Доклад: Травкин Михаил Ильич
Другой причиной охлаждения отношений Николая Ильича с радикалами из "Демроссии" стали его взгляды на принципы построения партии. Четкие вертикальные структуры, жесткая внутрипартийная дисциплина, неприятие института сопредседательства, характерного для "интеллигентных " партий социал-демократов и республиканцев - все это и дало право оппонентам Травкина обвинять его в необольшевизме.
Первый крупный скандал в партии произошел в октябре 1990 года, когда генеральный директор акционерного издательского объединения "Демократическая Россия" и редактор одноименной газеты, выпустив два номера, фактически отделил свое издание от партии, став свободным коммерсантом (кстати, акционером газеты был и известный Юрий Афанасьев). Хаценков был освобожден от партийных должностей с обвинением в "стремлении к личной наживе и дискредитации партии" и "моральной нечистоплотности и проституционных склонностях его натуры". В интервью "Вечерней Москве" Николай Ильич сказал: "Не надо только усложнять этот конфликт ссылками на политические разногласия. У Хаценкова никаких высоких помыслов, связанных с партией, не было... Мы имеем дело с хорошим дельцом , лишенным четких моральных ориентиров. Такие вещи случаются."
В ответ на крутые формулировки правления ДПР Хаценков выразил сожаление по поводу уровня образования и культуры Травкина, который сказывается на всей партии. На этом "бракоразводный процесс " завершился.
В декабре 1990 года состоялся первый съезд ДПР.
Проведен он был стремительно, без Каспарова, который участвовал в борьбе за мировую шахматную корону. К съезду был подготовлен устав, но не было программы. Среди заместителей председателя не оказалось ни Каспарова, ни Мурашева, ни Бурбулиса. Травкин прокоментировал это следующим образом: "Зам - это функция, а не представительство".
Приехав с турнира Г.Каспаров 13 января предпочел не разжигать скандала. Он просто стал председателем столичной организации партии и предложил Мурашеву стать его заместителем. О разногласиях в партии Каспаров предпочел говорить мягко. В свою очередь Травкин поздравил его с победой над коммунистом Карповым, заметив, что в этом успехе не последнюю роль сыграло членство чемпиона мира в ДПР.
Травкина обвиняют правые - за предательство, центр называет "Ильичом третим", левые порицают за усиление авторитарных, вождистских тенденций. Досталось ему и от патриотов : на съезде из партии было исключено три человека за создание некой "фракции по национальному признаку". Перед началом съезда в холле зала заседаний были установлены плакаты с лозунгами: "Русская фракция ДПР выступает за возрождение национального самосознания русского народа", "Представители Русской фракции просят слова на съезде", выведшие из себя отца-учредителя настолько, что Николай Ильич собственноручно срывал их и рвал. Николай Лысенко обвинил Травкина в том, что "в окружении трех мушкетеров Ильи Ройтмана, Семена Шелкопера и Михаила Эпштейна [руководители московского отделения ДПР - ред.] он (Травкин) потерял Русскую фракцию в собственной партии".
26-27 апреля 1991 года состоялся второй съезд ДПР. Он наконец принял программу, в которой было указано, что "ДПР объединяет людей, сознательно отказывающихсяот социалистического выбора" и ратифицировал Декларацию конструктивно-демократического блока "Народное согласие", образованного ДПР совместно c Российским христианско-демократическим движением В.Аксючица и "Конституционно-демократической партией (Партией народной свободы) М.Астафьева. Это переполнило чашу терпения Г.Каспарова и А.Мурашова. Каспаров заявил: "Я должен согласиться с Травкиным В том, что мы люди разных партий... Ядлжен признать, что эту партию я проиграл. Но поражение в партии не означает поражения в матче, матч длинный. Я привык играть безлимитные поединки".
"Раскольники" тут же объявили о создании оргкомитета новой партии - "Либерально - консервативного союза", пообещав успех партии со столь удачным названием, за счет согласившихся стать отцами и матерями - основателями их детища Ю.Афанасьева, В.Селюнина, супругов Л.Пияшевой и Б.Пинскера и Г.Явлинского. Каспаров объяснил, как он понимает либерализм: "Это все байки, что можно добиться победы парламентским путем... Либо власть надо брать силой оружия, что для нас неприемлимо, либо путем массового давления, всеобщей политической забастовкой".
Николай Ильич, скептически оценив их возможности, сказал, что не верит что они создадут партию, ибо "для этого надо много работать по России, а не в Москве", а из партии Каспаров "уйдет с одной шахматной доской". Каспаров ушел с частью московской организации, демонстративно положив партбилет на стол, но к партийному строительству интерес потерял,так и ничего и не создав.
