Сочинение Трудный путь матери (по роману М. Горького «Мать»)

    Роман “Мать” написал величайший писатель, которого знают не только в нашей стране, но и за рубежом, Алексей Максимович Горький. Он был мастером своего дела. Роман не потерял свого значения и в наше время. Он раскрывает роль революционной интеллигенции в пробуждении рабочего класса и крестьянства.
    Главная героиня романа — Власова Пелагея Ниловна. Писатель показал путь, который прошла мать от забитой женщины до революционерки. А. М. Горький показывает мать с двух сторон: как мать и революционерку. Была “Пелагея высокая, немного сутулая, ее тело, разбитое долгой работой и побоями мужа, двигалось бесшумно и как-то боком, точно она всегда боялась задеть что-то. Широкое овальное лицо, изрезанное морщинами и одутловатое, освещалось темными глазами, тревожно-грустными, как у большинства женщин в слободке. Над правой бровью был глубокий шрам, он немного поднимал бровь кверху, казалось, что и правое ухо у нее выше левого, это придавало ее лицу такое выражение, как будто она всегда пугливо прислушивалась. В густых, темных волосах блестели седые пряди. Вся она была мягкая, печальная, покорная...” Муж не считал ее человеком, часто называл ее “сволочью”. При его жизни Пелагея Ниловна была незаметна в доме и молчалива, и всегда жила в тревожном ожидании побоев. После смерти мужа жизнь матери потекла более спокойно. Сын бросил плохие привычки, постепенно отошел от старых друзей. В поведении его появилось много мелочей, обращавших на себя внимание. Стал он позже приходить домой, приносил с собой какие-то книжки, долго читал их в своей комнате, а прочитав, куда-то прятал. По воскресеньям рано уходил из дому и очень поздно приходил. Естественно, что это стало тревожить сердце матери. “Тревога эта все более остро щекотала сердце предчувствием чего-то необычного. Порой у матери являлось недовольство сыном, она думала: “Все люди — как люди, а он — как монах. Уж очень строг, не по годам это ...”
    Иногда она думала: “Может, он девицу себе завел какую-нибудь?” Но возня с девицами требует денег, а он отдавал ей свой заработок почти весь. Так прошло два года “странной”, молчаливой жизни, полной смутных дум и опасений, все возраставших.
    В одном из разговоров с сыном мать узнала, что он читает запрещенные книги. Она сердцем поняла, что “сын ее обрек себя навсегда чему-то тайному и страшному. Все в жизни казалось ей неизбежным, она привыкла подчиняться не думая и теперь только заплакала, не находя слов в сердце, сжатом горем и тоской.
    — Не плачь, — сказал Павел ласково и тихо. — Какие радости ты знала? — спрашивал он. — Чем ты можешь помянуть прошлое?
    Она слушала и печально качала головой, чувствуя что-то новое, неведомое ей, скорбное и радостное, — оно мягко ласкало ее наболевшее сердце. Такие речи о себе, о своей жизни она слышала впервые, и они будили в ней давно уснувшее, неясные думы, тихо раздували угасшие чувства смутного недовольства жизнью, — думы и чувства дальней молодости”. Она говорила о жизни с подругами, говорила подолгу, обо всем, но все — и она сама — только жаловались, никто не объяснял, почему жизнь так тяжела и трудна. А вот теперь перед нею сидит сын, и то, что говорят его глаза, лицо, слова, — все это заде вает за сердце, наполняет его чувством гордости за сына, который верно понял жизнь своей матери, говорит ей о ее страданиях, который так хорошо видит горе жизни, но она не могла забыть о его молодости и о том, что он говорит не так, как все, что он один решил вступить в спор с этой привычной для всех — и для нее — жизнью. Ей хотелось сказать ему: “Милый, что ты можешь сделать?”
    В один из дней Павел сказал матери, что к нему придут гости. Мать поняла, что это будут революционеры. Она боялась этой встречи. Но после прихода гостей она увидела, что это такие же молодые ребята, как и ее Павел. Сердце ее немного успокоилось. Очень часто приходили к Павлу его друзья. Понемногу и сама Ни-ловна втягивается в революционную борьбу. “Правду вашу я тоже поняла, — говорит мать, — пока будут богатые — ничего не добьется народ: ни правды, ни радости — ничего! Вот живу я среди вас, иной раз ночью вспомнишь прежнее, силу мою, ногами затоптанную, молодое сердце мое забитое — жалко мне себя, горько! Но все-таки лучше мне стало жить. Все больше я сама себя вижу...” Мать видела, что к сыну приходят и пожилые люди, советуются с ним. И она очень гордилась этим. После выступления на заводе по поводу “болотной копейки” в доме Власовых произошел обыск, и сына забрали в тюрьму. В груди ее черным клубком свивались ожесточение и злоба на людей, которые отнимают у матери сына за то, что сын ищет правду. И когда она легла спать, ей думалось, что никогда жизнь ее не была такой одинокой, голой. За последние годы она привыкла жить в постоянном ожидании чего-то важного, доброго. “Вокруг нее шумно и бодро вертелась молодежь, и всегда перед нею стояло серьезное лицо сына, творца этой тревожной, но хорошей жизни. А вот его нет — и ничего нет. На следую щий день революционеры объяснили матери, что если сейчас, после ареста Павла и его товарищей, на фабрике не будет листовок, то жандармы уцепятся за это грустное явление и обратят его против Павла с товарищами. Мать поняла, в чем дело. Уверенность в том, что она может помочь сыну, распрямила душу Власовой. Прижав руки к груди, она торопливо уверяла, что сделает все хорошо, незаметно, и в заключение, торжествуя, воскликнула:
    — Они увидят — Павла нет, а рука его даже из острога достигает, — они увидят!”
