Доклад: Основные положения теории чрезвычайных ситуаций
Бенжамен Констан.
Нравственные проблемы В. Распутин ставит не только в рассказах, но и в своих повестях.
Повесть «Последний срок», которую сам В. Распутин назвал главной из своих книг, затронула многие нравственные проблемы, оголила пороки общества. В произведении В. Распутин показал взаимоотношения внутри семьи, поднял проблему уважения к родителям, очень актуальную в наше время, раскрыл и показал главную рану современности – алкоголизм, поставил вопрос о совести и чести, который затронул каждого героя повести.
Главное действующее лицо повести – старуха Анна, которая жила у своего сына Михаила, была в возрасте восьмидесяти лет. Единственная цель, оставшаяся в её жизни, - это увидеть перед смертью всех своих детей и со спокойной совестью отправиться на тот свет. У Анны было много детей, и все они разъехались, но судьбе было угодно собрать их всех вместе в то время, когда мать находилась при смерти. Дети Анны – типичные представители современного общества, люди занятые, имеющие семью, работу, но вспоминающие о матери, почему-то очень редко. Их мать очень страдала и скучала по ним и, когда пришёл срок умирать, только ради них осталось ещё на несколько дней на этом свете и прожила бы она ещё сколько угодно, лишь бы они были рядом, лишь бы было ей ради кого жить. И она, находясь уже одной ногой на том свете, сумела найти в себе силы возродиться, расцвести, и всё ради своих детей «Чудом это получилось или не чудом, никто не скажет, только увидав своих ребят, старуха стала оживать». А что же они? А они решают свои проблемы, и, похоже, что их мать не очень-то волнует, а если они и интересуются ею, так только для приличия. И все они живут только для приличия. Не обидеть кого, не заругать, не сказать лишнего – всё для приличия, чтобы не хуже, чем у других. Каждый из них в тяжёлые для матери дни занимается своими делами, и состояние матери их мало волнует. Михаил и Илья ударились в пьянство, Люся гуляет, Варвара решает свои проблемы, и никому из них не пришла в голову мысль уделить матери больше времени, поговорить с ней, просто посидеть рядом. Вся их забота о матери началась и закончилась с «манной каши», которую все они бросились варить. Все давали советы, критиковали других, но никто ничего не сделал сам. С самой первой встречи этих людей между ними начинаются споры и ругань. Люся, как ни в чем не бывало, села шить платье, мужчины напились, а Варвара даже боялась остаться с матерью. И так проходили день за днём: постоянные споры и ругань, обиды друг на друга и пьянство. Вот так дети провожали свою мать в последний путь, так они заботились о ней, так её берегли и любили. Из болезни матери они сделали лишь одну формальность. Они не прониклись душевным состоянием матери, не поняли её, они видели лишь то, что она поправляется, что у них есть семья и работа и что им нужно скорее вернуться домой. Даже проститься с матерью они не смогли как следует. Её дети упустили «последний срок» что-то исправить, попросить прощения, просто побыть вместе, ведь теперь они вряд ли соберутся опять.
В повести В. Распутин очень хорошо показал взаимоотношения современной семьи и её недостатки, которые ярко проявляются в критические моменты, раскрыл нравственные проблемы общества, показал чёрствость и эгоизм людей, потерю ими всякого уважения и обыкновенного чувства любви друг к другу. Они, родные люди, погрязли в злобе и зависти. Их волнуют лишь свои интересы, проблемы, только свои дела. Они не находят времени даже для близких и родных людей. Не нашли времени и для матери – самого родного человека. Для них на первом месте стоит «Я», а затем всё остальное. Распутин показал оскудение морали современных людей и его последствия.
Повесть «Последний срок», над которой В. Распутин начал работать в 1969 году, впервые была опубликована в журнале «Наш современник», в номерах 7, 8 за 1970 год. Она не только продолжала и развивала лучшие традиции отечественной словесности – в первую очередь традиции Толстого и Достоевского, - но и сообщала новый мощный импульс развитию современной литературы, задавала ей высокий художественно-философский уровень. Повесть сразу же вышла книгой в нескольких издательствах, была переведена на другие языки, издана за рубежом – в Праге, Бухаресте, Милане и в других странах. Пьесу «Последний срок» поставили в Москве (во МХАТе) и в Болгарии. Слава, принесённая писателю первой повестью, была прочно закреплена.
Одним из лучших произведений семидесятых годов явилась повесть «Живи и помни».
