Дипломная работа: феномен архитектурного наследия Антонио Гауди
Гауди родился 25 июня 1852 года в небольшом городке Реус, недалеко от Таррагоны, в Каталонии.в семье мастеров. Его отец, его дедушка, отец его дедушки и дедушка его прадедушки были котельщиками. И делали котлы любой сложности без всяких чертежей. Поэтому стремление что-нибудь выковать у Гауди было наследственным. Он тоже всю жизнь строил без чертежей, поэтому ни у кого не получалось достраивать его проекты.
Детство Гауди прошло у моря, не берегу которого он часто строил песчаные замки. Впечатления об этих первых архитектурных опытах он пронёс через всю жизнь. Поэтому все его дома напоминают замки из песка.
Из-за ревматизма мальчик не мог играть с детьми и часто оставался в одиночестве. Его внимание надолго приковывали облака, улитка, цветы… Антонио мечтал стать архитектором, но при этом не хотел ничего изобретать. Он хотел строить так, как строит природа, и лучшими из интерьеров считал небо и море, а идеальными скульптурными формами – дерево и облака.
После того как мальчику исполнилось 11 лет, отец решил отдать его на учебу в школу, прежде бывшую католическим колледжем. Первым заданием учителя, с которым юный ученик с большим успехом справился, стали иллюстрации к рукописному журналу «Арлекин». Это издание ученики школы делали самостоятельно, и выходило оно всего лишь в 12 экземплярах.
Необходимо заметить, что Антонио Гауди-и-Корнет не отличался особенно большими успехами в области изучения основных школьных дисциплин. Во время учебы в школе только лишь два предмета по-настоящему смогли заинтересовать мальчика. Это были геометрия и рисование. А в свободное от занятий время юный Антонио любил бродить вместе с товарищами, коих у него было предостаточно, по окрестностям Реуса и исследовать местные монастыри, большая часть из которых уже тогда была разрушена.
Первая работа по иллюстрированию школьного журнала привела в восхищение всех учителей юного Гауди. На вопрос о том, откуда у мальчика появилось умение мыслить в трех измерениях и как развился талант переносить на бумагу образы и формы живой природы, мальчик важно ответил: «Я сын, внук и правнук котельщика. Мой отец – кузнец и мой дед был кузнецом. Со стороны матери в семье также были кузнецы; один ее дед был бондарем, другой – моряком, – а это тоже люди пространства и расположения»[5] .
Когда школьный учитель заметил однажды, что птицы могут летать благодаря своим крыльям, подросток Антонио возразил: крылья есть и у домашних кур, но летать они не умеют, зато благодаря крыльям быстрее бегают. И добавил, что крылья нужны и человеку, только он не всегда знает об этом[6] .
Спустя некоторое время после поступления в реусскую школу Антонио всерьез заинтересовался ремеслом своего отца, целые дни проводившего в мастерской. Вот где мальчик впервые столкнулся с настоящим чудом! Разве похожи были на земные творения сосуды, сделанные руками отца из куска медного листа и украшенные медными же изогнутыми ручками и различными завитушками?
Антонио Гауди окончил реусскую школу в 1868 году. В том же году он покинул родной город и отправился в Барселону для того, чтобы держать вступительные экзамены на факультет архитектуры Барселонского университета. По всей видимости, тогда поступить в высшее учебное заведение молодому Гауди так и не удалось – сохранившиеся документы свидетельствуют о том, что в период с 1873 по 1877 год он учился в Провинциальной школе архитектуры, что в Барселоне. В то же время он брал уроки составления чертежей и строительного ремесла в мастерской Эудалдо Пунти. Именно там юный Гауди смог познакомиться с такими ремеслами, как столярное и скобяное дело, ковка металлов и работа по стеклу.
