Доклад: Психология как наука и искусство
В настоящее время психология получает широкое распространение, завоёвывает всё большую популярность среди населения, психология находит себе применение во всё новых и новых сферах деятельности человечества, всё больше становится людей, называющих себя психологами и предлагают свои услуги в системе образования, госслужбы, здравоохранения и т.д.. предмет психологии как науки - психика, душа человека, некая таинственная субстанция, которую нельзя пощупать, увидеть, осязать непосредственно. В то же время влияние этой таинственной психики мы видим практически по всюду: произведения искусства, орудия труда, война, архитектура, религия, государство, телесное здоровье..., перечислять можно бесконечно. Как следствие такого положения дел, любой человек, поняв, что за какой - либо наблюдаемой им реальностью стоит психика человека как нечто, обуславливающее какое - либо явление, и дав какое - либо объяснение этой зависимости, может называть себя психологом. Здесь возникает проблема разделения научной и житейской психологии. Различия между этими двумя видами психологии указаны в статье В.В.Петухова и В.В.Столина “Сравнение научной и житейской психологии”. Здесь выделено три таких различия:
откуда и каким путём приобретаются психологические знания;
в каких формах они сохраняются; благодаря чему передаются, воспроизводятся.
против обездушивания и обезличивания врачебной науки искони отстаивала себя широкая непросвещённая, но в то же время внутренне понимающая масса народа.
В точности так же, как и тысячи лет назад, смотрит простой человек нка болезнь с благоговейным чувством, как на нечто сверхестественное, всё ещё первая его руководящая мысль – не об инфекции. Или об извествлении сосудов, а о боге. Равнодушие народа к учёному, с высшим образованием, врачу слишком глубоко отвечает его потребности – наследственному массовому инстинкту – в связанном с целым миром, сроднившемся с растениями и животными, знающем тайны «враче по природе», ставшем врачём и авторитетом в силу своей натуры, а не путём государственных экзаменов; народ всё ещё хочет вместо специалиста , обладающем знанием болезней, «человека медицинского», имеющего власть над болезнью. Знахарка, пастух, заклинатель, магнитезёр именно в силу того, что они практикуют своё лекарское ремесло не как науку, а как искусство, в большей степени вызывают ого доверие, чем хорошо образованный, общинный деревенский врач.
Подобная проблема описана в статье Олпорта «Личность: ароблема науки или искусства", где он даёт сравнительный анализ двум подходам к изучению личности: литературного и психологического.говоря о психологах, изучающих личность, он говорит: «Можно сказать, что они опоздали на две тысячи лет. Со своим скудным оснащением современный психолог выглядит как самонадеянный самозванец. И таковым он и является по мнению многих литераторов» тут он приводит цитату того же Стефана Цвейга, который говоря о Прусте, амилье, Флобере и других великих мастерах описания характеров, замечает: «писатели, подобные им, - это гиганты наблюдения и литературы, тогда как в психологии проблема личности разрабатывается маленькими людьми, сущими мухами, которые находят себе защиту в рамках науки, и вносят в неё свои мелкие банальности незначительную ересь. Олпорт обращает внимание на то, что психология и литература являются в некотором смысле конкурентами; они являются двумя методами, имеющими дело с личностью. Метод литературы – метод искусства; метод психологии – метод науки.
Олпорт выделяет три достоинства литературы, которые психологам следовало бы заимствовать психологии
Первый урок – концепция существования существенных, устойчивых свойств, из которых состоит личность.
Второй урок касается метода самоконфронтации, который хорошая литература всегда использует, а психология почти всегда избегаеткаждое действие кажется отражением, и завершением одного, хорошо вылепленного характера. Самоконфронтация – это только метод придания законной силы, применяемый в работах писателей.
Третий урок для психологов – глубже, подробнее останавливаться на индивидууме. Личсность никогда не «общее», она всегда «единичное». Наука же всегда имеет дело с общим. Психологии необходимо предоставлять место единичному случаю более гостеприимно, чам раньше.
