Сочинение «Мосты, сближающие народы» (формирование русско-японских отношений по произведениям Н.П. Задорнова «

    «Русско-японская» трилогия Н.П. Задорнова уникальна, она затрагивает «редкую» тему в русской литературе – тему отношений России и Японии во второй половине 19 века. Романы «Цунами», «Симода» и «Хэда», входящие в трилогию, повествуют о первой русской экспедиции в Японию под предводительством адмирала Путятина. Россия стремилась заключить торговый договор с этой страной, ведшей политику самоизоляции на протяжении трех веков.
    Во время выполнения дипломатической миссии русским мореплавателям пришлось многое пережить, многое узнать и переосмыслить. Но главным открытием для русских стала сама Страна Восходящего Солнца, ее народ и культура, экзотические, но тем более интересные.
    Приближаясь к берегам Японии, русские имели весьма приблизительное представление о том народе, с которым им предстояло заключить первый в мире торговый договор: «Читая книги западноевропейских путешественников, многие вынесли впечатление, что китайцы и японцы очень походят друг на друга и происходят от единого корня, что Япония – страна цветов, слабых, изнеженных мужчин и ярких женщин, похожих на фарфоровые статуэтки. Все они с огромными черными прическами, в черепаховых гребнях, и что гейши – доступны и соблазнительны».
    Русские моряки настороженно и недоверчиво относились к японцам – непонятные прически у мужчин, странная, какая-то «механическая» вежливость («Он все время держится в любезном полупоклоне, словно его свело в пояснице»). Но такое отношение, скорее, было свойственно, офицерскому составу экипажа «Дианы». Конечно, его можно понять - русские моряки прибыли выполнять важную миссию, которая требовала от них полной сосредоточенности, осторожности, аккуратности.
    А простые матросы, показывает писатель, сразу нашли общий язык японцами: «От восторга он хлопнул по спине японца – старшего лодочника. Потом достал кисет, и они закурили. Матросы обступили японцев и стали доставать вещи, приготовленные на промен».
    Можно сказать, что взаимоотношения русских и японцев изображаются в трилогии двояко. С одной стороны, отношения официальные, дипломатические - холодные, расчетливые и недоверчивые. С другой - теплые, пронизанные добротой, взаимной симпатией и сочувствием отношения неофициальные (как правило, между представителями простого народа).
    Политику Японии, очень закрытой для «эбису», чрезвычайно трепетно относящейся к своим духовным ценностям (олицетворением которых является император, живущий в Осака), как нельзя лучше иллюстрирует японская пословица: «Этикет надо соблюдать даже в дружбе». Внешне очень дружелюбные, на самом деле сначала японцы крайне настороженно отнеслись к предложениям чужестранцев открыть границы страны, начать дипломатические и торговые отношения с внешним миром. Н. Задорнов показывает, что в высших кругах Японии, как и везде, существовали непонимание, интриги, личные амбиции, которые приводили к ошибкам, иногда роковым. На фоне закрытых и чрезвычайно осторожных японцев особенно ярко «высвечивается» русский национальный характер – открытый, эмоциональный, порывистый, щедрый.
    Безусловно, двум таким разным народам было очень трудно найти общий язык. Однако писатель показывает, что в людях, независимо от их менталитета, гораздо больше общих черт, чем различий. Потому что, прежде всего, они – люди, одинаково ценящие добро и одинаково страдающие от зла.
    Именно человеческая солидарность «заставила» русских спасать японцев от цунами. Вначале простые японцы, напуганные политикой своей страны, карающей смертью за общение с эбису, с ужасом относились к русским. Но именно стихийное бедствие помогло сломить эту стену отчуждения и враждебности – русские искренне сочувствовали горю местных жителей, многие из которых потеряли свой кров и близких: «Японка кинулась к борту, увидела погибший город, вскинула к небу руки и в отчаянии стала кричать, потом хохотать и рыдать…
    – Бабушка, бабушка… – пытались утешить ее матросы».
    И местные жители не могли не оценить такого отношения. Да и в них самих постепенно побеждает человечность. Видя терпящую бедствие «Диану», японцы решают спасти экипаж, несмотря на страх перед законами и перед чужестранцами: «Но люди гибнут, и нельзя на это смотреть, очень больно».
    По мере развития романа русские герои да и мы, читатели, начинаем понимать, что «эти строгости и жестокости – результат противоречий в обществе, запуганности, желания каждого японца скрыть от своих всякую симпатию к русским и прослыть патриотом». На самом же деле, японцы - очень миролюбивый и дружелюбный народ, стремящийся к общению и познанию нового. Вспомним хотя бы крошечный эпизод, когда во время пения русских песен внезапно выскочил японец, распевающий на хорошем русском «Сени – се-ни…». И тут же среди наших матросов «начался общий хохот, японца стали обнимать, все, у кого еще был табак, угощали его».
    Писатель показывает, что главное в общении японцами (как, впрочем, и с любым другим народом) - уважать традиции и обычаи, ценности той страны, куда ты попал. Что русские всегда и стремились делать. Попав в японскую деревню, они старались не загрязнять землю, которой японцы очень дорожили (из-за маленькой территории страны), почтительно относились к японской «кухне», совершенно непривычной русскому желудку и т.д.
    Постепенно между русскими и японцами, в какой-то степени вынужденными жить вместе? начинают завязываются дружеские и даже любовные отношения (Сизов и японка Фуми, Оюки-сан и Алексей Сибирцев и так далее). Параллельно с этим и в высших кругах Японии меняется взгляд на политику страны, на отношение к дипломатическим предложениям России. Высокие чиновники все больше убеждаются в том, что их родине необходим флот, который позволит развивать отношения со всем миром, принесет Японии большие в выгоды. И в этом Японии будут призваны помочь именно русские офицеры.
    Во втором романе трилогии, «Симода», более ясной становится еще один фактор, объединяющий русский и японский народы, - территориальное соседство. Именно из-за него даже из очень закрытой Японии некоторые жители попадали в Россию, принимали ее условия жизни, законы, даже веру (вспомним японца Киселева, который крестился в России, или старшинку Аве, долгое время жившего в нашей стране).
    Кроме того, народы объединяет и искусство: пусть японцы не знают русского языка, но они способны понять настроение, передающееся русской песней. Недаром японская княжна, «настоящая аристократка», знакомая с мировыми шедеврами классической музыки, сумела оценить по достоинству русскую «Комаринскую».
    Постепенное сближение двух соседствующих народов становится более интенсивным при выполнении общего дела – строительства шхуны «Хэда». Именно на ней русские предполагали добраться до России и сообщить о том, что случилось с «Дианой». Но этой шхуне было суждено сыграть еще одну, наверное, более важную роль – на ее примере японцы научились строить корабли европейского типа. Это значит, что им открылась морская дорога в Европу – для их страны открылись возможности колоссального развития. Таким образом, Россия сыграла очень важную роль в истории Японии.
    Это осознавали японские чиновники высшего ранга. Поэтому мы видим, как меняется их отношение к ро-эбису. Теперь каждый уважающий себя самурай почитал за честь разместить у себя в доме русских офицеров.
    Благодаря необходимости строительства «Хэды» русские «погрузились» в жизнь японцев, узнали их нравы, обычаи, культуру, язык. А став знакомым, все это стало понятным и любимым. Да и чувства японцев с брезгливого отчуждения начинают сменяться на почтительное уважение: ««Русские работают как боги! – подумал Эгава».
    Работая и живя вместе, оба народа все глубже и глубже стали проникать в культуру друг друга, в то, чем наполнялась духовная жизнь каждой нации. Русские разъяснили японцам основы христианства, которое мирно сосуществовало рядом с буддизмом и шинтоизмом: «… в нашей деревне Хэда теперь есть все три цивилизации: буддийская, шинтоистская и христианская! Этого нигде не бывало!»
