Сочинение Мастер и Маргарита - Тема внутренней свободы в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита»

Булгаков "Мастер и Маргарита" - сочинение "Тема внутренней свободы в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита»"

Роман «Мастер и Маргарита» Михаил Булгаков писал, с перерывами, с конца 1928 года до самой своей смерти в 1940 году. Ни малейшей надежды на его издание у автора, естественно, не было — он писал потому, что этого требовала его душа, и если и рассчитывал на читателей, то только в будущем. Для грядущих поколений оттачивалась каждая строчка. Предчувствуя, что эта вещь — последняя, «закатная», и, вероятнее всего, следующей не бу-,дет, Булгаков вложил в роман всего себя, все, что пережил .И передумал за годы жизни, все свои чувства, весь талант, ,;все свои мысли — о любви, свободе, творчестве, добре , и зле, о нравственном долге, об ответственности перед сво-. ей совестью. И получилось произведение абсолютно гени-'альное, во всей великой русской литературе нет такого ^блистательного сплава лирики, сатиры и философии, как ,^в этой поэме в прозе. Роман завораживает с первой страницы, перечитывать его можно бесконечно — и целиком, и кусками, выбранными наугад.
Упоительное чувство свободы — вот главное в романе. Эта свобода — ив полете фантазии автора, и в великолепном языке романа. И сложнейшую, казалось бы, композицию в единое целое объединяет тема внутренней свободы. Именно она определяет сущность героев, именно ее наличие или отсутствие оказывается самым важным.
Облечен огромной властью римский прокуратор Понтий Пилат. Но он же и ее заложник. Он раб кесаря и своей должности. Ничего не хочет он так сильно, как освободить пленника. И он имеет такую возможность. Но — боязнь интриг, опасение, что его действия истолкуют превратно, что это может повредить его карьере, мешают ему поступить так, как он хочет — и считает правильным. И чего же стоят в таком случае его должность и его власть, если он обязан говорить и поступать только в рамках положенного, а вся радость бытия отравлена для него головной болью и ощущением своей несвободы?
Жалкий арестант Иешуа Га-Ноцри, избитый, приговоренный к смерти, свободен — он говорит и поступает так, как подсказывает ему сердце. Нет, он не герой и не жаждет смерти, но следовать своей натуре для него так же естественно, как дышать.
Но ведь этот выбор дан каждому. И предательство себя, по мнению и самого автора, и высших сил, действующих в романе, тяжелейший грех. Недаром возмездие, ни много ни мало, — бессмертие раскаяния и тоски.
Но это у великих. А что же самые обычные люди? Те же москвичи?
И в Москве — что только не лишает человека свободы!.. Жилищный вопрос, карьера, деньги, и, разумеется, вечный страх — «как бы чего не вышло». А еще всевозможные инструкции, желание жить «по уставу», «как положено». Доходит до анекдота. Трамвайная кондукторша, вся во власти служебных обязанностей (явно в ущерб здравому смыслу) кричит на кота, протягивающего ей гривенник на билет: «Котам нельзя!» И неважно, что явление необычное — удивиться бы да восхититься, да хоть испугаться, в конце концов! — нет, главным оказывается, что в трамвайной инструкции про котов не сказано, значит, им оплачивать проезд нельзя и кататься в трамвае нельзя.
Бог и царь для молодых авторов — Берлиоз, председатель правления МАССОЛИТа. Вроде все у него есть — и положение, и интеллект, и эрудиция. И возможность влиять на умы и творчество начинающих литераторов. И все это он использует лишь для того, чтобы отучить их мыслить самостоятельно и свободно... Похоже, бедного Булгакова очень довели подобные руководители-надзиратели от литературы, что он так безжалостно расправился с Берлиозом.
Увы, в литературе давно царит дух несвободы. За то, чтоб тебя гарантированно печатали и подкармливали, продали себя многие и многие. И разнузданный гнев литературных критиков, во главе с Латунским, на Мастера, в сущности, так понятен. Эти жалкие ничтожества, пиявки на теле литературы не могут простить ему его свободы — как он смел сочинять свой роман, полагаясь лишь на свою фантазию и талант, выбирать сюжет сердцем, а не по руководящим указаниям. Ведь они-то давно свою свободу продали. За возможность обедать у Грибоедова, отдыхать в Перелыгине, а главное — за то, чтобы гарантированно печатали, оплачивали и не трогали. И неважно, что и о чем писать — лишь бы угадать и угодить. А до чего могут довести критики, автор слишком хорошо знал на своем опыте. И сцены мести разъяренной Маргариты выписаны с большим чувством и — сочувствием.
Да, москвичи пережили нелегкие времена. Голод, разруха, суровая власть учили приспосабливаться, чтобы выжить. Но и выживать можно по-разному.
Ведь сохранил себя Мастер — так же, как сохранил себя Булгаков, как сохранили себя все, кто уважал в себе душу. Кто и в самые трудные времена различал, что главное, а что второстепенное.
И это главное — и, к сожалению, редкое — почувствует в Мастере прекрасная Маргарита. И вспыхнет любовь, и не удержат ее ни минуты ни его вопиющая бедность, ни ее привычка к роскоши.
Любовь и творчество — вот что дает крылья, вот что помогает сохранить свободу. И лишь пока есть свобода, они и живы. Убери ее — и ни любви, ни творчества.
И ведь каждый вправе делать сам свой выбор! Даже если нет таланта. Даже если нет любви. Как улетает Наташа — ради одного лишь пьянящего чувства свободы. Как невозможно вернуться ей к прежней жизни после того восторга, что она испытала.
Но ведь возвращается несчастный боров-сосед, и в полете, и у дьявола на балу не расстающийся со своим портфелем — слишком уже въелась в кровь зависимость от привычного образа жизни. И остается ему теперь лишь одно — глядеть в полнолуние на луну и вздыхать об упущенной возможности, а потом плестись к ненавистной жене, к ненавистной службе и притворяться дальше.
Но как раздражает чужое счастье, чужая свобода тех, кто добровольно от них отказался! Как едины они в стремлении уничтожить, растереть в порошок, чтобы горели рукописи, чтобы автора — непременно в сумасшедший дом. Художник для них — как кость в горле. Замечательна замена — в доме Мастера отныне Алоизий Могарыч, провокатор и доносчик, потомок Иуды, дитя и герой своего времени.
Впрочем, есть, оказывается, и в Москве место, где можно и сохранить свою свободу, и даже вернуть утраченную. Место это — сумасшедший дом. Здесь излечивается Иван Бездомный от догм Берлиоза и от своего стихоплетства, служащие Управления зрелищ избавляются от навязанного им пения... Здесь можно быть собой. Но, пожалуй, только здесь и можно.
Поэтому и получает Мастер в финале в качестве награды не возвращение в прежнюю счастливую жизнь, а покой, и улетают они с Маргаритой бесконечно далеко от Москвы...
А что же Воланд? А Воланд за четыре дня пребывания в Москве слегка позабавился сеансами разоблачения. А с ним и мы. Но странное дело, силы тьмы бесчинствуют лишь там, где люди сами давно обращаются со своей душой крайне небрежно. И почтительно отступают там, где честь и достоинство — не пустые слова.
И, разумеется, Князь Тьмы прежде всего ценит Свободу. Он сам — олицетворение свободы. Поэтому столь уважительно его отношение к Мастеру и его возлюбленной. Достается тем, кто сам себя ценит невысоко, сам пачкает свою душу — и нарушением клятвы Гиппократа, и «рыбкой второй свежести», и наворованными денежками в тайнике, и постоянным враньем, и чванством, и лизоблюдством, как посетители Грибоедова, и жадностью, и трусостью, и подлостью, то есть отсутствием уважения к себе, своей рабской сущностью. И некоторым общение с нечистой силой помогает осознать свое падение — и исправить себя. Вот такое Удивительное влияние «силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».
Думая о том, в какие времена создавался роман, вспоминая, как ломались тогда люди, можно лишь восхититься мужеством автора, сохранившего самое главное, то, что одно отличает человека от «твари дрожащей» — внутреннюю свободу.