Олпорт также указывает на ряд потенциальных преимуществ по сравнению с литературой. Она имеет строгий характер, который компенсирует субъективный догматизм, свойственный литературе. Собирая материал, писатель исходит из своих случайных наблюдений жизни, обходит молчанием свои данные, отбрасывает неприятные факты по своей воле. Психолог должен руководствоваться требованиям верности фактам; от психолога ожидают, что он может гарантировать, что его факты взяты из проверяемого и контролируемого источника. Он должен доказывать свои выводы шаг за шагом. Его терминология стандартизирована, и он почти полностью лишён возможности использовать красивые метафоры. Эти ограничения содействуют надёжности проверяемости выводов, уменьшают их пристрастность и субъективность.
Тхостов. Практический вопрос заключается в следующем: можно ли избавиться от мифологизации болезни и нужно ли это делать? Современная медицина склонна считать мифологические представления вредными заблуждениями человеческого ума, от которых следовало бы как можно скорее избавиться. Однако истинная роль мифа значительно важнее. Он вносит в мир порядок, систему, координирует человеческую деятельность. Медицинский миф и вытекающий из него ритуал дают возможность больному возможность участия в происходящих событиях, орудия влияния на окружающие его силы, способы координации природных и социальных явлений, предоставляют язык, в котором могут формулироваться и опосредоваться болезненные ощущения.
Миф нельзя «отмерить» прежде всего потому, что представления о болезнях по самой своей структуре и способу формирования принципиально мифологичны, и стремление современной медицины избавиться от мифологизации следует признать по крайней мере утопическими. Миф невозможно преодолеть изнутри, так как стремление избавиться от него само становиться его жертвой.
Сквозная пронизанность телесности мифологией приводит к давно известному феномену: «какое-нибудь верование или обычай целые столетия может обнаруживать феномен упадка, как вдруг мы начинаем замечать, что общественная среда, вместо того,чтобы подавлять его, благоприядствует его новому росту. Совсем уже угасший пережиток опять расцветает с такой силой, которая часто на столько же удивительна, на сколько вредна»(Тайлор,1983, с. 103). Сейчас мы все – свидетели такой ситуации, её нельзя упразнить, объявив ожившие мифологические представления ложными, но можно и нужно изучать, вычитывать и расшифровывать скрытые мифы. Это поможет не утрачивать связи с реальностью, имея в виду основаполагоющую ограниченность мифологического сознания, и использовать полученные знания в психотерапевтической практике, корригируя вредные и создавая необходимые мифологии.
Положение о том, что болезнь как некоторая субъективная реальность и феномен культуры не сводится только к натуральным, организменным событиям не нуждается в настоящее время в особых доказательствах. Тем не менее оно остаётся декларативным, не находя реализации в конкретных научных исследованиях и в повседневной клинической практике. Трудность заключается прежде всего в том, что и медицина, и в значительной мере психология строятся на методологических основаниях объективного метода, стремящегося свести вссю реальность к причинно – следственным соотношениям.
При этом в стороне остаётся особого семиотического характера, приобретаемого любым субъективным ощущением в контексте болезни: оно начинает означать не только само себя, но и то, что ему внеположено – болезнь. Подобное вторичное значение в медицинской психологии обычно квалифицировалось как интеллектуальный уровень внутренней картины болезни. Его формирование связано с усвоением существующих в культуре взглядов на болезни, их причины, механизмы.
Мифология здоровья и болезни.
Мифы о болезни и смерти относятся к числу наиболее распространённых и древних. В центре таких мифов находится основополагающее представление о болезнях как о чём-то внешнем и чужеродном. Заболевание противостоит нормальному, здоровому состоянию как нечто такое, что не свойственно человеку, привнесено извне и от него не зависит. Первые люди не болели и не умирали до тех пор, пока не были нарушены какие – либо божественные установления или не совершены грехи. В Библии – это Адам и Ева, в мифологии качинов Бирмы – Аннакоит-лок, в индийской мифологии смерть созда.т Брахма, чтобы избавить мир от перенаселения.
