Сочинение Сочинение на тему: ПЕЧОРИН И ГРУШНИЦКИЙ
Галерею образов «лишних людей», начатую пушкинским Онегиным, продолжает Григорий Александрович Печорин — герой романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». В его образе автор рисует тип образованного передового дворянина, стоящего выше окружающего общества, в котором получили концентрированное выражение особенности эпохи после восстания декабристов, когда прогрессивно мыслящая личность, не имеющая возможности действовать, могла заниматься только углубленным самоанализом, напряженной внутренней работой. В. Г. Белинский говорил, что XIX век — это век сознания, философствующего духа, размышления. А силы Печорина тратятся впустую, не находя себе достойного применения.
Пустое растрачивание незаурядных способностей героя на мелкие, ничтожные цели наилучшим образом иллюстрирует история с Грушницким. Хотя следует сказать, что в отношении к Грушницкому Печорин по-своему благороден и честен. Для того чтобы лучше понять мотивы тех или иных поступков героев, необходимо проследить всю историю от начала до конца, заглянуть в душу каждого из них.
«Моя душа испорчена светом», — заявляет Печорин. Скептицизм героя, порожденный им индивидуализм и эгоцентризм лежат в основе его взаимоотношений с людьми. Подобный скептицизм распространяется и на более широкие явления русской жизни. Уже в юности герой Лермонтова «истощил и жар души, и постоянство воли, необходимые для действенной жизни». Господствующее состояние его — скука как результат неудовлетворенности собой, окружающей действительностью, как своеобразное выражение протеста против нее. Но жажда деятельности у Печорина не была убита скукой. Ему присущи «силы необъятные». О себе герой говорит: «И верно было мне назначение высокое». К сожалению, главная основа его стремления к деятельности — удовлетворение честолюбия. Принцип Печорина: «Смотреть на радости и страдания других только в отношении к себе».
Герой живет в обстановке, когда многие современники приходили к мысли о необходимости найти новые формы гуманизма, утверждали нравственные принципы, стремились к приближению идеала к реальности, и в этом смысле индивидуализм Печорина обладал особым свойством, отличающим его от вульгарной посредственности: он стремился сам решать судьбу и брать на себя ответственность за все последствия своего поведения. Он принципиально честен в своей нравственной позиции, смел и последователен.
Эгоизм и бессердечие Печорина — не модная поза, а разумно обоснованная система поведения человека, убедившегося в несовершенстве веры «предков» в абсолютный характер доброй человеческой воли. Жизненные наблюдения и своеобразные «эксперименты» над волей других людей приводят Печорина к мысли о том, что злая воля (слепая или сознательная) может активно проявляться в реальной жизни, никто от этого не застрахован. И убежденность предков в безусловности добра не только сомнительна, но и близка к фатализму. Сюжет заключительной повести «Фаталист» помогает понять принципиальную позицию лермонтовского героя: активному утверждению индивидуальной воли всегда противостоят законы судьбы. И наиболее достойным выходом из этой ситуации является презрение к законам судьбы, стремление их разрушить: «И если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок?»
В основе характера Печорина лежит то же противоречие, какое В. Г. Белинский отмечал в лирических стихотворениях Лермонтова: безверие в жизнь и чувства человеческие при жажде жизни и избытке чувства. Это противоречие объясняет неустойчивость характера Печорина, сказывается в несогласованности его разума и страстей, в постоянной смене чувств опустошенности и ощущений в себе сил необъятных, в постоянных переходах от великодушных порывов к черствости, эгоизму.
На фоне окружающего общества своей необычностью выделяется и Грушницкий. Но то, что у Печорина является выражением сути его характера, у Грушницкого — только поза. Он носит маску разочарованности, постоянно прячется «в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания».
В образе этого героя Лермонтов запечатлел вполне реальный, характерный тип человека 30-х годов, в котором выразилось увлечение модой на разочарование и романтизм в духе Марлинского. У Грушницкого это усугубляется пребыванием на Кавказе, что дает ему возможность в обществе Мери разыгрывать роль разжалованного солдата, гонимого обществом и судьбой рокового страдальца, для чего носит «по особенному роду франтовства, толстую солдатскую шинель... закидывает голову назад, когда говорит, и поминутно крутит усы левой рукой, ибо правою опирается на костыль. Говорит он скоро и вычурно». Занятый только собой, Грушницкий заботится лишь о том, чтобы «сделаться героем романа», казаться не таким, каков он есть в действительности.
