Сочинение Можно ли считать Базарова положительным героем?

    В моем воображении с детства возникла какая-то удивительная, своеобразная галерея любимых образов. Сначала это были герои сказок: русских, немецких, французских, ирландских. Я восхищался отважным Иваном-царевичем, Алладином, смелым и добрым рыцарем Гансом из Кельна.
    Потом герои Жюля Верна, Майн Рида, Купера... Тогда они казались мне образцами сильных, настоящих мужчин. Да и сейчас, перелистывая эти книги, я испытываю зависть и какую-то неясную тоску, хотя и знаю, что в большинстве своем это вымысел, что в действительности все было проще и грубее.
    Потом я восхищался героями Джека Лондона, Грина, Островского, Войнич. Удивительный и неповторимый Артур Грэй, капитан всех морей, подаривший девушке счастье; Тиррей Девенат, мужественно прошедший своей дорогой страданий; Мартин Идеи с его железным упорством; герои Тургенева...
    Все они не похожи друг на друга, да это, впрочем, и естественно: яркие, могучие индивидуальности всегда неповторимы, своеобразны, всегда резко отличаются. И однако, в чем-то они родственны. В чем? Конечно, общей формулировки дать нельзя, но все они сходятся в одном. Смелость, воля, мужество, трудолюбие — все эти черты нормальный умный человек может выработать в себе, это еще не все. В героях, которые стали любимыми у молодежи, есть какая-то неповторимая поэтичность, любовь к людям (не к отвлеченному понятию человечества, а к живым обычным людям, с которыми ты встречаешься в повседневной жизни), мягкость, деликатность, талант (именно талант, а не умение) чистой возвышенной любви. Все эти качества в соединении с отвагой, решимостью и предприимчивостью создают то обаяние полноценного, яркого человека, о котором мечтаешь в юности. И вот Базаров...
    Извините за слишком долгое вступление, но я думаю, что, не раскрывая тех качеств, которыми должен обладать положительный, нет, крылатый, идеальный герой, нельзя решить, кто такой Базаров.
    В сущности, формулировка не совсем точная: разве люди делятся только на положительных и отрицательных? Конечно, нет. Базарова нельзя поставить на одну доску с Марком Волоховым из романа Гончарова “Обрыв”. В Евгении можно найти множество качеств, которыми следует восхищаться, но все же, читая роман, нельзя отделаться от мысли о какой-то ущербности, неполноценности героя, его обреченности. Это имеет свои объяснения.
    Среди тургеневских героев Базаров выглядит чужаком, невозможно найти никого, сколько-нибудь напоминающего железного нигилиста. Неистовый фантазер Рудин, умный, добрый, мягкий Лаврецкий, мужественный и целеустремленный, но в то же время удивительно обаятельный и поэтичный Инсаров. И вдруг этот человек, его резкие категоричные суждения, его грубость, высокомерные манеры и его воля, железная, несгибаемая, могущественная воля, которая может сокрушить все на своем пути, его фанатичная верность своим идеалам.
    Базаров — это не тургеневская фигура: писатель сам боялся своего героя, боялся и восхищался в то же время. По-видимому, несмотря на его утверждение, что прототипом образа нигилиста послужил не Добролюбов, а некий врач Д. (странно, что Тургенев не назвал фамилию полностью, а начальная буква Д. подходит к фамилии Добролюбова), в Базарове отразился именно последний.
    Добролюбова Тургенев боялся, ему был неприятен этот семинарист, его твердость, резкость, непримиримость, даже то, что сюртук у него был застегнут на все пуговицы, как у плебея. И в то же время восхищался им. Стремился убедить себя, что его неприязнь — это не классовое чувство, что Белинский тоже разночинец, однако был очень обаятельным, но тут же с горечью сознавал, что в нем, в самом Тургеневе, нет таких черт, которыми обладал Добролюбов. Это странное, противоречивое отношение сохранилось и в романе.
    Тургеневу были чужды базаровские идеи, он не знал подлинной деятельности этих нигилистов, да к тому же и цензура... Базаров дан вне своего дела, мы его видим лишь с одной стороны. Он очень категоричен, порой даже до кичливости, он не желает прислушиваться к чужому мнению. Он груб и резок и нисколько не стесняется в своих оценках. Павел Петрович для него — “архаическое явление”. Николай Петрович — “человек отставной, его песенка спета”. Выслушав историю о романтическом увлечении Павла Петровича, он бросает пренебрежительно: “На своем молоке обжегся — на чужую воду дует”. У него никогда не возникает желания вдуматься в чужую жизнь, понять ее, посочувствовать.
    Он говорит, что будет уважать лишь того, кто не спасует перед ним, человека более сильного, все остальные — это слабые “божьи коровки”. Но ведь это в корне неверно: перед напором грубости мягкий и деликатный человек всегда теряется. Грубость — это не сила. Однако Базаровым нельзя не восхищаться. Он говорит, что не желает зависеть от времени — пусть время зависит от него. Это человек, который сам, без чьей-либо помощи, получил образование и воспитал себя. Он поразительно работоспособен: все время, которое провел у Кирсановых, Евгений Васильевич был занят делом.
    Он мужествен: во время дуэли с Павлом Петровичем вел себя так, что даже его противник вынужден был признать, что “господин Базаров вел себя отлично”. Он горд, не может принять милостыню Одинцовой: жалость — это не для него. Ему можно в отдельных случаях подражать. Но все очарование рассеивается, когда вспоминаешь его отношение к родителям, снисходительный тон в разговорах с отцом, необыкновенно добрым и милым человеком, его молчание, всегда пугавшее мать, которая души не чаяла в своем Енюше. А отъезд из дома, глубоко ранивший душу отца и матери... Нет, все это вряд ли говорит за Базарова.
    Это высокомерное отношение к людям особенно проявляется в отношениях с Ситниковым, которым - он помыкает, как собачонкой. Ведь даже если кто-то стоит ниже тебя по способностям, уму и воле, разве можно презирать его за это? А если человек этот в восторге от тебя, твоих речей, то пренебрегать им, бескорыстно верящим в тебя, просто подло!
    И опять роковая странность противоречивого характера Базарова проявляется в картине его гибели, где он показывает образец мужества. Сколько благородства и презрения к смерти слышим мы в его последнем монологе! Но, читая последние главы романа, как будто чувствуем обреченность героя, неизбежность его гибели. Тургенев не мог показать, как живет и действует его герой, и показал, как он умирает. Весь пафос романа заключается в этом.
    Базаров — это сильная, яркая личность, им можно по-своему восхищаться, но он не идеал, он не может стать в один ряд с Оводом, Грэем, Мартином Иденом. Ему не хватает обаяния, поэтичности, которую он, кстати сказать, отрицал. Может быть, в этом повинно время, когда нужны были сильные отрицатели (человек все-таки зависит от своей эпохи), но Базаров не может быть путеводной звездой для юности.