Дипломная работа: Растительные мотивы в гжельской росписи
В диплом входит методическая программа по изучению гжельской росписи в кружке. В организацию кружка входят: практические занятия, ход занятий и организация выставок.
Цель программы: пробудить интерес к национальной культуре, вернуть из повседневного в прошлое к истокам.
Развитие художественного мышления раскрывает значение искусства и его духовность, дает нравственное и эстетическое воспитание.
I глава Исторический обзор керамического искусства Гжели
Гжель - довольно большой район бывших Броницкого и Вогородского уездов Московской губернии, находящийся в 60 км юго-восточнее Москвы. Он охватывает около 30 деревень, расположенных вдоль известного о прошлом на Руси касимовского тракта, соединявшего Москву с зоокскими плодородными землями. Название район получил от деревни Гжель, занимающей центральную его часть.
В этой старинной подмосковной волости, известной с XIV века, издавна сложились условия для возникновения гончарного ремесла. Чтобы глубже проникнуть в суть современного искусства Гжели, обратимся к истокам гжельского промысла. Скудость плодородных земель, обилие лесов и небольших речек, близость к Москве как рынку сбыта, наличие высококачественных глин. Последнее обстоятельство было главной причиной, спасшей местных крестьян от крепостной зависимости на протяжении веков. Гжель была то удельной, то “государственной” вотчиной, поставлявшей сырье для “дела алхимической посуды”. Царскую аптеку снабжала глиной, черепицей, кирпичом, гончарной посудой многие города и районы страны. Существенный скачек в развитии керамического производства Гжели произошел во второй половине XVIII века и был связан с деятельностью первой русской керамической фабрики московского купца Афанасия Гребенщикова. Тесная связь А.Гребенщикова с Гжелью, откуда он взял глину и нанимал рабочих, способствовали проникновению в подмосковный гончарный район майолики. Об истоках, о древних корнях, о самых первых народных мастерах история не сохранила никаких документальных свидетельств. Само слово “Гжель” пришло из седой старины, когда целый район с многочисленными разноименными деревнями называли Огжель, Акжель, Жгель, Гжель, вкладывая в название определенный смысл: “жечь”, “обжигать”. Здесь рубили вековые леса, что теснили деревни к старой рязанской дороге. В длинном смолистом пламени сосновых и еловых поленьев из знаменитых гжельских глин получалась крепкая звонкая посуда. Ее расписывали звонкими красками и продавали в Москве на Ниглинной и у Замоскворецкого моста в Яблочном ряду. Такую посуду москвичи называли “Гжель”. Так и осталось это название. В 40-х годах XVIII века, трубочный завод купца Афанасия Кирилловича Гребенщикова переходит на изготовление майолики.
Поиски хороших беложгущихся глин, которые осуществлял Д.И.Виноградов для Императорского фарфора и майолики заставили самих гжельцев обратить взоры на местные глины, эмпирическим путем определить их свойства, дерзать, осваивать майоликовое искусство.
Таким образом, обстановка общекультурного и промышленного подъема в стране, поощрительные меры правительства, наличие превосходных глин и лесов, близость Москвы, где можно было приобретать необходимые для майоликового производства материалы и сбывать продукцию, знание европейских и восточных майоликовых образцов и вероятное знакомство с производством на заводе Гребенщикова - все это вместе взятое создало предпосылки для выдвижения Гжели как центра нового керамического дела. Большинство гжельцев были неграмотными, не умели поставить даже подпись под ведомостью со сведениями о своем заводе. Но художественное чутье, свойственное многим представителям крестьянства, в сочетании с уже накопленными в этом районе опытом гончарства помогли им развить у себя чувство материала, цвета, формы и постичь тонкости искусства майолики.
Удивительные люди - народные мастера. Из глины они создавали и создают настоящие чудеса. Они брали сюжеты из живой природы. Под руками живописцев как бы растут живые цветы и деревья, “поют” птицы. Эти незамысловатые сюжеты являлись для народного мастера олицетворением земного счастья, гимном всего живого на земле. Среди мотивов орнамента легко угадать листья дуба, папоротника, трилистника. Но роспись достаточно условная, образная, декоративная. Орнаментика росписи носит подлинно народный характер, в ней живая экспрессия, нет вялых текучих форм. Многие гжельские сосуды, в первую очередь квасники и кумчаны, украшены скульптурой; фигурками крестьян в народной одежде, городских модников, влюбленных, сценами охоты. Эти декоративные украшения воспринимаются как самостоятельные. Скульптура, выполняется отдельно от сосудов, отличается большей широтой образов. Перед нами проходят как бы живые сцены из крестьянской и городской жизни. Гжельская пластика покоряет непосредственностью, ясностью замысла, наивностью, искренностью в передаче образов. С наступлением неблагоприятных производственных и экономических условий стал стремительно падать уровень мастерства в гжельской керамики. По своим художественным качествам продукция Гжели вскоре снизошлась до уровня ремесленной.
Первые майоликовые мастерские в Гжели появляются в 50-е годы XVIII века. Уже через десять лет они создают заметную конкуренцию заводам Гребенщикова, братьев Сухаревых и Чапочкина. Два последних закрываются в 60-х годах, проработав всего несколько лет. В 70-е годы XVIII века в Гжели работает уже двадцать пять заводов. Согласно документам, они “делают из красной глины разных сортов посуду и сервизы”. Крестьяне соседних деревень Кузяево, Коломино, Фрязино и село Ильинское. Делают из белой глины разную посуду, а также горшки и кувшины.
Прекращение деятельности завода Гребенщикова в 1773 году позволило Гжели стать единственным производителем этого вида керамики. Ее изделия приобретают популярность.
Расцвет деятельности многих гжельских мастерских приходится на 70-80-е годы XVIII века, о чем свидетельствуют сохранившиеся датированные изделия. Скудость документов не позволяет установить имена гжельских гончаров, владельцев мануфактур. Однако известны три замечательных художника Гжели - И.Н.Срослай, И.И.Кокун и С.Н.Гусятников.
Расцвет майоликового искусства в Гжели совпал с активизацией деятельности и большим достижением заводов в Петербурге, преобразованного в 60-е годы XVIII века из бывшего гончарного цеха при Невских кирпичных заводах. В 90-х годах качество изделий падает, сбыт ухудшается. У гжельской майолики оказалось много серьезных конкурентов. Она перестала пользоваться спросом и неизбежна должна была уступить место фарфору и тонкому фаянсу.
В этот же период в Гжели начали производить полуфаянс, который явился переходным материалом от майолики к тонкому фаянсу. Он изготавливался из цветной глины, но был еще массивен и толстоват. Из полуфаянса выполнялись кумганы, кувшины, миски, блюда, тарелки, рукомой, чернильницы, подсвечники, предметы чайной и столовой посуды. Полуфаянс украшался синей подглазурной росписью геометрического характера, наносимой кистью сочными свободными мазками в сочетании перешли от изобразительности, от конкретных мотивов и образов на орнаментальной декоративный язык, в чем, безусловно, сказалось влияние профессионального “ученого” искусства с его увеличением символикой, орнаментикой стиля ампир и неоклассицизма. Роспись располагалась на поверхности изделий плоскостного, часто по принципу зеркального отражения в виде гирлянд, бордюров, поясков, в несколько ярусов, в разном соотношении и масштабе - все это создавало впечатление неповторимости каждого сосуда. Мастера бережно относились к белому фону полуфаянса, игравшему роль второго цвета наравне с кобальтом.
Прочные, удобные в употреблении и вместе с тем красивые вещи. Мы говорим: они художественные. А что это значит? От своих собратьев буднечных и полезных, эти вещи отличаются тем, что не оставляют человека равнодушным, они вносят в жизнь праздник, красоту, радость, будто излучают тепло. В полезности заключается смысл ее материального бытия. Но вещь может удовлетворять и духовные потребности человека, давая ему возможность любоваться ее красотой и целесообразной выразительностью. Форма художественной вещи всегда поэтизирована мастером, но приходит к этому каждый мастер по-своему. Один придумывает образ, сосуд для питья, а другой мастер стремится уподобить вещь какой-либо живой форме, рассказать о ее утилитарном назначении, языком метафоры. И вот уже чашка напоминает бутон цветка. Главным элементом образности будет роспись. В каждом предмете, созданном народным умельцем, проявляется его индивидуальность, свойственный только этому художнику почерк. Однако надо помнить, что мастер живет не изолировано, не на необитаемом острове, а среди людей. И не просто среди людей, а в определенной местности, где живы и старые мастера, и многовековые творческие традиции, и опыт многих поколений. Под этим опытом подразумеваются и сумма технических правил и приемов, и сложившиеся представления о том, что такое красиво, а что нет, и излюбленные в данном месте материалы. И все это, вместе взятое: и материалы, и способы их обработки, и художественные приемы исполнения самих вещей и их украшения, и даже развитое чувство прекрасного - мастер получил в наследство от отцов и дедов.
Человек увидел в природе редкой красоты сочетание белого и синего и загорелся мыслью перенести сверкающие переливы синевы на белую гладь вазы, на большое круглое блюдо, на стройный кувшин или простую кружку.
Но с давних времен изделия с кобальтовой росписью вызывают в человеке чувство взволнованности от общения с живой красотой. А начинается все так. Художник берет в руки “фарфоровый бисквит” - так называется белое матовое изделие, которое получают после первого обжига при температуре 900 гр.С. Он проводит ладонью по шершавой поверхности, ощущая под рукой выпуклую окружность тулова, постепенное сужение его к основанию, тонкий перехват у высокой горловины. Художник уже все распределил, и на белом изделии для него одного существует роспись.
