Контрольная работа: Человек в мире культуры. Запад – Россия – Восток
В «азиатских» обществах господствовал принцип «власти – собственности», т.е. такой порядок, при котором власть рождала собственность. Социальную значимость в государствах Востока имели только лишь причастные к власти, тогда как богатство и собственность без власти мало что значили. Утратившие власть становились бесправными.
На рубеже VII – VI вв. до н.э. в Южной Европе в рамках общества такого типа произошла социальная мутация. В результате реформ Соломона и связанных с ними процессов в полисах Древней Греции возник феномен античности, основу которого составляли гражданское общество и правовое государство; наличие специально выработанных юридических норм, правил, привилегий и гарантий для защиты интересов граждан и собственников.
Основные элементы античной структуры не только выжили, но и в синтезе с христианством способствовали формированию в средневековых городах-коммунах, торговых республиках Европы, имевших автономию и самоуправление (Венеция, Ганза, Генуя), основ частнособственнического рыночного хозяйства. В эпоху Возрождения, а затем Просвещения античный генотип Европейской цивилизации проявился в полной мере, приняв форму капитализма.
Однако между Востоком и Западом в рамках их традиционного в целом развития были и существенные различия, прежде всего в плане духовного освоения аналогичных достижений. Так, в Европе, несмотря на господство латыни как элитарного языка эпохи Возрождения, книгопечатание развивалось на местных языках, что расширяло возможности «демократизации» литературы и науки. На Востоке сама мысль о том, что, например, корейский или японский язык может быть «ученым» языком конфуцианства, в то время вообще не возникала. Это затрудняло доступ к высокому знанию простых людей. Поэтому книгопечатание на Западе сопровождалось усилением авторитета книги, а на Востоке – Учителя, «ученого-книжника», «последователя» и «правильного толкователя» какого-либо учения.
Различными были также и судьбы науки на Востоке и Западе. Для гуманистов Запада и гуманитариев Востока общими были синкретизм знания и морали, постоянная обращенность к посюсторонним проблемам человеческого бытия. Однако научная мысль Запада всегда была обращена вперед, и это проявлялось в ее повышенном внимании к естествознанию, фундаментальным исследованиям, а это требовало соответствующего уровня теоретического мышления.
Научной добродетелью Востока являлось углубление в древние этико-философские трактаты в поисках скрытых в них предвосхищений. «Учёные»-конфуцианцы, демонстрируя свою идейную привязанность к классическим авторитетам, постоянно вращались в кругу лишь «правильных» к ним комментариев, даже не помышляя о том, чтобы изменить не только дух, но и букву канона.
Поэтому на Востоке «наука» до приобщения ее к «западному» научно-рациональному типу оставалась в рамках рецептурной, практико-технологической деятельности. Восток не знал такого логического феномена, как доказательство, там существовали лишь предписания, «что делать» и «как делать», и знания об этом в незыблемом виде передавались из поколения в поколение. В связи с этим на Востоке так и не возник вопрос об осмыслении в рамках методологической рефлексии всего того «научного» богатства, которое было накоплено тысячелетней ученой деятельностью.
Характеризуя феномен «восточной науки», некоторые исследователи обращают внимание на два момента. Во-первых, полагают они, мы упускаем из виду возрастную разницу цивилизаций Востока и Запада: «Может быть то, с чего начинали греки, для китайцев было пройденным этапом?». Во-вторых, «наука на Востоке носила синкретический характер» не потому, что не успела выделиться в самостоятельный вид деятельности, а потому, что научное знание было не высшей целью духовного опыта, а лишь его средством (Т. Григорьева). Из этих предположений можно заключить следующее: на Востоке уже в то время или знали, что есть подлинная «вселенская» наука, и поэтому вполне сознательно миновали дедуктивно-теоретический этап ее развития, или предвосхитили современные методологические искания в русле постмодернизма.