Чужеродная болезнь – это неуправляемое явление, обладающее независемой от человека собственной активностью её отчуждение связано с фундаментальным качеством переживания болезни, объективирующей для человека его тело, делающей «непрозрачными» и неуправляемыми его функции. В норме тело, полностью подчинённое субъекту, осозна.тся лишь на уровне его границ, болезнь же «проявляет» его в качестве непослушного, инородного, «чужого», самостоятельного объекта, происхождение которого требует объяснения, соответствующего принятой картине мира.
Естественными причинами объясняется лишь небольшой круг болезней, и рациональными методами лечились, как правило, лишь небольшие травмы и повреждениякожи. Болезни, не имеющие явных визуальных признаков: заболевания внутренних органов или психические расстройства объяснялись иррационально. Причины таких болезней – действие злых духов, колдовство, проникновение в организм антропоморфных и зооморфных существ. В качестве персонифицированных воплощений болезней можно назвать Навь и Морену в славянской мифологии, сабдага – в тибетской, кутысь – в удмургской, гильтине – в литовской и тысячи других божеств и духов.
Новое время, значительно видоизменив представления о причинности и персонифицированности болезни, оставило их рудименты и породило новые мифы. В механистическом материализме появились представления о человеческом организме как о сложном механистическом устройстве , а болезнь стала пониматься как его засорение или неполадка. Интересно, что сложность и устройство такого механизма прямо заимствовались из наиболее распространённых механистических приборов своего времени. Природные силы, ранее персонифицированные в виде божественных существ, обрели в последнее время новую жизнь в виде «биополя», «кармы», «чакр», «жизненных сил», понимаемых во вполне мифологически-механистическом духе.
Непосредственная причина заболевания вытекала из общих представлений о причинности. Если болезнью управляют высшие существа, то они насылают её, когда необходимо за что – либо наказать человека. С пониманием причинности как безличного закона, в новое время резко сокращаются теории «кары» - расплаты за вину. Ьолезни включаются в стихийные события, никем и ничем целенаправленно не управляемые. Их течение не зависит от человека, и всё, что ему остаётся сделать – это постараться их избежать. Стихией нельзя управлять прямо, но можно принять меры предосторожности. Параллельно остаются осколки веры в возможности прямого божественного воздействия и веры. Таковы моления о болезнях, о ниспослании выздоровления, оброщённые к чудотворным образам. Божественная сила может изменить течение событий и произойдёт «чудо».в этом случае ритуал как символическое действие материализует иррациональные отношения, позволяя взаимодействовать материальному и идеальному по законам «иной причинности».эффективность ритуала определяется не просто соотношением конкретного действия с причиной заболевания, но и всей областью мистических представлений. При этом ритуал может даже утратить непосредственную понятную связь со своей целью, и логически понятная целесообразность заменяется верой в возможности сверхъестественного влияния. В обычных же случаях методы лечения последовательно реализуют на практике представления о сущности болезни.
Магические, ритуальные приёмы,за исключением мистических, имеют вполне натуральное обоснование, хотя мифопоэтическая мысль строится по особым пралогическим законам: спекуляция не ограничена правилами вывода истины; реальность не отличается от видимости; часть объекта может нести функцию целого и быть им; имя, знак – это полноценная часть объекта, принадлежащие ему в такой же степени, как и объективные качества.
Гомеопатическая или имитативная магия строится по принципу подобия и позволяет производить манипуляциис изображением или именем для достижения лечебного эффекта. Остаточные следы гомеопатической магии в наше время обнаруживаются в гомеопатической медицине, практике экстрасенсов, в идее телевизионных сеансов А.М. Кашпировского и А.В. Чумака. Наделить телевизионное изображение целительными свойствами можно только с позиции гомеопатической магии, не различающей предмета и его знака.
Исходя из общих соображений о происхождении болезней решается и вопрос о том, кто должен заниматься лечением.для диагностик и лечения необходим человек, умеющий прочитать симптом, проникнув в дела богов необходимо подтверждение права на ……как мед. Практика проще всего это решается отнесением лекаря к кругу тех же божественных сил, которые отвечают за саму болезнь. Принадлежность к чуду доказывается демонстрациями необычных явлений.