Дипломная работа: Построение национальной идеологии России

Помимо этого в работе будет освещаться деятельность русских националистов, т. к. они являются движущей силой образования нации, которая есть наивысшая стадия развития социальной системы.

1. Ценности национальной идеологии

1.1 Определения основных понятий

Прежде всего, необходимо определиться с ключевыми понятиями, которые будут использоваться. Таковыми понятиями на первый взгляд (т. к. они упоминаются в названии) являются идеология и нация. Однако в ходе понимания природы этих двух понятий, возможно, потребуется пояснение значения следующих слов: политика, власть, государство.

Большая Советская Энциклопедия определяет идеологию как «системой взглядов и ценностей, направленных не только на сохранение, но и на изменение существующих общественных отношений»[21] из чего следует вывод, что идеология предлагает субъективно-оценочную позицию по отношению к объективной реальности. Следует отметить, что объективное высказывание по определению не может содержать в себе никаких относительных выражений, т. к. высказывается с точки зрения объекта высказывания и объект высказывания должен фигурировать в нем только как «вещь в себе», что не имеет смысла вне объекта высказывания. Смысл имеют только субъективные высказывания, одной из форм которых является относительное суждение. Однако, для всякого относительного суждения нужна неподвижная точка, которая является точкой отсчета. Следовательно, идеология, будучи одной из точек зрения на объективную реальность, нуждается в «точке отсчета», т.е. аксиоме, которая позволяет высказывать относительные суждения. Этой точкой отсчета являются ценности.

Таким образом, «идеология» оказывает влияние на образ мышления носителя, задавая ему систему ценностных координат, позволяющих осуществлять субъективное суждение, и таким образом придает смысл человеческой деятельности. В рамках этой системы координат выстраивается модель структурного восприятия реальности, в которой, в зависимости от содержания исходной посылки, какие-то сегменты становятся более важными, какие-то – менее, что отражается в соответствующем устройстве социума, где группы, занимающиеся наиболее важной, по мнению носителя, деятельностью оказываются наверху, менее важной – внизу.

Тут можно столкнуться с таким заблуждением относительно сути идеологии, будто ключевой для ее понимания категорией является интерес[22] и что идеологии возникают ради выражения чьего-то интереса. Данный подход путает причину со следствием и является признаком и причиной деидеологизации и, как это называет А. Савельев, демифологизации общества, проявляющейся в привязывании идеи к торговой марке (здесь – политической силе)[23] , что ведет к его (общества) распаду, значит, социально опасный и с сомнительной научностью, ибо отвергает такую категорию как аксиомы, которые играют ключевую объединяющую роль в любой социальной группе. Данный подход является частью того, что Ю. Громыко называл консциентальным (смысловым) оружием, призванного уничтожать смыслы и аксиомы в головах людей, делая их более управляемыми и податливыми[24] . Таким образом, идеология – это не идейное оформление материальных интересов и амбиций, но система координат, организация сознания; а идеологическая борьба – не война брендов, которую можно увидеть в рамках рыночной экономики, но война сознаний, которая ведется на уничтожение.

С точки зрения П.В. Терешковича, одного из авторов «Новейшего Философского Словаря» нация (от лат. natio – племя, народ) – полисемантичное понятие, применяемое для характеристики крупных социокультурных общностей индустриальной эпохи[25] . Но далее автор говорит о том, что единой точки зрения относительно того, что есть нация, нет и выделяет два подхода к определению нации: политический (политическая общность граждан одного государства) и этнический (общность людей с единым языком и самосознанием). Таким образом, на нацию смотрят двояко: одни рассматривают ее как набор людей, лояльных государству и объединенных им, другие же видят в ней общность людей, объединенных общей системой координат и общим типом кодировки информации, которые для саморегулирования учреждают институты, т.е. государство – продукт нации, а не нация – продукт государства. Иными словами, имеет место конфликт между «нацией» и «государством» за примат в отношениях, природа которого весьма схожа с игрой «борьба полов на свидании», где оба участника заинтересованы в компромиссе на своих условиях и не заинтересованы в разрыве отношений.

