Сочинение Тема поэта и поэзии в творчестве А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова

    А. С. Пушкин и М. Ю. Лермонтов внесли значительный вклад в отечественную литературу, положили начало развитию новых традиций в русской словесности.
    Пушкин и Лермонтов — почти современники. Но формирование пушкинской поэзии происходило в момент подъема общественного самосознания после победы в войне 1812 года. Лермонтов же начал писать после разгрома декабристов, в 30-е годы. “Ничто не может с большей наглядностью свидетельствовать о перемене, происшедшей в умах с 1825 года, чем сравнение Пушкина с Лермонтовым”, — писал А. И. Герцен. Поэтому у двух великих поэтов, живших в разные исторические эпохи, были свои особенности в постановке жизненных вопросов, в том числе и проблемы назначения поэта и поэзии.
    В своих ранних стихотворениях, написанных до декабристского восстания (“Лицинию”, “Вольность”, “Андрей Шенье”), Пушкин видит назначение поэта как вдохновителя идей “вольности святой”, прославляющего “свободу мыслей”, чувств и творчества:

    Хочу воспеть Свободу миру,
    На тронах поразить порок.

    Но после поражения восстания декабристов Пушкин почувствовал себя одиноким и вместе с тем лично ответственным за судьбу народа и Родины. Он переосмысляет свои воззрения на то, какими особыми свойствами должен обладать поэт, чтобы достойно выполнять свое назначение. В стихотворении “Пророк” показано, как посланник Бога преобразует человека, всю его природу, чтобы сделать из него истинного поэта, пророка:

    И он мне грудь рассек мечом,
    И сердце трепетное вынул,
    И угль, пылающий огнем,
     Во грудь отверстую водвинул.

    Но этого недостаточно: только пройдя через мучения и страдания, обретя цель, к которой призывает “Бога глас”, человек становится поэтом-пророком и может нести людям свое вещее слово:

    Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
    Исполнись волею моей,
    И, обходя моря и земли,
    Глаголом жги сердца людей.

    По убеждению Пушкина, душу поэта пробуждает глас Бога, который наполняет ее вдохновением, высокими и благородными чувствами. Только тогда поэт становится несравненно выше обычных людей, он ищет уединения, общения с природой. Об этом Пушкин говорит в стихотворении “Поэт”:

    Но лишь божественный глагол
    До слуха чуткого коснется,
    Душа поэта встрепенется,
    Как пробудившийся орел.
    Тоскует он в забавах мира,
    Людской чуждается молвы,
    К ногам народного кумира
    Не клонит гордой головы...

    Стихотворения молодого Пушкина пользовались успехом у читателей. Но после восстания 1825 года отношение к творчеству поэта изменилось. Массовому читателю, запуганному жестокой реакцией, пушкинская поэзия стала чуждой и непонятной. Критики ругали каждое новое произведение великого поэта. Пушкин это глубоко переживал. В стихотворении “Эхо” он сравнивает поэта с эхом, которое чутко откликается на все окружающие звуки жизни, но на его голос никто и ничто не отзывается:

    Ты внемлешь грохоту громов,
    И гласу бури и волов,
    И крику сельских пастухов —
    И шлешь ответ;
    Тебе же нет отзыва... Таков
    И ты, поэт!

    Обида на читателя, чувство непонятости звучит и в стихотворении “Ответ анониму”. Поэта огорчает, что “толпа” видит в нем лишь шута, развлекающего ее:

    Холодная толпа взирает на поэта,
    Как на заезжего фигляра...

    Но тем не менее Пушкин не призывал поэта порвать с читателем, жить в одиночестве. По убеждению Пушкина, поэт не должен поддаваться соблазну восторженных похвал, изменять своим убеждениям, своему высокому предназначению. Об этом он писал в стихотворении “Поэту”:

    Поэт! не дорожи любовию народной.
     Восторженных похвал пройдет минутный шум;
    Услышишь суд глупца и смех толпы холодной:
    Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

    Пушкин говорит, что поэт должен идти “дорогою свободной”, бескорыстно трудиться, “усовершенствуя плоды любимых дум”, относиться к своему творчеству самым строгим образом, обнародовать такие произведения, которыми он сам остался бы доволен. И тогда его творчество будет благородным подвигом во имя человечества.
    Пушкин в стихотворении “Поэт и толпа” спорит с реакционными обывателями, критикой, называя их “чернью”. Пушкин обрушивается с упреками на “толпу”, которая понимает “пользу” только как материальную выгоду, не умеет ценить красоту:

    Молчи, бессмысленный народ,
     Поденщик, раб нужды, забот!
    Несносен мне твой ропот дерзкий,
    Ты червь земли, не сын небес;
    Тебе бы пользы все — на вес
    Кумир ты ценишь Бельведерский,
    Ты пользы, пользы в нем не зришь.
    Но мрамор сей ведь Бог!..