По окончании архитектурной школы Антонио Гауди представил на суд специальной комиссии свою дипломную работу. Темой учебного проекта Гауди выбрал ворота кладбища, и это были ворота крепости – они разделяли мёртвых и живых, однако свидетельствовали, что вечный покой – всего лишь награда за достойную жизнь. После блестящей защиты председатель комиссии, знавший выступавшего как одного из наиболее упрямых и заносчивых студентов, воскликнул: «Перед нами либо гений, либо сумасшедший!» А сам выпускник тогда только подумал: «Похоже, теперь я архитектор…»[7]
В 1870–1882 годах Антонио Гауди работал под началом архитекторов Эмилио Сала и Франциско Вильяра чертёжником, безуспешно участвуя в конкурсах; изучал ремесла, выполняя множество мелких работ (ограды, фонари и т.д.), проектировал также мебель для собственного дома.
Личной жизни (в том смысле, каком мы привыкли понимать это выражение) у Антонио Гауди не было ни в то время, ни в последующие годы. Нужно отметить, это был настоящий денди и красивый мужчина, имевший небесно-голубые глаза, волновавшие по-видимому не одну прекрасную сеньориту. В жизни Антонио Гауди случались бурные романы, однако все они заканчивались одним – женщины уходили, мастер оставался в полном одиночестве. После того как молодой Гауди получил отказ в помолвке от учительницы Пепеты Мореу и спустя некоторое время – от оставшейся неизвестной американки, архитектор понял, что единственным его предназначением в жизни должно стать служение искусству[8] .
Таким образом, Гауди пришел к мысли о том, что его судьба – это одиночество. В дальнейшем мастер не раз замечал своим знакомым, приговаривая: «Снимать дом – все равно что иммигрировать». Но, несмотря на это, сам он так и остался человеком одиноким, лишенным собственного семейного очага. Однако, с другой стороны, это был мастер, отдавший свою жизнь архитектуре. Это был создатель подлинных произведений искусства, прославивших его имя в веках.
В Европе в 1870–1880 наблюдался необычайный расцвет неоготического стиля, и юный Гауди восторженно следовал идеям энтузиастов неоготики – французского архитектора и писателя Виоле ле Дюка (крупнейшего в XIX в. реставратора готических соборов, восстанавливавшего Собор Парижской Богоматери) и английского критика и искусствоведа Джона Рёскина. Провозглашённая ими декларация «Декоративность – начало архитектуры» полностью соответствовала собственным мыслям и представлениям Гауди, творческий почерк которого с годами становится совершенно неповторим, архитектура столь же далека от общепринятой, как геометрия Лобачевского – от классической Евклидовой[9] .
В период раннего творчества, отмеченный влияниями архитектуры Барселоны, а также испанского архитектора Марторела, строятся его первые, богато декорированные, относящиеся к раннему модерну, проекты: «стилистические близнецы» – нарядный Дом Висенс (Барселона) и причудливый Эль Капричо (Комильяс, Кантабрия); также компромиссный псевдобарочный Дом Кальвет (Барселона) – единственное здание, признанное и любимое горожанами при его жизни.
Также в эти годы появляется проект в сдержанном готическом, даже «крепостном» стиле – Школа при монастыре Святой Терезы (Барселона), а также нереализованный проект зданий Миссии Францисканцев в Танжере; неоготические Епископский Дворец в г. Асторга (Кастилья, Леон) и Дом Ботинес (Леон).
Однако решающей для реализации замыслов молодого архитектора оказалась его встреча с Эусеби Гуэлем (Eusebi Guell Bacigalupi). Позднее Гауди стал другом Гуэля. Этот текстильный магнат, богатейший человек Каталонии, не чуждый эстетических озарений, мог позволить себе заказать любую мечту, а Гауди получил то, о чём мечтает каждый творец: свободу самовыражения без оглядки на смету.
Антонио выполняет для семейства Гуэль проекты павильонов усадьбы в Педральбесе близ Барселоны; винных погребов в Гаррафе, часовни и крипты Колонии Гуэль (Санта Колома де Сервельо); фантастического Парка Гуэля (Барселона).
Скоро Гауди выходит за пределы доминирующих исторических стилей в пределах эклектизма XIX столетия, объявляя войну прямой линиии навсегда переселяясь в мир кривых поверхностей, чтобы сформировать собственный, безошибочно узнаваемый, стиль.