«Живи и помни» - новаторская, смелая повесть – не только о судьбах героя и героини, но и о соотнесении их с судьбою народной в один из драматичных моментов истории. В этой повести затронуты как нравственные проблемы, так и проблемы взаимоотношений человека и общества, часто возникающие в годы войны, также здесь присутствуют и проблемы.
Об этой повести В. Распутина написано столь много и у нас в стране и за рубежом, сколь, вероятно, ни о каком другом его произведении; она издавалась около сорока раз, в том числе на языках народов СССР и на иностранных языках. А в 1977 году она была удостоена Государственной премии СССР. Сила этого произведения и в интриге сюжета, и в необычности темы.
Да, повесть была высоко оценена, но далеко не все и не сразу правильно её поняли, увидели в ней те акценты, которые были поставлены писателем. Некоторые отечественные и зарубежные исследователи определили, как произведение о дезертире, человеке, сбежавшем с фронта, предавшем товарищей. Но это результат поверхностного прочтения. Сам автор повести не раз подчёркивал: «Я писал не только и меньше всего о дезертире, о котором, не унимаясь, талдычат почему-то все, а о женщине…»
Исходная точка, с которой начинают жить герои Распутина на страницах повести, - простая естественная жизнь. Они готовы были повторить и продолжить движение, начатое до них, совершить круг непосредственной жизни. «Настёна и Андрей жили, как все, ни над чем особенно не задумывались», - работа, семья, очень хотели детей. Но было и существенное различие в характерах героев, связанное с жизненными обстоятельствами. Если Андрей Гуськов вырос в обеспеченной семье: «Гуськовы держали двух коров, овец, свиней, птицу, жили в большом доме втроём», никакого горя с детства не знал, привык думать и заботиться только о себе, то Настёна испытала многое: смерть родителей, голодный тридцать третий год, жизнь в работницах у тетки. Именно поэтому она «кинулась в замужество, как в воду, - без лишних раздумий…» Трудолюбие: «Настёна терпела всё, успевала ходить в колхоз и почти одна везла на себе хозяйство». «Настёна терпела: в обычаях русской бабы устраивать свою жизнь однажды и терпеть всё, что ей выпадает» – основные черты характера героини. Настёна и Андрей Гуськов являются главными действующими лицами повести. Поняв их, можно понять нравственные проблемы, поставленные В. Распутиным. Они проявляются и в трагедии женщины, и в неоправданном поступке её мужа. Читая повесть, важно проследить, как в «естественной» Настёне, оказавшейся в трагической ситуации, рождается личность с обострённым чувством своей вины перед людьми, а в Гуськове животный инстинкт самосохранения подавляет всё человеческое.
Повесть «Живи и помни» начинается с пропажи топора в бане. Эта деталь сразу задаёт повествованию эмоциональный настрой, предвосхищает его драматический накал, несёт дальний отсвет трагического финала. Топор является орудием убийства телёнка. В отличие от обозлённой на людей матери Гуськова, лишённой даже материнского чутья, Настёна сразу догадалась, кто взял топор: «… вдруг ёкнуло у Настёны сердце: кому чужому придёт в голову заглядывать под половицу». С этого «вдруг» всё изменилось в её жизни.
Очень важно то, что на догадку о возращении мужа подтолкнуло её чутьё, инстинкт, животное начало: «Настёна села на лавку у окошечка и чутко, по-звериному, стала внюхиваться в банный воздух… Она была как во сне, двигаясь почти ощупью и не чувствуя ни напряжения, ни усталости за день, но делала всё точно так, как и задумала… Настёна сидела в полной темноте, едва различая окошко, и чувствовала себя в оцепенении маленькой несчастной зверушкой».
Встреча, которую героиня ждала три с половиной года, каждый день представляя, какой она будет, оказалась «воровской и жуткой с первых же минут и с первых же слов». Психологически автор очень точно описывает состояние женщины во время первой встречи с Андреем: «Настёна с трудом помнила себя. Всё, что она сейчас говорила, всё, что видела и слышала, происходило в каком-то глубоком и глухом оцепенении, когда обмирают и немеют все чувства и когда человек существует словно бы не своей, словно бы подключённой со стороны, аварийной жизнью. Она продолжала сидеть, как во сне, когда видишь себя лишь со стороны и не можешь собой распорядится, а только ждёшь, что будет дальше. Вся эта встреча выходила чересчур неправдашней, бессильной, пригрезившейся в дурном забытьи, которое канет прочь с первым же светом.» Настёна, ещё не понимая, не осознавая этого умом, чувствовала себя преступницей перед людьми. Она пришла на свидание с мужем, как на преступление. Начинающаяся внутренняя борьба, ещё не осознаваемая ею, обусловлена противоборством двух начал ней – животного инстинкта («зверюшка») и нравственного (свидание – преступление). В дальнейшем борьба этих двух начал в каждом из героев Распутина разводит их по разным полюсам: Настёна приближается к высшей группе героев Толстого с духовно – нравственным началом, Андрей Гуськов – к низшей.
