Дипломная работа: Правовой анализ института компенсация морального вреда в гражданском праве РФ
Фактический же вред может возникать как в результате правонарушения, так и других действий, которые под понятие правонарушения могут не подпадать.
При правонарушении нарушаются субъективные права конкретного субъекта, предусмотренные нормами определенной отрасли права. Такой вред и является юридическим вредом. Юридический вред всегда возникает при нарушении прав субъекта, возникающих в результате тех или иных правонарушений.
Как мы уже отметили, вред может быть также и результатом определенных действий (бездействия), не подпадающих под нормы права и относящихся к деяниям, осуждаемым нормами морали или идущим вразрез с существующими традициями, обычаями, обрядами. В этом случае фактический вред может быть признан социальным вредом, но возмещение такого вреда не предполагается и не должно происходить.
В цивилистической литературе наиболее часто вред определяется как «всякое умаление благ, принадлежащих определенному лицу». Теория и практика позволяют утверждать, что причинение вреда в гражданских правоотношениях, как правило, происходит вследствие различного рода правонарушений (деликтов), объектами, посягательства которых являются субъективные имущественные и неимущественные блага граждан и юридических лиц. Нарушение этих благ влечет за собой, как известно, наступление гражданско-правовой ответственности, связанной с обязательными условиями, наличие которых позволяет вести речь о наступлении такой ответственности. К таким условиям относятся: вред, противоправное поведение (действие или бездействие), причинная связь между противоправным поведением и наступившими правовыми последствиями (вредом) и вина.
Между тем вред может быть причинен не только в результате деликта (правонарушения)1 при посягательстве на имущественные и неимущественные блага, но и в результате ненадлежащего исполнения обязанностей одной из сторон договорных отношений . В этом случае принято говорить о договорной ответственности.
Эти виды вреда регулируются нормами гражданского права и на протяжении длительного времени являлись предметом изучения ученых-цивилистов, посвятивших их освещению немало трудов.
При этом Л.А. Майданник и некоторые другие авторы считают, что причинение вреда возможно также и в результате правомерных действий. Действительно, вред может быть результатом не только правонарушений, но и правомерных действий.
В результате причинения вреда неправомерными действиями возникает юридическое обязательство, по которому причинитель вреда должен возместить такой вред. Вред, причиненный правомерными действиями, будет подлежать возмещению в случаях, прямо установленных законом (например, в случае причинения вреда в условиях крайней необходимости или при превышении пределов необходимой обороны).
Другие авторы, например М.Я. Шиминова, полагают, что «юридические обязательства по возмещению вреда возникают только при наличии вреда фактического». Однако такой подход вызывает сомнение, так как такая концепция презюмирует взыскание любого вреда с лица, нарушившего не только юридические права, но и любые нормы морали или сложившиеся традиции, обычаи, обряды.
Юридический вред всегда связан с правонарушением. Любое правонарушение порождает те негативные последствия, которые имеют схожесть или различия в зависимости от вида правонарушения. Правонарушения различаются по степени общественной опасности, по характеру и размеру причиненного вреда. По последствиям вред может быть измеримым или неизмеримым, восстановимым или нет, более или менее значимым. Вместе с тем по общему правилу именно наличие юридического вреда, возникшего в результате правонарушения, порождает обязанность по его возмещению.
Вред в гражданском праве — это умаление, уничтожение субъективного гражданского права или блага. По характеру нарушения субъективных гражданских прав вред подразделяется на имущественный (материальный) и неимущественный (нематериальный). Именно поэтому понятие вреда трактуется и применяется неоднозначно как в теории, так и на практике.
1.2 Становление института компенсации морального вреда в Российском Законодательстве
Гражданское законодательство дореволюционной России не содержало общих норм, предусматривающих возможность компенсации морального вреда. Компенсация за личное оскорбление могла быть взыскана в порядке гражданского судопроизводства только в случае, если она косвенно отражалась на имущественных интересах потерпевшего.
Однако в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве дореволюционной России содержался относительный аналог этого правового института. Как отмечал Г.Ф. Шершеневич, «закон наш, рядом с уголовным удовлетворением, предоставляет на выбор потерпевшему право требовать в свою пользу платежа пени, являющейся остатком того времени, когда все наказания носили частный характер. Размер пени или так называемого бесчестия, смотря по состоянию или званию обиженного и по особым отношениям обидчика к обиженному, не превышает 50 рублей». Дореволюционные российские правоведы, рассматривая личную обиду как возможное основание для предъявления требования о выплате денежной компенсации и понимая при этом под обидой действие, наносящее ущерб чести и достоинству человека, в большинстве своем считали предъявление такого требования недопустимым.
Видимо, в этом сказывался аристократический, «рыцарский» менталитет, свойственный российскому дворянству — сословию, из среды которого, как правило, пополнялся корпус дореволюционных российских юристов.
Иными словами, для российского дворянина было естественно отреагировать на оскорбление вызовом «к барьеру», но не требованием о выплате денежной компенсации — подобный образ действий и мышления был, допустим лишь для «подлого» сословия; напротив, требование со стороны дворянина о выплате денег за нанесенное ему оскорбление навсегда закрывало бы для него двери в приличное общество.
Интересно, что, как и в дореволюционной России, корпус германских юристов в первой половине XX в. пополнялся в основном из рядов аристократии, но послевоенная ситуация привела к их выбытию из рядов действующих правоведов. Образовавшиеся вакансии заполнили юристы нового поколения, происходившие, как правило, из других слоев общества, — и именно во второй половине XX в. в ФРГ судебная практика существенно расширяет перечень защищаемых путем выплаты денежной компенсации неимущественных прав и благ.