Если рассматривать нацию как систему, то обнаружится следующее: с точки зрения политического подхода к определению нации она является арифметической суммой людей, объединенных государством, которое, судя по всему, является сторонней, организующей и систематизирующей людей не по их воле, но по принуждению и при помощи различных политико-управленческих средств сумевшее добиться лояльности со стороны населения; такие взаимоотношения государства и населения характерны для захваченных территорий и перекликаются с военной теорией происхождения государства. С точки зрения же этнического подхода, нация – одна из стадий развития этнической группы, будучи уже систематизированной на уровне сознания и кодировки информации (религиозная и культурная общности), она выстраивает системные связи и в плоскости политики, выражением чего является образование государства; т.е. государство – оформленные политические связи нации. Таким образом, государство – выражение одного из типов системных связей нации.

Государство, является институтом центральным институтом политики, в свою очередь, политика является совокупностью отношений вокруг власти (связанная с получением, приращением, удержанием власти). Для того чтобы понять что такое государство, нужно понять, что такое власть. Американский социолог Т. Парсонс сравнил природу власти с природой денег[26] . Примем эту точку зрения и допустим, что власть в политике выполняет такую же функцию, что и деньги в экономике и их природа схожа.

Деньги являются универсальным товаром, на который можно обменять другие, но они не обладают самостоятельной ценностью, наоборот, ценность денег производна от того количества товаров и услуг, которые возможно приобрести на них. Природа власти схожа с природой денег в том, что количество власти равно масштабу изменений в сфере приложения властных усилий, а эффективность ее применения – соотношение результата с вложенными ресурсами. Встает вопрос: что является «товаром», к которому привязана величина власти? Для ответа на этот вопрос необходимо рассмотреть суть товарообмена: по сути, это перераспределение благ, создание которых не является «созданием» как таковым (в силу законов сохранения массы и сохранения энергии), но преобразованием материи. Таким образом, ценность денег определяется масштабом смещения баланса благ в экономике. По аналогии можно судить о власти, измерителем которой является сдвиг в области применения.

Также из аллегории Т. Парсонса можно сделать для себя следующий вывод: в системе есть как аккумулирующие и кумулятивные, так и неаккумулирующие и некумулятивные институты, что было также представлено М. Хрусталевым в его моделиобщенственной деятельности, где кумулятивные институты выполняли функцию «развития», а некумулятивные – «функционирование»[27] . Однако в эту схему необходимо внести следующие дополнения: экономическую деятельность нужно разделить на рыночную (ей соответствует некумулятивный институт, т.е. рыночная экономика) и инновационно-инвестиционную (ей соответствует кумулятивный институт, как правило, государство).

Но что является областью применения власти? Исходя из определения власти М. Вебера, утверждавшего, что власть – способность навязать свою волю другим, несмотря на их противодействие[28] , можно говорить, что власть есть способность изменять приводить поведение других в нужный вид. Таким образом, предметная область власти – любое поведение людей и их организаций. Иными словами власть измеряется в способности изменять активность людей и их организаций в экономике, культуре, науке, в социальных отношениях, в политике, по отношению к неодушевленным объектам и организациям людей, по отношению к нерезидентам и др.

Политика налаживает взаимодействие между сферами жизни системы и способствует их координации, что облегчает достижение целей и выполнение задач. Следовательно, наличие политического института чрезвычайно важно, ибо дает значительные преимущества (которые заключаются в способности конвертировать ресурсы из одной области поведения в ресурсы другой области поведения, что осуществляется кумулятивно) перед теми, у кого он отсутствует и чем эффективнее аппарат этого института (меньше потери при конвертации), тем больше выигрывает социальная общность, им обладающая. И государство является сосредоточением власти, т.е. концентрированная воля нации, а элита – воплощение концентрированной воли нации. Именно поэтому государство является уникальным институтом, а его наличие – качественным признаком социальной общности. Следовательно, «нация» является особой формой организации социальной общности.

Но следует отметить, что власть – величина векторная, а не скалярная – если один актор провел властное решение, а другой провел совершенно противоположное и равное по силе, то, конечно, каждый из них обладает властью, но в итоге баланс в системе не изменился, следовательно, сумма их решений равна нулю.