Вот как выглядит этот «романтический» герой во время прогулки с княжной Мери: «Грушницкий сверх солдатской шинели повесил шашку и пару пистолетов; он был довольно смешон в этом геройском облачении». Вызывает смех герой и тогда, когда приходит к Печорину «в полном сиянии армейского пехотного мундира... Эполеты неимоверной величины были загнуты кверху, в виде крылышек амура; сапоги его скрыпели; в левой руке держал он коричневые лайковые перчатки и фуражку, а правою взбивал ежеминутно в мелкие кудри завитой хохол. Самодовольствие и вместе с тем некоторая неуверенность изображались на его лице».
Романтической маске Грушницкого Лермонтов противопоставляет подлинную глубину и силу мятежной мечты и горечи разочарований Печорина. С помощью противопоставления Грушницкого и Печорина Лермонтов защищает жизненную правду против субъективистского закрывания глаз на нее и подлинную, оправданную жизнью романтику стремлений против лживой псевдоромантики.
Лермонтов рисует Грушницкого как человека, все помыслы и вкусы которого направлены в сторону «поэтического», но поэтическое понимается героем как непременное отрицание того, что есть в действительности. Поэтично для него то, что непохоже на реальное, отсюда и его жизненная слепота, незнание людей. Из себя он тоже разыгрывает «существо, не созданное для мира».
Пустота внутреннего мира Грушницкого наложила отпечаток не только на его внешность, но и отразилась в речи. Он произносит громкие цветистые фразы, за внешней эффектностью которых проглядывает ничтожность его стремлений. До знакомства с Литовскими Грушницкий внешне пренебрежительно относился к родовитому дворянству: «Признаюсь, я не желаю с ними познакомиться; эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких. И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?» Грушницкий, по его собственным словам, готов носить «толстую шинель» всю жизнь, но Печорин, постигший характер Грушницкого, иронически замечает: «Бедная шинель!» Познакомившись с Литовскими, Грушницкий с нетерпением ждет производства в офицеры, напрочь забыв о солдатской шинели: «О, эполеты, эполеты! ваши звездочки, путеводительные звездочки...» Печорин тонко подмечает, что «у Грушницкого была страсть декламировать: он закидывал вас словами».
Во внешнем облике Грушницкого, в речи и поступках раскрывается ничтожность его натуры, самовлюбленность и эгоизм. По словам В. Г. Белинского, этот человек представляет собой пример «мелочного самолюбия и слабости характера: отсюда все его поступки...». Скучающий Печорин от нечего делать играет на самолюбии приятеля, хорошо зная, что одному из них «несдобровать». Когда затронуто самолюбие, Грушницкий сразу забывает о чести и порядочности, ссора и дуэль это отлично доказывают. В мелкой душе противника Печорина даже не вспыхнула искра великодушия — он готов выстрелить в безоружного человека. Грушницкий бесчестен, поэтому симпатии автора и читателей, несмотря на трагическую развязку дуэли, на стороне Печорина, который во время дуэли предпринимает все попытки пробудить в сопернике совесть, вызвать запоздалое раскаяние. Григорий Александрович перед дуэлью заключает сделку с совестью. Благородство сочетается в его душе с беспощадностью: «Я решился предоставить все выгоды Грушницкому; я хотел испытать его; в душе его могла проснуться искра великодушия... я хотел дать себе полное право не щадить его, если бы судьба меня помиловала». И Печорин не щадит противника. Окровавленный Грушницкий скатывается в пропасть.
Но, несмотря на трагическую гибель Грушницкого, он не вызывает у нас сожаления, в то время как его убийца вызывает сочувствие и даже понимание. Убийство соперника не доставляет ему радости, что только подтверждает наличие у него живого, благородного сердца, которого не было у его противника.