    Общее дело объединяет, как ничто другое. Познавая премудрости строительства европейского судна, японцы лучше узнали русских, многому научились у них. Но происходил и обратный процесс – русские переняли какие-то хитрости своих азиатских братьев, старались быть такими же точными, аккуратными, терпеливыми. Недаром Колокольцев утверждал, что ни в одной стране мира не видел таких старательных плотников, как в Хэда.
    Совместная работа имела для японцев и более серьезные последствия - русские «покусились» на многовековые традиции Японии, устанавливающие жесткие рамки между сословиями, не разрешающие общаться простолюдинам и чиновникам. При строительстве шхуны эти преграды постепенно исчезают – для слаженной работы русские постарались максимально упростить общение, упразднить многие ненужные, унижающие простого человека условности. Японские строители были благодарны за это, особенно потому, что чувствовали постоянное унижение со стороны своих начальников.
    Но и это еще не все. Н. Задорнов показывает, что вынужденная задержка русских на берегах Японии привела к колоссальным изменениям в умах многих людей, которые стали сомневаться в верности законов, по которым многие годы жила их страна: «Отчужденность Японии привела нас к счастью и к несчастью. Японцы стали едины, но зазнались и ослабли, в то время как весь мир двигался вперед».
    Можно сказать, что русские совершили революцию в умах японцев, способствовали новой эпохе в жизни этой страны. Недаром адмирал Путятин, руководивший русскими моряками, так формулирует свои заветные мечты: «Я знаю, что хочу! Я хочу, чтобы в Японии, где господствую предрассудки, темнота, явился свет понятий, представление о величие свободного человека и равенства со всеми».
    Можно смело сказать, что постепенно русские и японцы стали друзьями. Поэтому, когда наши моряки отправлялись домой, японцы провожали их с горьким сожалением и слезами на глазах. И это были совершенно искренние чувства, ведь кто-то прощался со своим любимым человеком, кто-то – с другом, а кто-то с мужем или даже отцом своего ребенка. И как символ будущего Японии, открытой и дружественной для России, звучали прощальные слова японских детей, произнесенные по-японски и по-русски: «Давай! Прощай! Хлеб! До свидания! – раздавались крики. – Янка! Санка! Водка! – неслось с обеих сторон. Пошли в ход все слова, какие кому удалось выучить. – Яся! Яська кароси».
    «Неужели в такое время, когда так велик всеобщий подъем чувств, когда такая чуткость, моментальная отзывчивость, когда взаимное любопытство так обострено и обнаруживается пылкость, когда бушует тайфун взаимных интересов, которых уже не в силах сдержать третий век надежной изоляции и адмирал Путятин, запрещающий увлечения своим морским воинам, неужели еще что-то может остаться неясным там, где друг друга понимают без слов?..» - эти мысли японской аристократки Оки-сан являются как бы рефреном всей «японско-русской» трилогии Н. Задорнова, пропитанной идеей дружбы, терпимости и взаимной помощи двух соседних народов – русского и японского.

    Прочитав эти романы, я почувствовал огромную гордость за мою родину и за моих соотечественников. В экстремальных условиях, выпавших на их долю, моряки не только с честью выполнили поручение, возложенное на них императором, но и смогли проявить лучшие качества, свойственные русскому народу. Именно благодаря этим качествам команда адмирала Путятина заключила торговый договор с Японией и, больше того, подружилась с народом этой страны, таким настороженным и закрытым по отношению к иноземцам.
    Важно, что это был первый в истории факт дружбы Страны Восходящего Солнца со «страной варваров». Можно сказать, что русские в данном случае совершили практически невозможное – разве это не повод для гордости?
    Символом «подвига дружбы» русских и японцев является музей, который до сих пор существует в Хэде. Его открыли сами японцы в память о тех далеких событиях, после которых впервые опустился их «железный занавес». В этом музее главным экспонатом является первый быстроходный парусный корабль, который был построен совместными усилиями русских и японских мастеров.