Сочинение Пространственно-временная структура романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
В литературе немало произведений, в которых “соседствуют” миры реальный и фантастический. Это и “Илиада” Гомера, и “Божественная комедия” Данте, и романтические баллады Жуковского. Появление реализма (двадцатые годы XIX века) практически вывело из употребления данный прием. Тем более важным стало появление романа “Мастер и Маргарита” с его уникальной пространственно-временной структурой — троемирием.
Подобная концепция не является изобретением Булгакова. О существовании мнимого мира говорится, например, в книге" П. Флоренского “Мнимости в геометрии”, также в ней сформулирована идея о троичности бытия. Но автор “Мастера и Маргариты” полемизирует с ученым, так как последний трактовал Сатану как “обезьяну Бога”, а мнимый мир населен силами Света.
Философское обоснование рассматриваемой концепции дается в трудах Г. Сковороды.
Итак, структура романа строится по принципу существования трех миров: земного, библейского и вечного. Последний — связующее звено между первыми двумя, он помогает обнаружить сходство между встречей на Патриарших прудах и допросом Иешуа Га-Ноцри — эти события произошли в один и тот же день календарного года.
Между мирами существует и композиционная связь, в романе они переплетаются. “Древние” главы вводятся по-разному: как рассказ Воланда и сопровождающее его видение, как сон Ивана Бездомного и как отрывок из романа Мастера. Эти главы выделены и стилистически: в них появляется размеренный ритм повествования, вновь приходящая гибкость речи создает ощущение реальности происходящего.
Существуют в романе ситуации, повторяющиеся во всех трех мирах, — таким образом Булгаков стремился сделать связь времен очевидной. Легко прослеживаются совпадения в описании погоды (гроза в Ершалаиме и в Москве). Зачастую это — прямые реминисценции: “Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты; опустилась с неба бездна”. Пропал Ершалаим — великий город, как будто вовсе не существовал на свете”. Это пейзаж начала 25-й главы. И конец 29-й главы: “...Эта тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты, дворцы. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете”.
Также повторяется образ мраморной лестницы: она присутствует и в древних главах, и на балу у сатаны.
Интересен и образ толпы, который возникает во время казни Иешуа, на балу и в очереди в варьете.
Связь времен выявляет и знаменитая фраза “...Пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат”. Она же завершает повествование в различных мирах: библейском — в главе 26, вечном — в главе 32 и в московском — в эпилоге.
Каждый из этих миров имеет также свои временные особенности: в первом действие продолжается один день (одно из трех единств классицизма; в третьем — с вечера среды до вечера субботы). Что касается потустороннего мира, то в нем время останавливается и не движется (например, бал у сатаны). К слову, именно таким образом в романе решается проблема греха Маргариты: она совершила его за пределами времени, и ее душа осталась незапятнанной, следовательно, ее поступок безвреден и прощается.
Маргарита — уникальный персонаж и в системе образов, структура которой продиктована концепцией троемирия. Герои, существующие в разных “измерениях”, но сведенные одной проблемой, объединяются автором в триады. Маргарита является исключением в этой системе. Она — собирательный образ, и основные ее качества — любовь и сострадание — присутствуют во всех мирах. Поэтому у нее нет двойников, она — монада. Особняком стоят персонажи Мастера и Иешуа, объединенные проблемой творчества. Их сближает то, что по натуре они не борцы, наличие трагедии непонимания; можно говорить и о существовании “Голгофы творчества” для обоих персонажей.
Однако истинное разрешение проблема творчества получает не в системе образов, а в троемириях. Булгаков утверждает, что все великие произведения перемещаются в вечность (сходные идеи выдвигали А. Ахматова и Б. Пастернак) и настоящее признание подлинному художнику будет дано за пределами человеческой жизни, что и иллюстрирует финал романа.
В связи с этим становится очевидным контрастное противопоставление двух миров. Необходимо отметить, что автор использует прием обновления фантастического попадания из вечности в Москву, Воланд и его свита приобретают бытовые черты. С другой стороны, при переходе из обычного мира в ирреальный обнажается сущность человека. Используется прием гротеска (превращение Николая Ивановича в борова). Таким образом, миры связаны: жизнь героя начинается в реальности и перемещается в фантастическую область (традиция Гоголя), причем его судьба зависит от деяний в обычном мире.
Булгаков освещает еще один аспект соединения миров: деградацию душевной природы человека (об этом писали Бунин и Достоевский) то, что было трагичным в древности, стало фарсом в реальности.
Автор утверждает, что граница между вечностью и настоящим призрачна. Образы героев проецируются в вечность, но попадают туда лишь самые достойные из них: Иешуа, Понтий Пилат, Левий Матвей. Иными словами, в фантастической части романа дается условное разрешение образов.
Некоторые предметные детали “кочуют” из одной части произведения в другую: вино, поле Левия Матвея. Постоянен и мотив, объединяющий любовь и убийство: гибель Иуды и встреча Мастера и Маргариты (“Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!”).
Думается, что в концепции троемирия связующей является также проблема добра и зла. “Древние” главы показывают, что добро для одного человека могло бы обернуться злом для остальных. В московской части изображена обратная ситуация (к сожалению, подобный уже был одним из основных в программе советского правительства). А между этими мирами — вечность — единственное место, где Мастер и Маргарита обрели покой, где две тысячи лун страдал пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат.