Сочинение Стихотворение В.В. Маяковского «Прозаседавшиеся» (восприятие, истолкование, оценка)

    Сатира – вот то оружие, во владении которым поэту В.В. Маяковскому не было равных. Идеально зная приемы, и кроме того, обладая огромным талантом и бесстрашием, Владимир Маяковский мог поразить сатирой любого противника. Высокий, волнующий пафос и проникновенный лиризм его поэзии уживались с сатирической беспощадностью, с щедринским и свифтовским издевательским смехом. Чем выше и чище рисовался поэту сияющий идеал нового человека, тем яростнее обрушивался он на пошлость, бескультурье, жадность и хищничество.

    Маяковский называл свои сатирические стихи «грозным смехом», а назначение их видел в выжигании из жизни «разной дряни и ерунды». Поэт искренне ненавидел мещанство, высмеивал и разоблачал его повсюду. Таковы его стихотворения «Любовь», «Письмо к любимой Молчанова», «Пиво и социализм», «Маруся отравилась» и др. Тема сатиры на мещанство развита и в его комедиях «Клоп» и «Баня».

    Стихотворение «Прозаседавшиеся» было опубликовано 5 марта 1922 года в газете «Известия». Существенной особенностью первого произведения Маяковского о бюрократах является то, что в нем нет конкретного образа бюрократа, но зато есть обобщенная картина «заседающих бюрократов».
    Сатирический эффект в стихотворении нарастает постепенно. Сначала сатирическое звучание мало что предвещает: мы узнаем, что каждое утро («чуть ночь превратится в рассвет») поэт видит, как «расходится народ в учреждения». Настораживает лишь перечень этих учреждений – даже от перечисления их названий ( «кто в глав, кто в ком, кто в полит, кто в просвет..») становится немного не по себе. А вот сатирическое звучание второй строфы уже не вызывает сомнения:

    Обдают дождем дела бумажные,

    Чуть войдешь в здание:

    Отобрав с полсотни –

    Самые важные!-

    Служащие расходятся на заседания.

    Для Маяковского бюрократизм всегда означал слепую власть бумажки, циркуляра, инструкции, которая употребляется в ущерб живому делу. В данном стихотворении поэта интересует заседательский раж бюрократов. Поэтому мы тут же узнаем, что, отобрав с полсотни «самых важных» дел, «служащие расходятся на заседания». При этом мы видим ухмылку автора по поводу названий учреждений, возникших в послереволюционные годы. Человек просто задыхался под всеми этими «глав», «ком», «полит».

    Уже в начале второй строфы появляется образ просителя, «со времени оно» обивающего пороги учреждения. Он надеется получить «аудиенцию» у его руководителя – неуловимого «товарища Ивана Ваныча», который без конца заседает. Издеваясь над псевдоважностью дел, решением которых занимаются Иван Ваныч и его подчиненные, Маяковский прибегает к гиперболе. Их заботы – это вопрос об объединении Театрального отдела Наркомпроса с Главным управлением коннозаводства при Наркомземе (ТЕО и ГУКОН).

    Вторично «исколесив сто лестниц», проситель, придя в учреждение, узнает, что Иван Ваныч опять «заседают». На этот раз поэт высмеивает узость, никчемность тематики заседания – «покупка склянки чернил Губкооперативом». А в третий раз на месте вообще никоого не оказывается, потому что «все до 22 лет на заседании комсомола».

    Сатирическое звучание не ослабевает и тогда, когда проситель вновь, уже «на ночь глядя», приходит в учреждение. Здесь он узнает, что таинственный Иван Ваныч на этот раз «на заседании а-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома». В этой нарочитой бессмыслице Маяковский высмеивает любовь к сложным аббревиатурам, характерным для 20-х годов. Но автор не останавливается и доводит гиперболу до гротеска: перед просителем, ворвавшимся на заседание, предстает страшная картина. Он видит там сидящие «людей половины» и решает, что произошло ужасное злодеяние. Гротескный характер картины подчеркивается «спокойнейшим» отношением секретаря, считающего подобную ситуацию, от которой у бедного просителя «свихнулся разум», вполне естественной:

    В день

    заседаний на двадцать

    надо поспеть нам.

    Поневоле приходится раздвоиться.

    До пояса здесь,

    а остальное -

    там.

    Излюбленный прием Маяковского – реализация метафор. Здесь же мы видим реализацию фразеологического оборота «не разорваться надвое». Переданный в буквальном смысле, он и создает гротескный образ половинчатых людей. Идущая после этой картины заключительная строфа звучит как итог всего стихотворения: «О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний». Эти строки - словно крик души поэта, который устал от никчемности бюрократов и их деятельности. Впоследствии они приобретут поистине всенародную известность.

    Неологизм Маяковского «прозаседавшиеся», звучащий в названии стихотворения, давно вошел в русский язык. Приставка «про» и постфикс «ся» вносят в слово дополнительные оттенки значения: здесь и бессмысленность заседания, и пустая трата времени, и отсутствие реальной жизни.

    Благодаря Маяковскому слово «прозаседавшиеся» стало именем нарицательным для бессмысленной заседательской суеты и любого бюрократизма.

    Для меня стихотворение «Прозаседавшиеся» - это великолепный образец сатиры Маяковского, создавая который, поэт широко применял разнообразные художественные приемы. Это и излюбленный им сатирический гротеск, и гипербола в эпизоде с половинами людей, и прием контраста. Восхищает меня и стихотворная речь поэта, пересыпанная неологизмами («взъяренный», «раздвояться», «прозаседавшиеся»). Все это создает неповторимый облик поэта-сатирика, беспощадный смех которого долетает до нашего слуха с каждой строчки стихотворения.

    Очевидно, что поэт не принимал ни наималейшего проявления бюрократического чванства и всячески боролся с ним посредством литературного слова. К сожалению, спрутообразное чиновничество, которое испокон веков было объектом сатиры великих русских писателей, на Руси не искоренилось и по сей день. Напротив, щупальца бюрократического спрута стали увереннее и смелее влезать в человеческую жизнь.
    Обойтись без встреч с чиновниками и бюрократами в современной России может только отшельник. И сегодня нашей стране так явственно не хватает Маяковского с его острой разящей сатирой - для того, чтобы навсегда победить бюрократизм.