчивый вопрос и т. д.