    Пушкин считает, что поэт должен стоять выше такой толпы, что он рожден “для вдохновенья, для звуков сладких и молитв”, а “не для житейского волненья, не для корысти, не для битв”.
    В стихотворении “Я памятник себе воздвиг нерукотворный...”, написанном незадолго до трагической гибели, Пушкин подводит итог своей поэтической деятельности. Он видит свою заслугу перед Россией в том, что его поэзия пробуждала и воспитывала в людях “добрые чувства”, что она всегда была связана с идеалами свободы:

    И долго буду тем любезен я народу,
    Что чувства добрые я лирой пробуждал,
    Что в мой жестокий век восславил я свободу
     И милость к падшим призывал.

    Великое дело гениального Пушкина продолжал Лермонтов, его достойный преемник. “Пистолетный выстрел, убивший Пушкина, пробудил душу Лермонтова”, — писал А. И. Герцен.
    В один день стихотворение “Смерть Поэта” сделало Лермонтова знаменитым. Разнообразные чувства, отраженные в этом произведении, волновали душу Лермонтова: любовь к Пушкину, восхищение его гениальным даром, глубокая скорбь о его гибели и ненависть к подлым убийцам. Пушкин — это гений (“...угас, как светоч, дивный гений...”), свободолюбивый, смелый и независимый поэт с “гордой головой”, с “сердцем вольным и пламенными страстями”. А погубили его “жадною толпой стоящие у трона надменные потомки известной подлостью прославленных отцов”, которые направляли пистолет Дантеса:

    Не вы ль сперва так злобно гнали
    Его свободный, смелый дар
    И для потехи раздували
    Чуть затаившийся пожар?

    Это они таятся “под сенью закона”, перед ними “суд и правда — все молчи”. Но Лермонтов грозит им суровым судом небес и потомков: “Есть грозный судия: он ждет...”.
    В стихотворении “Поэт” Лермонтов ратует за возрождение лучших традиций русской поэзии. Он сравнивает поэзию с кинжалом. Когда-то грозное боевое оружие, верно служившее своему господину на поле битвы, кинжал теперь превратился в золотую игрушку, бесславную и безвредную. С такой судьбой сопоставляет Лермонтов и судьбу поэта в современном ему обществе:
    В наш век изнеженный не так ли ты, поэт, Свое утратил назначенье, На злато променяв ту власть, которой свет Внимал в немом благоговенье?
    Лермонтов вспоминает прошлое, времена Рылеева и раннего Пушкина, когда поэт был великой силой, которая звала и вдохновляла, указывала цели борьбы:

    Твой стих, как божий дух, носился над толпой
     И, отзыв мыслей благородных,
    Звучал, как колокол на башне вечевой
    Во дни торжеств и бед народных.

    Такого поэта не видит Лермонтов среди своих современников. Новые поэты разобщены с народом, замкнуты в своих личных переживаниях; они пишут исполненные внешней красивости, бессодержательные стихи. В конце стихотворения Лермонтов призывает современников возродить традиции гражданской поэзии, возвращаясь к пушкинскому образу:

    Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк"!
    Иль никогда на голос мщенья
     Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,
     Покрытый ржавчиной презренья?

    Лермонтов пишет стихотворение “Памяти А. И. Одоевского”, узнав о его гибели на Кавказе. Самое ценное для Лермонтова в друге — вера в людей и в будущее. Его судьба как поэта и гражданина трагична:

    Из детских рано вырвался одежд
    И сердце бросил в море жизни шумной,
    И свет не пощадил — и Бог не спас!

    И все же Одоевский до конца остался настоящим человеком, поэтом, гражданином:

    Он сохранил и блеск лазурных глаз,
    И звонкий детский смех, и речь живую,
    И веру гордую в людей и жизнь иную.

    Как и Пушкин, Лермонтов обращается в своем стихотворении “Не верь себе” к теме “поэт и толпа”, но с далеко не традиционным подходом. Лермонтов сочувствует “молодому мечтателю”, ценит его способность открывать в своей душе “родник простых и сладких звуков”. Поэт не склонен презрительно отталкиваться от “толпы”, которая предстает здесь не только как безликая масса, но и в скрытых драмах, трагедиях отдельных людей:

    А между тем из них едва ли есть один,
    Тяжелой пыткой не измятый,
    До преждевременных добравшийся морщин
    Без преступленья иль утраты!..

    “Пророк” завершает тему “поэт и общество”. Лермонтовский поэт, наделенный “всевиденьем пророка”, начинает с того, чем пушкинский заканчивает: он идет к людям, но обречен на одиночество.

    Провозглашать я стал любви
     И правды чистые ученья:
    В меня все ближние мои
     Бросали бешено каменья.

    Поэт-гражданин вызывает ненависть к себе. Люди относятся к его проповеди любви и правды с озлоблением, они глухи к подлинной поэзии. Это была драма и Грибоедова, и Пушкина, и Лермонтова.
    Пушкин и Лермонтов при всех имеющихся между ними различиями решали вопрос о назначении поэта и его поэзии, исходя из взглядов на поэта как на гражданина, борца за общественное благо, выразителя высоких идеалов и “добрых чувств”.