Доклад: Понимание эмоций другого человека
В противовес взглядам западных психологов П. П. Блонский (1935) доказывал, что лучше запоминаются отрицательные эмоции, и подкреплял свой тезис как рассуждениями о биологической целесообразности этого, так и рядом исследований. Так, он пишет, что животное, забывающее то, что причиняет ему страдание, обречено на быструю гибель. С этим постулатом трудно спорить. Но трудно не согласиться и с его оппонентами, которые видят в более легком забывании неприятного полезный для жизни эффект — охрану от болезненных переживаний.
Я полагаю, что спор этот возник по недоразумению. Спорящие стороны не учли, что запоминание, о котором они все время говорят, приводя жизненные примеры, по существу ими не обсуждалось. Речь и у З. Фрейда, и у П. П. Блонского шла о вспоминании приятного и неприятного. В отношении же последнего реальная картина очевидно сложнее, чем это представлял себе Блонский. Так, он сам отмечает, что чем ближе события (например, случившиеся вчера), тем чаще вспоминается приятное, чем неприятное, а чем дальше (например, что было в детстве), тем чаще вспоминается неприятное, чем приятное. Приятное чаще вспоминают те, кто неудовлетворен теперешним своим положением (например, неудачники, старики). Отсюда может быть правым и Фрейд со своим постулатом “вытеснения” негативного, т. е. желания его забыть или, в крайнем случае, стараться не вспоминать; ведь он имел дело именно с неудовлетворенными жизнью людьми.
Е. А. Громова (1980) отмечает, что одним из свойств эмоциональной памяти является ее постепенная эволюция во времени. Вначале воспроизведение пережитого эмоционального состояния является сильным, ярким. Однако с течением времени это переживание становится все слабее. Эмоционально окрашенное событие легко вспоминается, но уже без переживания эмоции, хотя и с некоторым аффективным отпечатком: недифференцированным переживанием приятного или неприятного. С моей точки зрения это означает, что эмоция редуцируется до эмоционального тона впечатлений.
При этом наблюдается некоторая генерализация процесса. Если первоначальная эмоция была вызвана каким-то определенным раздражителем, то со временем память о ней распространяется на другие сходные раздражители. П. П. Блонский делает заключение, что при такой генерализации эмоционального переживания происходит снижение способности дифференцировки порождающих его стимулов. Например, если ребенка в детстве напугала какая-то определенная собака, то будучи взрослым, человек боится собак вообще.
Память о пережитой боли сохраняется очень долго (кроме родовых болей). Этот страх заставляет предпочесть людей удалить зуб, чем лечить его с помощью бормашины, знакомство с которой состоялось еще в раннем детстве (Б. М. Федоров, 1977).
П. П. Блонский приводит примеры влияния эмоциональной памяти на формирование характера. Ужасное наказание в детстве может сделать человека боязливым, постоянная память о пережитом несчастье — меланхоличным и т. д.
Интересные данные, свидетельствующие об эмоциональной памяти, приведены Ю. Л. Ханиным (1978) о запоминании спортсменками и спортсменами своей тревоги перед соревнованиями и во время них. В одном случае гимнасткам было предложено оценить свое состояние за час до начала соревнования и перед каждым из четырех снарядов гимнастического многоборья. Затем через 18 дней каждая гимнастка по своим воспоминаниям ретроспективно оценила, “как она себя чувствовала за час до начала соревнования и перед каждым снарядом”. Оказалось, что ретроспективные и реальные оценки ситуативной тревоги были достаточно близки между собой. Коэффициенты корреляции были особенно велики в отношении переживаний перед теми снарядами, которых гимнастки боялись больше всего.
На основании результатов, полученных Ханиным, можно предполагать, что у женщин эмоциональная память лучше, чем у мужчин. К такому выводу склоняют следующие факты.
Группе женщин — прыгунов в воду было предложено за 20 дней до важных соревнований оценить ретроспективно на основании своего прошлого опыта с помощью шкалы ситуативной тревожности “свое состояние перед ответственными соревнованиями”. Затем непосредственно перед соревнованиями (за два часа до начала выступления) с помощью шкалы ситуативной тревожности был измерен реально наблюдаемый уровень тревоги. Оказалось, что между этими двумя показателями существует тесная корреляция. У мужчин же в результате проведения такого же исследования достоверной корреляции не было выявлено.