Однако, что является точкой отсчета осей координат, позволяющая судить о направлении вектора применения власти? Началом осей координат, позволяющее ориентировать политику, есть ее ценность. Таким образом, она является ключевым звеном в политическом сознании, а, значит, и в идеологии.

1.1. Свойства ценности политики.

Сначала необходимо заметить, что ценности политики и политические ценности – два разных понятия. Хотя единого общепринятого определения политических ценностей нет (например, Российское гуманистическое общество «Научно-исследовательский фонд «Центр исследований им. академика В.Л. Гинзбурга определяет их как подвид социальных социальных[29] , а М. Рокич видит в них «твердое убеждение в том, что определенный специфический способ поведения или целевое жизненное состояние является предпочтительным – с личной или общественной точек зрения – противоположному или обратному способу поведения или целевому жизненному состоянию»[30] ), все определения сходятся на том, политические ценности – элемент восприятия политики, а точнее, основания для оценочных суждений о политике, представление о благе, абсолютный плюс.

Термин «ценности политики» несколько отличается по значению. Если «политические ценности» есть представление о благе, то ценности политики – система координат (начало и оси), в рамках которой выстраивается отношение по тем или иным вопросам, в рамках которой субъект ориентируется в пространстве и в рамках которой те или иные суждения составляют представление либо о благе, либо о зле, либо воспринимаются нейтрально. Здесь следует упомянуть о слове «приоритет», т.е. то, в интересах чего должна проводится политика, на что должна употребляться власть. Слово «приоритет» (от лат. prior – первый старший) подчеркивает важность того или иного объекта для действующего лица, в то время как «ценность» задает систему координат, в рамках которой выстраиваются приоритет, т.е. «ценность» является первичным понятием по отношению к «приоритету». Следует также отметить, что у ценностей есть объект и предмет: объектом политических ценностей является материальные вещи, либо абстракции; предмет же – качества объекта, которые позволяют ему выступать в качестве мерила властных отношений, т.е. оси координат. Например, если ценностью политики является индивид (не конкретный человек, у которого есть имя, а абстракция), то объектом ценностей политик будет абстракция индивида, а предметом – характеристики абстрактного индивида (например, рациональность, персональная свобода, степень законопослушности).

Теперь необходимо ответить, что должно быть ценностью политики. Характер ценности во многом определяет характер политики: чем абстрактнее ценность (например, «свобода») и чем больше возможностей произвольного толкования она предоставляет политикам, тем больше будет альтернатив и тем более непредсказуемой будет поведение актора, руководствующегося данной ценностью. Как следствие наличия широкого спектра возможных альтернатив, направление вектора политики может настолько кардинально меняться, что в результате уменьшает конечный итог.

Необходимо понимать, что слишком узкий идеологический спектр таит в себе следующую опасность: в случае проведения неверного политического курса его пересмотр не будет осуществлен вовремя, что приведет к системному кризису, который будет выражаться в том, что идейная основа системы будет вести систему к самоуничтожению. В то же время, слишком широкий идеологический спектр предоставляет настолько широкие возможности переосмысления политики, что ее вектор может радикально меняться за короткое время. Как результат – неэффективное использование ресурсов. Неэффективно потраченные ресурсы – разность между суммой длин слагаемых векторов и длинной результирующего вектора, если представлять политический курс в виде вектора, где длина вектора – количество потраченных ресурсов. Следует отметить, что потери неизбежны, что является следствием векторной природы такой величины как власть, поэтому стоит бороться за их уменьшение, а не за искоренение, которое невозможно.

Дилемма четкой и размытой идеологии заключается в том, что, как справедливо заметил Н. Макиавелли, в политике должен быть как элемент ясности, так и непредсказуемости (ввиду того, что политик, по мнению Н. Макиавелли, должен быть верен прежде всего себе)[31] , что заставляет заниматься постоянным поиском «золотой середины», что значительно тяжелее впадения в какую бы то ни было крайность и поиска панацеи, ибо требует постоянного пересмотра направления движения и саморефлексию, что добавляет к объективным (т.е. связанным с сопротивлением объекта политики воздействию) трудностям субъективные (т.е. связанные с переосмыслением политического курса субъектом).

