Курсовая работа: Новая столыпинская политика на Дальнем Востоке России: надежды и реалии
Анализ по России в целом показывает, что внешние мигранты, как и внутренние, отдают предпочтение центральным и западным районам страны [11]. На востоке же только Западная Сибирь, граничащая с Казахстаном и расположенная относительно недалеко от Средней Азии, имеет значительный приток внешних мигрантов. Дальше на восток они не стремятся. Чистый приток из стран СНГ, полученный за 1993-1997 гг., распределился по восточным регионам так: Западная Сибирь - 301 тыс. человек, Восточная Сибирь- 76 тыс., юг Дальнего Востока - 23 тыс., север - 4 тыс. Таким образом, до восточной границы доходит совсем маленький ручеек.
Возможна ли новая столыпинская политика?
Ответ на вопрос о возможностях переселения из Европейской России в Восточную Сибирь и на Дальний Восток в современных условиях, собственно, уже ясен из предыдущего изложения. Но мы сочли необходимым остановиться на этом подробнее, поскольку организацию масштабного переселения на восток обычно выдвигают в качестве контрмеры китайской экспансии. Например, В.Мясников говорит о 2,5-3 млн человек, которые "могли бы в ближайшие годы переселиться на Дальний Восток и в Восточную Сибирь"[12]. Этот автор прежде всего рассчитывает на русских из стран СНГ, и применительно к их потенциалу названные масштабы миграции вполне реальны. Но нет достаточных оснований полагать, что этот поток может быть направлен на восток. Приведенные выше данные свидетельствуют, что приток переселенцев из СНГ и Балтии на Дальний Восток чрезвычайно мал и остается все годы наименьшим среди регионов России. Но даже из немногих приехавших далеко не все намерены постоянно жить на дальневосточных землях. Среди опрошенных нами вынужденных переселенцев лишь 54% хотели бы остаться здесь навсегда и только 32% считают, что в этом регионе будут жить их дети и внуки.
Авторы переселенческих проектов апеллируют к успешному историческому опыту - имперскому (столыпинскому) и недавнему советскому. Действительно, следствием усовершенствования П.Столыпиным организации переселения и проведения земельной реформы стало увеличение числа переселенцев на Дальний Восток с 4,2 тыс. человек в 1901-1905 гг. до 14,0 тыс. в 1906-1910гг. [13] Методы регулирования в советское время, включавшие помимо экономических мер (высоких надбавок к зарплате и льгот) также и административные (оргнаборы, партийные и комсомольские призывы, распределение после вуза и т. п.) и использовавшиеся в принципиально иной экономической ситуации, также позволяли обеспечивать рост населения региона.
Но современные условия кардинально отличаются от прежних. Если в конце XIX - начале ХХ в. переселение в Сибирь в то же время означало решение проблемы аграрного перенаселения в западной части страны, то в перспективе встанет вопрос, не куда деть людей, а откуда их взять.
Даже едва начавшееся развитие рыночных отношений уже повернуло вектор внутренних миграций с севера и востока на юг и юго-запад страны. Да и внешние миграции не идут на восток дальше уральского и западно-сибирского пограничья. В районах, куда стремятся мигранты, более высок уровень безработицы и глубже падение производства. