Помогите, мне срочно нужен анализ произведений Солженицына и Шаламова, кроме "на изломе". матренин двор и один день Ива

После успеха «Одного дня Ивана Денисовича» Твардовский решился на повторное редакционное обсуждение и подготовку рассказа к печати. В те дни Твардовский записал в своём дневнике: К сегодняшнему приезду Солженицына перечитал с пяти утра его «Праведницу» . Боже мой, писатель. Никаких шуток. Писатель, единственно озабоченный выражением того, что у него лежит «на базе» ума и сердца. Ни тени стремления «попасть в яблочко» , потрафить, облегчить задачу редактора или критика, — как хочешь, так и выворачивайся, а я со своего не сойду. Разве что только дальше могу пойти. Рассказ был опубликован в январской тетради «Нового мира» за 1963 год (страницы 42—63) вместе с рассказом «Случай на станции Кочетовка» под общей шапкой «Два рассказа» . В отличие от первого опубликованного произведения Солженицына — «Одного дня Ивана Денисовича» , в целом положительно принятого критикой, «Матрёнин двор» вызвал волну споров и дискуссий в советской прессе. Позиция автора в рассказе оказалась в центре критической дискуссии на страницах «Литературной России» зимой 1964 года. Ее началу послужила статья молодого писателя Л. Жуховицкого «Ищу соавтора!» . Один день.. . Впервые в советской литературе читателям были правдиво, с огромным художественным мастерством показаны сталинские репрессии. Рассказывается об одном дне из жизни заключённого Ивана Денисовича Шухова: Ивана Денисовича я с самого начала так понимал, что не должен он быть такой, как вот я, и не какой-нибудь развитой особенно, это должен быть самый рядовой лагерник. Мне Твардовский потом говорил: если бы я поставил героем, например, Цезаря Марковича, ну там какого-нибудь интеллигента, устроенного как-то в конторе, то четверти бы цены той не было. Нет. Он должен был быть самый средний солдат этого ГУЛАГа, тот, на кого всё сыпется. Повесть начинается со слов: В пять часов утра, как всегда, пробило подъём — молотком об рельс у штабного барака. и заканчивается словами: Прошёл день, ничем не омрачённый, почти счастливый. Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов — три дня лишних набавлялось…