В XIV – XVII вв., когда наметился существенный перелом в альтернативном развитии цивилизаций Запад и Востока, с проблемой самоидентификации в западно-восточном культурном ареале столкнулась и Россия, заявившая теорией «Москва – Третий Рим» о своей православно-культурной и мессианской исключительности.
Вопрос об отношении России к цивилизациям Запада и Востока стал предметом теоретической рефлексии в XIX в. Г. Гегель, не видя будущности в культурно-историческом развитии России, вычеркнул ее из списка «исторических народов». П. Чаадаев, признавая своеобразие цивилизационного развития России, видел его в том, что «мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку и не имеем традиций ни одного, ни другого», «мы все еще открываем истины, ставшие избитыми в других странах».
В полемике западников и славянофилов сформировались две противоположные версии цивилизационной принадлежности России. Одна версия связывала будущее России с ее самоидентификацией в русле европейской социо-культурной традиции, другая – с развитием самобытно-культурной ее самодостаточности. К. Леонтьев разработал концепцию восточно-христианской (византийской) культурной «прописки» России. Н. Данилевский, наиболее перспективным считал противостоящей западной культуре «славянский тип» цивилизации, полнее всего выраженный в русском народе. А. Тойнби рассматривал Российскую цивилизацию в качестве «дочери» зоны православной Византии.
Л. Семенникова выделяет три типа развития: «непрогрессивная форма существования», «циклическое» и «прогрессивное развитие». К непрогрессивному типу она отнесла «народы, живущие в рамках природного годового цикла, в единстве и гармонии с природой». К циклическому типу развития – восточные цивилизации. Прогрессивный тип представлен Западной цивилизацией, начиная с античности до наших дней.
Оценивая место России в кругу этих цивилизаций, Л. Семенникова отмечает, что она не вписывается полностью ни в один тип развития. Россия, не являясь самостоятельной цивилизацией, представляет собой цивилизационно неоднородное общество. Это особый, исторически сложившийся конгломерат народов, относящихся к разным типам развития, объединенных мощным, централизованным государством с великорусским ядром. Россия, геополитически расположенная между двумя мощными центрами цивилизационного влияния – Западом и Востоком, включает в свой состав народы, развивающиеся как по западному, так и по восточному варианту. Поэтому Семенникова вслед за В. Ключевским, Н. Бердяевым, Г. Федотовым подчеркивает, в российском обществе неизбежно сказывается как западное, так и восточное влияние. Россия представляет собой как бы постоянно «дрейфующее общество» в океане современных цивилизационных миров.
Российское государство в условиях социально-экологического кризиса XV столетия присвоило себе неограниченные права по отношению к обществу. Это в значительной степени предопределило выбор пути социального развития, связанного с переводом общества в мобилизационное состояние, основу которого составили внеэкономические формы государственного хозяйствования, экстенсивное использование природных ресурсов, ставка на принудительный труд, внешнеполитическая экспансия и колонизация, ставшая, по выражению В.О. Ключевского, стержнем всей российской истории.
Поэтому для российской цивилизации был присущ иной, чем в Западной Европе, генотип социального развития. Если западноевропейская цивилизация перешла с эволюционного пути на инновационный, то Россия пошла по мобилизационному пути, который осуществлялся за счет сознательного и «насильственного» вмешательства государства в механизмы функционирования общества.
Характерной чертой социального генотипа России стала тотальная регламентация поведения всех подсистем общества с помощью властно-принудительных методов. В результате включались такие механизмы социально-экономической и политической организации и ориентации общества, которые перманентно превращали страну в некое подобие военизированного лагеря с централизованным управлением, жесткой социальной иерархией, строгой дисциплиной поведения.
Поэтому одной из особенностей мобилизационного развития России было доминирование политических факторов и, как следствие, гипертрофированная роль государства в лице центральной власти. Это нашло выражение в том, что правительство, ставя определенные цели и решая проблемы развития, постоянно брало инициативу на себя, систематически используя при этом различные меры принуждения, опеки, контроля и прочих регламентаций.