Ещё не осознав всё случившееся, ещё не зная, какой они с Андреем найдут выход, Настёна совершенно неожиданно для себя подписывается на заём на две тысячи: «Может, хотела облигациями откупиться за мужика своего… Кажется, о нём она в это время не думала, но ведь мог и за неё кто-то подумать». Если у Гуськова из подсознания на войне прорывается животное начало («звериный, ненасытный аппетит» в лазарете), то в Настёне бессознательно («вины она за собой всё-таки не чувствовала, не признавала»), говорит голос совести, нравственный инстинкт.
Настёна живёт пока только чувством, жалея Андрея, близкого, родного, и в то же время ощущая, что он чужой, непонятный, не тот, кого провожала на фронт. Она живёт надеждой, что со временем всё обязательно кончится хорошо, стоит лишь выждать, потерпеть. Она понимает, что одному Андрею не вынести свою вину. «Она ему не по силам. Так что теперь – отступиться от него? Плюнуть на него? А может, она тоже повинна в том, что он здесь, - без вины, а повинна. Не из-за неё ли больше всего его потянуло домой?»
Настёна не упрекает, не обвиняет Андрея, а чувствует свою вину перед ним, свою ответственность за него: «Что бы с ним теперь ни случилось, она в ответе», готова взять вину на себя. Этот мотив вины проходит через всю повесть. «Верила и боялась, что жила она, наверное, для себя, думала о себе и ждала его только для одной себя».
«Давай вместе. Раз ты виноват, то и я с тобой виноватая. Вместе будем отвечать. Если бы не я – этого, может, и не случилось бы. И ты на себя одного вину не бери».
И поневоле возникает вопрос: правильно ли поступает Настёна? Был ли у неё другой выход. Это неизбежно приводит к размышлению над тем, что несёт женщина в мир, в чём проявляется её мудрость. Наверное, главное - это любовь, доброта, милосердие, сострадание, жалость, способность к самопожертвованию. Она мечтала о счастье, о любви и согласии, «причём любви и заботы Настёна с самого начала мечтала отдавать больше, чем принимать, - на то она и женщина, чтобы смягчать и сглаживать совместную жизнь, на то и дана ей эта удивительная сила, которая тем удивительней, нежней и богаче, чем чаще ею пользуются».
Теперь обратимся к Гуськову. Когда началась война, «Андрея взяли в первые же дни», и «за три года войны Гуськов успел повоевать и в лыжном батальоне, и в разведроте, и в гаубичной батарее». Он «Приспособился к войне – ничего другого ему не оставалось. Поперёд других не лез, но и за чужие спины тоже не прятался. Среди разведчиков Гуськов считался надёжным товарищем. Воевал, как все, - не лучше и не хуже».
Животное начало в Гуськове на войне открыто себя обнаружило только однажды: «… в лазарете его, глухого, прохватил звериный, ненасытный аппетит». После того, как летом сорок четвёртого года Гуськов был ранен и пробыл в новосибирском госпитале три месяца, он, не получив отпуска, на который так надеялся, дезертировал. Автор открытым текстом говорит о причинах преступления: «Он боялся ехать на фронт, но больше этой боязни была обида и злость на всё то, что возвращало его обратно на войну, не дав побывать дома». Настёне из госпиталя Гуськов «обиженно написал, что… его отправляют обратно на фронт».
Сходное состояние было у Гуськова три года назад, когда он уезжал из Атомановки на фронт: злость, одиночество, обида, тот же холодный, угрюмый и неотвязный страх. Андрей смотрел на деревню молча и обиженно, он почему-то готов был уже не войну, а деревню обвинить в том, что вынужден её покидать. Невольная обида на всё, что оставалось на месте, от чего его отрывали и за что ему предстояло воевать, долго не проходило. И чем больше он смотрел, тем ясней и непоправимей замечал, как спокойно и безразлично к нему течёт Ангара, как равнодушно, не замечая его, скользят мимо берега, на которых он провёл все свои годы, - скользят, уходя к другой жизни и к другим людям, к тому, что придёт ему на смену. Его обидело: что же так скоро?