В это же время в марте время Травкин сумел привлечь к себе внимание тем, что решая проблему с Курильскими островами, предложил отдать их японцам и больше о них не вспоминать. Газета коммунистов "Гласность" на это сделала альтернативное предложение "отдать японцам не Курилы, а Травкина".
В связи с тем, что столь "непатриотические решения" были не в духе блока "Народное согласие", членом которого стала ДПР, Травкин пересматривает свои взгляды и в августе совершает второй вояж в Молдавию. Его мнение о событиях в этой республике однозначное: "Для меня лично Приднестровье - республика... В экономике, в плане продвижения к рынку там сделано намного больше, чем в России, даже в наиболее революционных ее точках - Москве, Ленинграде". По мнению Николая Ильича, Кишенев - виновник этого территориального, а не национального конфликта. Обвинил он и первую российскую делегацию, во главе с Красавченко, "продавшую своих соотечественников" и "подстегнувшую" события. В отличие от Кравченко, хорошо принятого в Кишеневе, Травкину пришлось незапланированно общаться с руководством ОМОН Молдавии и министром внутренних дел, когда его вывозили в Кишенев.
Вернувшись Травкин стал инициатором жесткого обращения Госсовета России и подписания приемлемого соглашения. Следующими объектами внимания ,по словам Николая Ильича, должны были стать Крым и русскоязычная часть Казахстана. "Почему, - возмущался Травкин,- когда я говорю о праве Крыма на самоопределение и отход к России,- это имперское мышление, а когда Галина Васильевна Старовойтова ратует за передачу Карабаха Армении - это борьба за право народов на самоопределение?"
Между тем 28 марта 1991 года после жарких баталий в Верховном совете СССР произошла ротация членов ВС. В новых списках не оказалось Николая Ильича, на этот раз с Геннадием Бурбулисом, и многими другими представителями "демократов".
В это время Травкин выступает с твердой поддержкой Горбачева, так при обсуждении отставки Президента СССР он заявил: "На мой взгляд, это крайне нецелесообразно. Что Горбачев исчерпал потенциал реформатора внутри страны - это ясно. Он дальше не пойдет. Социалистический забор, и он внутри этого забора будет ходить.Но Горбачев носит маску демократа. Эта маска еще и приклеена нобелевским клеем. И он ее ни за что не снимет."
Едкие высказывания своего бывшего соратника Полторанина против Горбачева Травкин парирует заявлением, "что министр печати ныне кусает ту часть человеческого тела, которую прежде сладостно лобызал".
Травкин поддерживает и решение Горбачева, выразившееся в постановлении объединенного Пленума ЦК и ЦКК КПСС "О положении в стране и путях вывода экономики из кризиса", принятое руководителями 9 республик СССР (кроме Прибалтики, Грузии, Армении и Молдавии) (так называемое соглашение 9+1), Николай Ильич считает, что "суверинетет - слово красивое.., но при нищем озлобленном народе оно превращается в пыль...Поделившись властью, Горбачев поделится и ответственностью... Три республики будут очень скоро делать шаги навстречу Союзу - Грузия, Армения, Молдавия".
Летом Николая Ильича обуревает идея всеобщего демократического объединения. Он вместе с лидерами РХДП Виктором Аксючицем и кадетской партии Михаилом Астафьевым, Демпартий Таджикистана и Туркмении Ш. Юсуповым и Д.Ходжи-Мухаммедом, академиком Станиславом Шаталиным (в то время метавшимся меж партий и движений) и некоторыми членами Республиканской и Социал-демократической партией России подписали заявление "К созданию Объединенной Демократической партии страны". В нем говорилось: "Время полумер в виде организации движений или временных союзов прошло. Они плодят внутренние противоречия, склоки... Нам нужна конструктивная опозиция, способная выступить с единым списком кандидатов в структуры власти нового Союза и убедить людей отдать голоса за них, а не за новый демократизированный эшелон старой номенклатуры". Здесь Травкин имеет в виду создаваемое "Движение за демократические реформы", в которое он не вступил после того, как "мэтры перестройки" решили формировать не суперпартию, а движение. "Пока нас не упаковали в какое-то новое демократическое, но безвредное для Системы движение,- предупреждает лидер ДПР, - мы должны быстро создать партию".
Разочарование мэтров было большим - ДПР была единственной силой в коалиции, имеющей структуру, именно на ее "жилплощади" расчитывали поселиться "отцы российской демократии", и предварительная договоренность об этом с Травкиным была... Вновь появившееся Движение сразу получало многочисленную структурированную организацию, причем безо всяких усилий.