В России, на Западе и на Востоке сформировались также разные типы людей со специфически присущими им стилями мышления, ценностными ориентациями, манерой поведения. В России сложился православный («иоанновский»), мессианский тип русского человека. «Иоанновский» человек обладает чутким различением добра и зла, он зорко подмечает несовершенство всех поступков, нравов и учреждений, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного добра. Признавая святость высшей ценностью, «иоанновский» человек стремится к абсолютному добру, и поэтому рассматривает земные ценности как относительные и не возводит их в ранг «священных» принципов. Если «иоанновский» человек, который хочет действовать всегда во имя чего-то абсолютного, усомнится в идеале, то он может дойти до крайнего охлократизма или равнодушия ко всему, и поэтому способен быстро пройти путь от невероятной терпимости и покорности до самого необузданного и безграничного бунта.
Западный, «прометеевский» тип человека, напротив, видит мир в своей реальности, хаос, который он должен оформить своей организующей силой. «Прометеевский» человек – героический тип, он полон жажды власти, он все дальше удаляется от духа и все глубже уходит в мир вещей. Секуляризация – его судьба, героизм – его жизненное чувство, трагика – его конец.
От «иоанновского» и «прометеевского» типов отличается восточный человек. Мессианству и одухотворенности русского человека, героизму и экспрессивности западного он противопоставляет «универсальность» («безвкусность»). В восточной культуре «безвкусность» – это пример мироощущения, ориентированного на сохранение гармонии мира, обладающего внутренним динамизмом развития, и поэтому не требующего произвола человеческого вмешательства. В морально-религиозном плане «безвкусность» – это признак совершенного вкуса, его универсальности, это – высшая добродетель, ибо «вкус» есть предпочтение, а любая актуализация – это ограничение. В культурной традиции Востока «безвкусность» является положительным качеством. Это – ценность, которая в жизни реализуется в практике неосознанного социального оппортунизма, что означает принятие или устранение от дел с максимальной гибкостью и ориентацией на требовании момента.
Поэтому если добродетелями западного человека являются энергичность и интенсивность, мода и сенсация, восточного человека – точная середина и посредственность, бесшумность и увядание, то добродетелями русского человека – пассивность и терпеливость, консерватизм и гармония.
Данные типы людей отличаются друг от друга также стилем мышления. Для западного человека характерен целерациональный стиль, ориентированный на конкретный результат деятельности и эффективность социальных технологий. Русскому человеку присущ ценностно-рациональный стиль мышления, предполагающий высокую ценность человеческих отношений, и как способ проявления этой ценности большую значимость работы на общее дело. Поэтому такой стиль мышления ориентирован не на результат и социальные технологии, а на стоящие за ними ценности. Такая ориентация и ценность делает человека способным отказываться от одних ценностей в пользу других, от индивидуальных планов в пользу общественных.
Восточному человеку более свойственен предметно-образный стиль мышления. Для него истиной является не то, что подвластно уму и воле человека, а само бытие. Процесс познания у восточного человека – это не столько анализ свойств объекта, сколько его духовное постижение на уровне, недоступном рациональному исследованию.
Европейская цивилизация при соприкосновении с иными цивилизациями обнаруживает тенденцию к социо-культурной экспансии, нетерпимость к иным культурам как низшим и неразвитым (синдром социо-культурного универсализма и ригоризма).
Восточный тип цивилизаций, особенно мусульманский и конфуцианский, при контактах с другими цивилизациями обнаруживает имперские политические тенденции при толерантности к социо-культурным различиям (синдром авторитарно-властного господства и подчинения).
Российская цивилизация в процессе цивилизационного взаимодействия обнаруживает мессианистские тенденции с ориентацией на высшие ценностно-нормативные ориентиры (синдром авторитарно-властной, патерналистской многонациональной государственности).
2. РУССКИЕ ИДЕЙНО-ФИЛОСОФСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ
2.1 Славянофильство
цивилизационный тип западничество мессианизм