    Мать впервые занялась таким серьезным, столь важным для нее делом. Листовки снова появились на заводе. Через несколько дней мать снова пронесла листовки на завод. “К ней первым подошел старик Сизов, оглянувшись, негромко спросил.
    — Слышала мать?
    — Что?
    — Бумажки-то! Опять появились! Прямо — как на хлеб соли насыпали везде. Вот тебе и арест и обыски! Мазина, племянника моего, в тюрьму взяли, — ну, и что же? Взяли сына твоего, — ведь вот, теперь видно, что это не они!”
    После этого дня мать была очень довольна своей работой. Мать часто ходила просить свидания с Павлом. Наконец, ей дали свидание. На свидании мать с сыном разговорились. “Она, чувствуя в себе какой-то молодой задор, сказала:
    — Ношу на фабрику все это ... Остановилась и, улыбаясь, продолжала:
    — Щи, кашу, всякую Марьину стряпню, и прочую пищу...
    Павел понял. Лицо у него задрожало от сдерживаемого смеха, он взбил волосы и ласково, голосом, какого она еще не слыхала от него, сказал:
    — Хорошо, что у тебя дело есть, — не скучаешь”.
    Приближалась весна. Павла выпустили из тюрьмы. Революционеры готовились праздновать Первое мая. К Павлу снова стали приходить товарищи. Мать очень любила слушать Егора. Она вынесла из его разговоров странное впечатление — “самыми хитрыми врагами народа, которые наиболее жестоко и часто обманывали его, были маленькие, пузатые, краснокожие человечки, бессовестные и жадные, хитрые и жестокие. Когда им жилось трудно под властью царей, они науськивали черный народ на царскую власть, а когда народ поднимался и вырывал эту власть из рук царя, человечки обманом забирали ее в руки и разгоняли народ по конурам, если же он спорил с ними — избивали его сотнями и тысячами”. Революционеры решили, что красный флаг на Первое мая понесет Павел. И вот этот день пришел. Мать была горда за сына. Павел нес красный флаг, был впереди всех. Революционеры пошли по улице с революционными песнями. В конце улицы, закрывая выход на площадь, стояли солдаты. Среди шествия произошло смятение. Мимо матери мелькали лица, подпрыгивая, пробегали мужчины, женщины. “Глядя на красное знамя вдали, она — не видя — видела перед собой лицо сына, его бронзовый лоб и глаза, горевшие ярким огнем. Революционеров арестовали. Она пошла назад, ноги у нее подкосились. Подойдя к толпе народа, она втиснулась в толпу. Перед нею уважительно расступились, мать широко развела руками ...
    — Послушайте, ради Христа! Все вы родные ... все вы — сердечные ... поглядите без боязни, — что случилось? Идут в мире наши дети, кровь наша, идут за правдой ... для всех! Для всех, для младенцев ваших обрекли себя на крестный путь ... ищут дней светлых. Хотят другой жизни в правде, в справедливости ... добра хотят для всех!”
    В этом эпизоде мы видим мать как истинную революционерку, как борца за счастье народа. После ареста сына мать переехала жить к Николаю Ивановичу. В процессе приобщения к революционной работе мать вся преображается. Она умело и ласково разговаривает с людьми, с жадным любопытством всматривается в окружающий мир, который раскрывается перед нею во всей своей красоте. С расширением кругозора изменяется и речь героини. Ниловна и после ареста сына продолжает свою революционную работу. В селе Никольском Ниловна ведет беседу с крестьянами, как истинная революционерка. Мать понимает, что она должна стать на место сына, заменить его, должна показать, что никакая сила не может сломать ее. После речи сына на суде люди поняли, что сын ее борется за их счастье, за их правду.
    Но была ли Ниловна счастливой матерью? Да, она была счастливой матерью, потому что ее сын был счастлив. Счастье Павла зависело от матери. Мать понимает сына, близка ему. Мать не пожалела жизни за счастье сына, она хотела, чтобы люди узнали, что сказал ее сын на суде об их жизни. Она показала этим, что дело сына не умрет. Мать всю свою жизнь посвятила сыну. Мать правильно воспитала сына, потому что он боролся за счастье народа.