К этому времени в команде Травкина опять появились "звезды" - Станислав Шаталин и Станислав Федоров. Шаталин пришел возглавить Косультативно-политический совет и создавать общесоюзную партию. Но Николай Ильич мечтал о большем: "Мы очень расчитываем на то, что к нам вскоре придут такие люди, как Шеварнадзе и А.Яковлев. Оба они, по-моему, уже "созрели". Но не совсем созрел, видимо, сам Травкин, если у него хватило фантазии увидеть Шеварнадзе и Яковлева членами "партии Травкина".
Августовские события Николай Ильич не "учуял", за две недели в интервью газете "Megapolis - Express" он заявил: "По поводу диктатуры сверху. У нас нет настолько глупых маршалов и генералов, которые через переворот захотели бы взять власть в стране, где 300 миллионов, где все кипит, потому, что в провале экономика".
Не прявив себя героически во время "путча", Травкин лавров при разделе победителями трофеев не снискал, а посему оценивал первые действия правительства Москвы и России более чем скептически: "Лидеров демократии, как и их коллег из города Глупова, обуяла страсть к реформаторству". Он выступает против "большевистского подхода" в экономике: "Всех сделать собственниками... А если я не хочу? Не хочу, чтобы после 17 часов у меня болела голова за шахту, за станок. Хочу честно работать, достаток получать, чтобы кормить семью. Нет, говорят, нельзя. Надо хозяином быть..." Не нравиться ему и кадровая политика: "Назначили Мурашева как же надо не уважать милицию! Что нет ни одного профессионала, который способен устроить демократов?" Но больше всего его не устраивает развал СССР и России: "Мы должны оставаться последовательными сторонниками федерации. И уже когда никаких шансов на сохранение Союза не останется, мы будем требовать восстановления исторической Российской государственности через проведения референдумов в местах компактного проживания россиян".
Травкин назвал себя "конструктивной оппозицией". Ноябрьский съезд движения "Демократическая Россия" стал последним для травкинцев, движение Николай Ильич покинул раньше, чем его сторонники по новой коалиции Михаил Астафьев и Виктор Аксючиц.
В этом же году Травкин решил взяться за дело - он становится главой администрации родного Шаховского района - одного из наиболее удаленных от Москвы, наиболее экологически чистого (здесь и снег зимой белый), с населением всего 24 тыс. человек. В районе 151 деревня, в 44-х из них живут по 7 и менее человек, а коров,говорят, в районе больше, чем людей.
"Россия испокон веков держалась на мужике, а не на ростовщике. Поэтому реформы не идут. Они предложены вразрез со всей историей со всей генетикой России",- заявлял Травкин и называл себя "последней надеждой демократии", особенно после провалов Заславского, Попова и других демократов. Его цель - рыночные отношения без социальных конфликтов как альтернатива программе Гайдара. Травкин заявляет: "Мы понимаем, что не только коммунизма , но и капитализма в отдельном районе не построить. Это могли не понимать только поповы и заславские. В указе президента нет ни одного специфического пункта для Шаховской. Он специфичен для всей сельской России. И его надо бы распространить на все сельские районы".
Проработав полгода главой администрации, энергичный Николай Ильич понимает, что без особых полномочий будет трудно и последовательно 22 июня, 25 августа и 8 сентября добивается поддержки своего эксперимента Президиумом ВС, Правительством и, наконец, Президентом России. Указом последнего администратору Шаховского района увеличивают степень свободы: он теперь может определять состав муниципальной собственности; район выводится из зависимости от различных ведомств с целью скорейшей приватизации, методы которой также можно было определять самим. И, наконец, району разрешили продажу земли, выведенной из сельскохозяйственного оборота, по рыночным ценам.
Свою деятельность на посту главы администрации Травкин начал с того ,что снял прокурора и начальника милиции.
Столь же решительно он взялся и за госсобственность. Вскоре ее не стало ни в сельском хозяйстве, ни в строительстве, ни в промышленности вскоре ее не стало. Приватизация прошла без каких-то социальных конфликтов. Собственность была передана безвозмездно в руки трудовых коллективов.
После госсобственности следующей "жертвой" стала торговля. Травкин приступил к созданию муниципальной торговли. За 8 месяцев он передал безвозмездно все государственные магазины трудовым коллективам. По инерции Травкин решил провести приватизизацию и имущества потребкооперации, но та не согласилась, указав, что собственность эта - не государственная. Все же число магазинов увеличилось с 9 до 24. Одновременно все совхозы и колхозы были преобразоваваны в акционерные общества с ограниченной ответственностью.