Также следует отметить, что если ценностью становится какой бы то ни было операциональный показатель или же конкретный объект материального мира, то политика не сможет быть последовательной и преемственной, равно как и в случае если ценность размыта и аморфна, т. к. в случае приведения операционального показателя в нужный вид или физического исчезновения материального объекта, являвшегося объектом почитания, идеология исчерпывает себя и люди теряют смысл жить, как следствие системе наносится колоссальный удар, от которого она может не оправиться. Именно поэтому вымирали архаичные племена вскоре после разрушения святыни и приверженцы вождистских идеологий кончали с собой и спивались после смерти кумира. Также кумиром могут стать четко прописанные правила поведения, актуальные в жизненных условиях социума в течение долгого времени и ставшие традицией (например, законы Ликурга в Древней Спарте). Опасность этого кумира заключается в том, что в случае изменения внешней среды так, что эти принципы перестают быть актуальными, следующая им система перестает вести себя адекватно, а их пересмотр грозит системе дизорганизацией, т. к. со временем эти принципы становятся самоценными, смысло- и системообразующими идеями. Как неадекватное реальности поведение системы, так и ее дезорганизация смертельно опасны для системы. Первое грозит ее физическим уничтожением, второе – уничтожением тех связей, которые делают из разрозненных материальных тел сплоченную и организованную общность.

Таким образом, ценность идеологии должна быть достаточно абстрактной, чтобы оставлять простор для маневра и для пересмотра политического курса, что помогает системе адаптироваться к изменениям внешней среды, но в то же время, достаточно четкой, чтобы не допускать спекуляций и радикального пересмотра курса.

1.2 Соотношение духовного и материального аспектов нации

Исходя из природы ценностей политики, можно сделать вывод, что точкой отсчета координат для социальной системы должна быть сама социальная система, т. к. будучи, по сути, организованной материей, она прекратит свое существование, как в случае физического уничтожения (что заставляет бережно относится к материальным ресурсам системы, в первую очередь к людям), так и в случае дезорганизации (что заставляет бережно относится к культуре, традициям и идеологии). Таким образом, социальная система является воплощением той самой «золотой середины», которая должна являться ценностным ориентиром политики.

Тем не менее, даже эта совершенная модель имеет существенный недостаток – в связи с важностью как материальной, так и идейной составляющих, которые трудно сопоставимы по значению, соблюсти «золотую середину» крайне затруднительно. Т.к. материальное и идейные составляющие практически не поддаются приведению к общему знаменателю, дилемма «материя-идея» всякий раз будет разрешаться согласно ценностным ориентациям лиц, принимающих решения, идеальная модель содержит внутри себя неразрешимое противоречие, которое в зависимости от ситуации может либо затухать, либо обостряться.

В.С. Полосин в своей книге «Миф, религия, государство», говоря о национальной мифологии, уподобляет элиту и правителя «крови» нации (здесь – материальное начало), а религию – «почве» (здесь – духовное начало). В свою очередь он описывает варианты дисбаланса этих двух начал: в случае доминирования «крови» нация обращается к обожествленному вождю, при этом элита лишается сакральности и репрессируется (что в дальнейшем ведет к ее (нации) деградации – авт.); в случае победы «почвы» роль земных властей сходит на нет, что ведет к расколу нации на жреческие кланы (т. к. бурная духовная жизнь начнет плодить девиантные сектантские и еретические практики – авт.)[32] .

А. Лосев предпринимает весьма удачную попытку примирить материальный и духовный аспекты системы при помощи такого утверждения как «реальность мифа», который есть совершенно необходимая категория и самая яркая реальность, жизненно ощущаемая[33] , т.е. миф – это как люди воспринимают реальность, без чего никакое восприятие реальности невозможно. При этом наука не есть враг мифа, она сама мифологична по своей структуре[34] , а осуждение «научными концепциями» мифов есть не что иное, как война мифов. Точно так же можно сказать и о религиях и идеологиях, что дает основания экстраполировать знание о природе науки на природу религии или идеологии, ибо они есть одно – миф, неотделимый от объективной реальности.