Гауди крупно повезло. И не только с заказчиками и покровителями, но и с местом, и временем. Он появился в Барселоне, когда Каталония обрела независимость, и город стремительно преображался. В 1860 году барселонцы разрушили городскую стену, потом сломали мрачную крепость Сьютаделью, а на ее месте устроили красивый парк с фонтанами и музеями. Гауди тоже не остался в стороне: еще студентом он вместе со своим учителем построил в парке грандиозное сооружение под названием «Каскад» – нечто среднее между водопадом и триумфальной аркой. За сломанной городской стеной возник новый район, прозванный Эйшампле, то есть Расширение. Здесь могли воплощаться самые дерзкие архитектурные проекты, самые необычные замыслы. Квартал, в котором архитекторы упражнялись в остроумии, получил название «Квартал Раздоров». Его дома – один затейливее другого – стали хрестоматией стиля модерн. Первый вклад Гауди в стиль нового квартала – Каса Кальвет (каса – дом, а Кальвет – очередное семейство фабрикантов, на этот раз текстильных). В том же «Квартале раздоров», на проспекте Грасиа, Гауди дал волю фантазии на полную катушку. Каса Батло– это полный модерн.
С завершением строительства Дворца Гуэля Антонио Гауди перестал быть безымянным строителем, быстро став самым модным архитектором в Барселоне, вскоре превратился в «практически непозволительную роскошь». Для буржуа Барселоны он строил дома один необычнее другого: пространство, которое рождается и развивается, расширяясь и двигаясь, как живая материя – Дом Мила; живое трепещущее существо, плод причудливой фантазии – Дом Бальо.
Заказчики, готовые выкинуть на строительство полсостояния, изначально верили в гениальность архитектора, без всяких усилий пролагающего новый путь в архитектуре.
В 1891 году, когда Гауди было за уже 30 лет, Общество почитателей Святого Иосифа предложило ему продолжить начатый в 1882 году Собор Святого Семейства (Саграда Фамилия), строительству которого он посвятил все последующие годы жизни, оставив в 1914 году архитектурную практику.
Гауди мечтал создать «Собор ХХ столетия», синтез всех своих архитектурных знаний со сложной системой символики и визуального объяснения тайн веры.
Храм стал его навязчивой идеей. Углубляясь в себя, он становился все более эксцентричным, свято верил в своё мессианское предназначение, жил отшельником в своей мастерской, расположенной на строительной площадке, и выходил только время от времени «с шапкой в руке» для сбора средств на строительство церкви (пожертвования были единственным источником финансирования строительства, поэтому она строилась так долго). Строительство собора Саграда Фамилия не закончено и по сей день.
Когда была закончена крипта, Гауди заторопился. Он почти переселился из парка Гуэль в Саграду, жил в крохотной каморке при стройке, выглядел как оборванец, ел только тогда, когда кто-то из учеников совал хлеб прямо в руки. Гауди был одержим, он хотел поскорее закончить собор, потому что в его голове уже громоздились новые замыслы[10] .
А в это время Барселона жила своей обычной жизнью. В сильно разросшемся за времена Расширения городе был пущен трамвай. Первый ярко-красный вагон поехал по рельсам 7 июня 1926 года. В тот же день под него попал неизвестный нищий старик. Его отвезли в новую больницу Святого Креста – красивый комплекс, построенный в стиле модерн вечным соперником Гауди архитектором Доменек-и-Монтанером неподалеку от строящегося храма Саграда Фамилиа. Старик умер, не приходя в себя, в больничном приюте для нищих. Как всех бродяг, его должны были через несколько дней похоронить в общей могиле. Никто не забеспокоился, когда Гауди не появился на стройке: последнее время он неважно себя чувствовал. Ничего не заподозрила и экономка: он нередко оставался ночевать в храме. Только через три дня его начали искать, но успели лишь спасти от общей могилы.
Барселона оплакивала архитектора, вывесив траурные флаги[11] . За гробом шел весь город. В 1926 году, Антонио Гауди, величайшего архитектора XX века, которого никто не знал в лицо, но чьи творения теперь и уже навсегда определили облик Барселоны, похоронили в крипте недостроенного им собора.
1.2 Становление особенностей стиля А. Гауди