Правда, выявленные различия между мужчинами и женщинами в запоминании своих переживаний могут быть объяснены худшей у мужчин, чем у женщин, рефлексией и меньшей у мужчин, чем у женщин, выраженностью, тревоги, но все это тоже нуждается в доказательстве.
Следует отметить, что термин “эмоциональная память” не всегда используется адекватно. Например, Б. Б. Коссов (1973) говорит об эмоциональной памяти шахматистов, а на самом деле им изучалось влияние эмоции на запоминание (как эмоциональное возбуждение влияет на запоминание позиций в партии).
Эмоциональный слух
Этот термин введен В. П. Морозовым (1991) и означает способность опознания эмоций по речи и пению человека. О том, что такая способность существует, может свидетельствовать тот факт, что между эмоциональным слухом и речевым слухом отсутствует корреляция. Поэтому “эмоциональная глухота” может встречаться и у людей с хорошо развитым восприятием речи. Эмоциональный слух — филогенетически более древняя способность. В пользу существования этой способность, свидетельствует и то, что испытуемые разного возраста, пола и профессии показали существенные различия в правильности опознания эмоций — от 10 до 95 %. Было выявлено, что музыканты и вокалисты обладают более развитым эмоциональным слухом. В связи с этим эмоциональный слух стал рассматриваться как один из критериев художественной одаренности, который стал использоваться на приемных экзаменах в консерваторию. В контексте обсуждаемого в этом параграфе вопроса важно не то, насколько эмоциональный слух пригоден для профотбора, а насколько он помогает опознавать эмоции человека.
А. Х. Пашина (1992) показала, что одинаковый у двух субъектов процент опознания всех эмоций может быть при разном количестве правильно опознанных эмоций. В связи с этим она выдвинула представление о структуре эмоционального слуха. Ею было установлено, что испытуемые по-разному опознают количество предъявленных эмоций: одни — все пять, другие — четыре, третьи — три и т. д. Больше всего опознают эмоций музыканты, затем учащиеся математической школы, еще меньше — работники детского дома и самое меньшее число правильных опознаний было у учащихся выпускного класса детского дома (рис. 9.2).
Эти данные свидетельствуют о том, что эмоциональный слух зависит от опыта, приобретаемого людьми в процессе общения. Но, с другой стороны, имеются лица, которые и без опыта способны опознать все пять эмоций, что говорит в пользу того, что эмоциональный слух может быть и врожденным.
Различия между выборками обнаружились и по виду эмоций, которые основная часть испытуемых каждой выборки определяет с максимальной по сравнению с другими эмоциями вероятностью. Так, студенты музыкального факультета с большей точностью идентифицировали “радость” и “нейтрально”. Восемьдесят пять процентов учащихся-“математиков” лучше определяли “нейтрально”, а затем — “радость”. Сотрудники детского дома лучше идентифицировали “нейтрально” и “печаль”.
У воспитанников детского дома на первом месте были “страх” и “нейтрально”. Это наводит на мысль, что лучше опознается то, что переживается самим испытуемым.
Пашина выявила, что лица, которые распознают только одну эмоцию, отличаются низким уровнем эмпатии и нормальным уровнем тревожности, а те, кто распознает все пять эмоций, имеют достаточно высокий уровень эмпатии и очень высокую ситуативную тревожность. Кроме того, имеет значение, какой в данный момент у испытуемого эмоциональный фон, т. е. какую эмоцию он переживает в данный момент (рис. 9.3).
<...>
Глава 11 Общее представление о чувствах
Житейское понимание слова “чувство” настолько широко, что теряет конкретное содержание. Это и обозначение ощущений (“чувство боли”), и возвращение сознания после обморока (“прийти в чувство”), и самооценка (чувство собственного достоинства, чувство собственной неполноценности) и т. п. Многофункциональное использование слова “чувство” выражается и в словах “чувствовать”, “предчувствовать”, “чувствительность”. Так, говорят “я почувствовал”, вместо того чтобы сказать “я ощутил”, или “я чувствую” вместо того чтобы сказать “я думаю (полагаю, предвижу)”. Говорят также об органах чувств, хотя очевидно, что речь идет об органах ощущений, об анализаторах. С другой стороны, говорят об “острых ощущениях”, хотя ясно, что речь идет об эмоции страха.