Предварительный рисунок не нужен. Едва уловимое движение кисти, плавный поворот ее - и краска, набранная на одну сторону, широким мазком ложится на пористый сосуд, - тот, словно губка, впитывает в себя темный, как сажа, кобальт. Но кисть оставляет не просто темный след, в нем различные оттенки черного и постепенный переход от светлого к темному. Такой прием росписи называется “мазок на одну сторону” или “мазок с тенями”. Только опытный художник знает, какие тональные переходы синего тоятся в ней.
Чтобы кобальтовый узор еще крепче соединился с сосудом, а сосуд сверкающе белым, его покрывают прозрачной глазурью стекловидным порошком, размешанным в воде. Затем ставят в капсель-огнеупорный футляр, который выдерживает очень большую температуру, и предохраняет изделие от засорения.
Теперь второй обжиг. Огонь завершит дело. В горне 1350 гр.С. Мельчайшие крупинки глазури плавятся и, стекая вниз, покрывают весь сосуд ровным прозрачным слоем. Он становится гладким, блестящим, а темный кобальтовый цветок наполняется переливами синевы, как будто озаряется солнечными лучами.
Полуфаянсовая посуда стала быстро распространяться.
Второе десятилетие XIX века стало важной вехой в развитии всех видов художественной керамики в Гжели - полуфаянса, фарфора и несколько позже тонкого фаянса, окончательно вытеснивших майолику.
Особенно плодотворными оказались годы после Отечественной войны 1812 года. Общий патриотический подъем, осознание народом своей силы, обширные рынки сбыта, нехватка посуды ввиду разорения многих заводов французами, близость Москвы, а главное - наличие прекрасных глин, приобретение опыта и успехи в связи с созданием белых керамических масс - все это укрепляло положение Гжели как ведущего керамического центра страны.
С первыми послевоенными годами связана новая волна возникновения полуфаянсовых и первых фарфоровых заведений. 1813, 1814, 1816 годы - время основания многих гжельских фабрик полуфаянса, названных в ведомостях фабрик и заводов Московской губернии за 1820 - 1824 год. В них перечисляется от шестнадцати до двадцать одной фабрики полуфаянса в деревнях Регицы, Кузяево, Ново-Харитоново, Жирово. Многие фабрики оказались недолговечными, так как создать рентабельное производство было совсем непросто. Одни фабрики закрывались, тотчас возникали новые.
В 1820 году гжельцы научились изготавливать тонкий фаянс, используя не только местную беложгущуюся глину и опоку (известь), но и глуховскую фарфоровую, и известный гжельский камень. Выпускали тонкий фаянс пока еще немногие фабрики: П.Фомина, Ф.Андреева, братьев Тереховых. Остальные - их было большинство, оставались полуфаянсовыми заведениями.
Промышленность в Гжели была крестьянской, кустарной, ее создателями стали крестьяне - гончары, имевшие в прошлом горшечные или кирпичные производства. Они могли существовать и развиваться за счет дешевого сырья, в первую очередь, глины, и дешевого топлива. Работы на таких предприятиях производились в ручную - это касается всех процессов труда, а не только декорирования изделий. Основными орудиями вплоть до конца XIX века были мешалки, дробилки, точильные круги, жернова и конный привод.
В 50-е годы XIX века керамический район, имеющий общерусское значение, переживал состояние промышленного кризиса. В условиях быстрого развивающегося после реформы 1861 года капитализма и конкуренции в конце века со стороны двух огромных фирм М.С. и И.Е.Кузнецовых многие гжельские фабрики разорились, на некоторых значительно сократилось производство. Производство на крупных предприятиях Барминых и Храпунова-Нового и декорирование изделий на них были механизированы. Народное художественное творчество стало быстро вырождаться. На возникших во второй половине века полуфаянсовых предприятиях выпускали главным образом расхожую столовую посуду без всякого декора.
Оставаясь главным посудным центром страны, Гжель теряла значения центра художественной керамики. Попытки возрождения Гжели в конце XIX века свелись лишь к ее изучению и выводу о бесперспективности промысла. Интерес к Гжели постепенно пропал. В последней трети XIX века самобытное творчество народных мастеров было прочно забыто.
Проблема возрождения Гжели имеет свою историю. В конце 50-х годов XIX века район переживал состояние промышленного кризиса: производство сокращалось, заводы закрывались. Правительство организовало обследование района с целью возможного оказания ему помощи. Причину создавшегося тяжелого положения определили дороговизной топлива, возникшей из-за уничтожения лесов.
В 1864 году А.Б. Нинтцель отмечал, это в районе есть “все условия для развития простых глиняных производств”, тогда как фаянсовые и фарфоровые производства здесь случайны, “они исчезнут из-за отсутствия сырья”. (Фарфоровые заводы Гжели работали в это время на привозном сырье, каолин доставляли из-за границы). Нинтцель считал излишней всякую поддержку производства, а упадок его неизбежным.