Таким образом, автор сам выделяет четыре чувства в Гуськове: обиду, злобу, одиночество и страх, причём страх далеко не главная причина дезертирства. Всё это лежит на поверхности текста, но в глубине его есть и другое, что открывается позднее, в «обоюдном», «вещем» сне Андрея и Настёны.
Андрей Гуськов говорил Настёне: «На люди мне показываться нельзя, даже перед смертным часом нельзя; у тебя была только одна сторона: люди, там, по правую сторону Ангары. А сейчас две: люди и я. Свести их нельзя, надо, чтобы Ангара пересохла».
Единственной ниточкой, связывающей их с людьми, сохраняющей надежду на спасение, на жизнь, была женская любовь. «Ты для меня свет в окошке», - признаётся Гуськов Настёне. Настёна, трудолюбивая и терпеливая, готовая разделить с мужем вину: «Я бы пошла с тобой куда угодно, на какую хошь каторгу, - куда тебя, туда и я», - стоит рядом, воплощая собой высший тип русского женского национального характера.
Андрей Гуськов, узнав от Настёны, что она ждёт ребёнка, «негромко и истово взмолился… Вот оно, вот… Я знаю… Теперь я знаю, Настёна: не зря я сюда шел, не зря. Вот она судьба… Это она толкнула меня, она распорядилась. Это ж всё – ни какого оправдания не надо. Это больше всякого оправдания». Очень важно заметить то, что Гуськов в своём сне, который приснился ему два года назад, вспоминает только после ошеломляющих слов о ребёнке. Кроме того выясняется, что сон был «обоюдным»: «Обоюдный сон – такого она, сколько жила, не знала. Обоюдный – стало быть, не простой, вещий. Его и разгадывать не надо, он весь на виду».
Героям Распутина приснился сон о том, как Настёна неоднократно в течение ночи приходила к Андрею на передовую и звала его домой: «Чего это ты здесь застрял? Я там с ребятишками замучилась, а тебе и горя мало. Я уйду и опять ворочаюсь, и опять ворочаюсь, а ты никак в толк не возьмёшь: нет и нет. Я хочу намекнуть и не могу. Ты сердишься на меня, гонишь. А вот как было в последний раз, не помню. Сон-то, сам видишь, какой. На две стороны. В одну ночь, поди, и приснился обоим. Может, то душа моя к тебе наведывалась. Оттого всё так и сходится».
«Естественный человек» Гуськов два года не откликался на зов самой природы в лице Настёна и честно воевал, подчиняясь наравственным законам – долга и совести. И вот, переполненный обидой и злостью на «госпитальное начальство», несправедливо отказавшее ему в отпуске («Разве это правильно, справедливо? Ему бы только один – единственный денёк побывать дома, унять душу – тогда он опять готов на что угодно»), Гуськов оказывается во власти природных инстинктов – самосохранения и продолжения рода. Подавляя в себе голос совести и чувство долга перед людьми, перед Родиной, он самовольно отправляется домой. Устоять перед этим зовом природы, напоминающим и о святости природного долга человека, Гуськов не может: «Пускай теперь что угодно, хоть завтра в землю, но если это правда, если он после меня останется… Это ж кровь моя дальше пошла, не кончилась, не пересохла, не зачахла, а я-то думал, я-то думал: на мне конец, всё, последний, погубил родову. А он станет жить, он дальше ниточку потянет. Вот ведь как вышло-то, а! Как вышло-то Настёна! Богородица ты моя!»
В обоюдном сне героев Распутина можно выделить два плана: первый – это зов природы. Сложность, не очевидность этого объясняется тем, что инстинкт самосохранения (страх) заявляет о себе в полный голос и осознаётся самим Гуськовым (к концу войны «всё больше росла надежда уцелеть и всё чаще подступал страх»), а инстинкт продолжения рода действует подсознательно, как веление судьбы. Второй план – пророческий, как предвестие трагического финала повести («Всё ещё надеясь на что-то, Настёна продолжала допытываться: «И ни разу, ни разу ты меня после того с ребятёнком не видел? Вспомни хорошенько».- «Нет, ни разу»).