Однако понятие “чувство” смешивается не только с ощущениями, но и с интеллектуальными процессами и состояниями человека. Например, у К. Д. Ушинского (1974) в его труде “Человек как предмет воспитания” подробно рассматриваются такие “умственные чувства”, как чувство сходства и различия, чувство умственного напряжения, чувство ожидания, чувство неожиданности, чувство обмана, чувство сомнения (нерешительности), чувство уверенности, чувство непримиримого контраста, чувство успеха. К сожалению, это имеет место не только в прошлом, но и сейчас.
11.1. Соотношение понятий “чувство” и “эмоция”
То, что чувства и эмоции тесно взаимосвязаны, не требует обсуждения. Вопрос не в этом, а в том, что вкладывается в эти понятия и каково соотношение между ними.
Попытки развести понятия “чувство” и “эмоция” делались давно. Еще У. Мак-Дугалл (MacDougall, 1928) писал, что “термины “эмоция” и “чувство”… употребляются с большой неопределенностью и путаницей, что соответствует неопределенности и разнообразию мнений об основах, условиях возникновения и функциях тех процессов, к которым эти термины относятся” (с. 103). Правда, и ему самому преодолеть эту путаницу не удалось.
После многолетней систематической работы над тем, чтобы сделать свои представления по этим вопросам более ясными, У. Мак-Дугалл пришел к выводу, что развести эти термины можно “на основе их функционального отношения к целенаправленной активности, которую они определяют и сопровождают, поскольку эти отношения в обоих случаях существенно различаются” (с. 104).
Он пишет, что существуют две первичные и фундаментальные формы чувства — удовольствие и страдание, или удовлетворение и неудовлетворение, которые окрашивают и определяют в некоторой, хотя бы незначительной, степени все устремления организма. По мере своего развития организм становится способным испытывать целый ряд чувств, являющихся сочетанием, смесью удовольствия и страдания; в результате появляются такие чувства, как надежда, тревога, отчаяние, чувство безысходности, раскаяние, печаль. Такие сложные чувства в обыденной речи называют эмоциями. Мак-Дугалл полагает, что эти сложные “производные эмоции” целесообразно называть чувствами. Они возникают после того, как успешно или неуспешно осуществлены стремления человека. Подлинные же эмоции предшествуют успеху или неуспеху и от них не зависят. Они не оказывают прямого влияния на изменение силы устремлений. Они лишь открывают самосознающему организму природу действующих побуждений, т. е. имеющиеся потребности.
Сложные чувства, по Мак-Дугаллу, зависят от развития познавательных функций и по отношению к этому процессу вторичны. Они присущи только человеку, хотя простейшие их формы доступны, вероятно, и высшим животным.
Подлинные же эмоции появляются на значительно более ранних этапах эволюционного развития.
Попытку У. Мак-Дугалла развести эмоции и чувства нельзя признать удачной. Даваемые им критерии для такого разведения слишком неопределенны (что означает, например, “специфическое побуждение”, к которому он относит только эмоции?), а отнесение того или иного эмоционального явления к чувствам или эмоциям мало обоснованы и понятны. Чем, например, “смешанная эмоция” стыда, позора отличается от таких явлений, отнесенных им к чувствам, как раскаяние, отчаяние? И те, и другие могут появляться после осуществления или неосуществления стремления.
Разведение эмоций и чувств по признаку “до и после деятельности” тоже не соответствует истине, так как эмоции могут сопровождать деятельность и поведение и до, и во время, и после них. Остается не ясным и то, чем же в конце концов являются “две первичные и фундаментальные формы чувства”: чувствами или эмоциями?
С точки зрения функционального подхода к психическим явлениям развести эмоции и чувства пытался и Э. Клапаред. Он задался вопросом — для чего нужны те и другие — и отвечает: чувства в нашем поведении полезны, тогда как эмоции целесообразными не являются. С позиции того, что мы сейчас знаем об эмоциях и их функции, эту попытку отделить их от чувств тоже не назовешь удачной.