Не вопрошания волною исбесконечной замятОН?!;=) Или как всегда, или как?!;=)

В залитом бетоном раструбе иерихонской трубы будет дано тебе достаточно мглы – глыбы мглы, как ночные туманы Анголы. Всех вас сделают Ангелом Мглы, удалив ангинозные гланды в средоточии атакующих склок. За твой припорошенный странностью грех, полный звона густых барабанных пружин, Он сделает тебя на сто тысяч лет ассоциативными связями в мышлении Дерипаски. Ты постигнешь тогда сотни тысяч оттенков значения слова «страдание» . Я же – ни одного из оттенков словарной статьи «сострадание» . Сжимая иридиевые стержни в руках и в зубах, ты будешь стоять на посту собственного распятия, и сможешь только мычать и мычать, только сжимать и сжимать иридиевые стержни. Наш корабль колеблем. Мы тонем в томительном стоне. Нам не вырваться в небо, как вопль адмиралтейской иглы. Мы – гаметы, мы сопрягаемся с хрустом настигающей нас Нибиру. Назови код каштановой рощи. Пока не поздно еще, назови! Ты же знаешь, я знаю! Мы – листья лотоса. Мы розно наклеены на рояльный палладий воды. Ортогональные звери кроманьонского зазеркалья, мы нынче только пески, мы – марсианская пыль. Мы явный отчетливый прах. Мы несем на себе отпечатки, на которых дымится ветер, осыпающий кости чахлых листьев и трепетных кастаньет. Волокнистые пальмы зимы, изуродованные изразцами бекеши, все сливается в слиток Гохрана, и со звяканьем падает на золотое полено с семизначным номером и гербом. Он не вопрошает волною, в тусклом замятии сути апреля, он в суглинках ангелии, в глии шпулек и в важности ваз. Он – глубокая влажность листа алюминиевого алоэ. Тонкий аурус твоей ауры я несу на кончиках пальцев, как лепестки пламени несут на соцветье свечей. Монорельсовый аттракцион проносящихся с шумом колясок, драндулетов и Дерипаски мне представился круглым нулем. Только ты как всегда – Иликакер! Мой пугливый Пигмалион! Ты наводишь бинонокуляры на товарную биржу Вьетнама, там петляет опоссум и грымза, там нас учит офтальмологии модератор очковой змеи. Но я медленно погружаюсь в утомление рыхлой резины, я тону в затхлом озере Зира, я уже не вернусь, я отвергнут тобою, я – бесконечный бетон, вливаемый в бесконечные раструбы зева иерихонской трубы.