После революции 1917 г. менталитет российского общества существенно изменился, но это не изменило отрицательного (хотя уже и по другим основаниям) отношения к возмещению в денежной форме морального вреда. Преобладающим оказалось мнение о недопустимости такого возмещения, в связи, с чем и гражданское законодательство послереволюционной России до 1990 г. не предусматривало ни самого понятия морального вреда, ни возможности его возмещения.
Судебная практика в соответствии с господствующей доктриной отличалась стабильностью в этом вопросе, и суды неизменно отказывали в изредка предъявлявшихся исках о возмещении морального вреда в денежной форме.
Существо этой доктрины заключалось в том, что принцип возмещения морального вреда рассматривался как классово чуждый социалистическому правосознанию. Она основывалась, в частности, на демагогических утверждениях о невозможности измерять достоинство советского человека в презренном металле, хотя подобных предложений никто и не делал; поскольку идея сторонников возмещения морального вреда состояла не в измерении личных неимущественных прав в деньгах, а в обязании правонарушителя к совершению действий имущественного характера, направленных на сглаживание остроты переживаний, вызванных правонарушением, т. е. деньги рассматривались в качестве не эквивалента перенесенных страданий, а источника положительных эмоций, способных полностью или частично погасить негативный эффект, причиненный психике человека в результате нарушения его прав.
Позитивные взгляды на эту проблему, высказываемые в основном до начала 30-х годов, не возымели воздействия на законодательство и судебную практику. После «полной победы социализма в СССР» эти дискуссии прекратились, и в дальнейшем в результате соответствующей пропаганды в общественном правосознании представления о недопустимости оценки и возмещения морального вреда в имущественной форме укоренились настолько, что появлявшиеся в печати сообщения о случаях присуждения имущественных компенсаций за причиненные физические или нравственные страдания (преподносившиеся в достаточно гротескном виде) воспринимались как чуждые социалистическому правовому регулированию.
Это, однако, не препятствовало использованию норм зарубежного законодательства о компенсации морального вреда при предъявлении советскими гражданами исков к иностранным юридическим и физическим лицам1. Отмечалось, что «и практика СССР шла по пути предъявления исков о возмещении морального вреда в тех случаях, когда, наприм ер, повреждение здоровья или причинение смерти советского гражданина произошли в капиталистической стране и дело рассматривалось судом по законодательству места совершения правонарушения („принцип" приносился в жертву во имя получения валюты).
В 60-х годах дискуссии по этому поводу возобновились. Принцип компенсации морального вреда поддерживался в работах А.М. Беляковой, С.Н. Братуся, Н.С. Малеина, В.А. Тархова, М.Я. Шиминовой и др. Признавалась необходимость введения института имущественного возмещения неимущественного вреда, поскольку область гражданско-правового регулирования охватывает не только имущественные, но и личные неимущественные отношения.
Высказываемые в поддержку принципа возмещения морального вреда взгляды в немалой степени обосновывались тем обстоятельством, что законодательство ряда других социалистических государств (ПНР, ЧССР, ВНР, ГДР) предусматривало возмещение морального вреда. Более серьезный аргумент против возмещения морального вреда в имущественной форме заключался в невозможности или, по крайней мере, трудности ее объективной оценки. Такая позиция отражала представления о свойственном гражданскому праву принципе эквивалентного возмещения, учитывая, что при причинении вреда личным неимущественным правам и другим нематериальным благам принцип эквивалентности неприменим.
Проведение сравнительного анализа соответствия правонарушениям мер ответственности, предусмотренных различными отраслями законодательства, позволяло сделать вывод об относительности этого соответствия и несостоятельности аргументации противников возмещения морального вреда.
Понятие «моральный вред» было легализовано в российском гражданском праве лишь с принятием 12 июня 1990 г. Закона СССР «О печати и других средствах массовой информации». Хотя он и не раскрывал содержания этого понятия, в ст. 39 закона предусматривалось, что моральный вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный ущерб, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами. В этой же статье было предусмотрено, что моральный вред возмещается в денежной форме, в размере, определяемом судом.
Существенный шаг вперед в этом отношении был сделан принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 31 мая 1991 г. (далее — Основы), где, наконец, моральный вред определялся как «физические или нравственные страдания».
Российские законодатели пошли по пути внесения норм о возмещении морального вреда в отдельные законодательные акты: Закон РФ от 19 декабря 1991 г. «Об охране окружающей природной среды», Закон РФ от 27 декабря 1991 г. «О средствах массовой информации», Закон РФ от 7 февраля 1992 г. «О защите прав потребителей», Правила возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей, утвержденные постановлением ВС РФ от 24 декабря 1992 г., Закон РФ от 22 января 1993 г. «О статусе военнослужащих» и др.
Такая законодательная ситуация вызывала сомнения в возможности применения системы генерального деликта к возмещению морального вреда, а столь значительное число нормативных актов, регулирующих отношения в этой области наряду с регулированием разнохарактерных видов общественных отношений, порождало дополнительные сложности в правоприменительной практике, усугублявшиеся разными сроками принятия и введения в действие указанных нормативных актов. Введенные в действие в 1995—1996 гг. части первая и вторая Гражданского кодекса РФ содержат несколько иной по сравнению с предшествующими нормативными актами подход к институту компенсации морального вреда, что неизбежно приводило к противоречиям в и без того не устоявшейся в данном вопросе судебной практике.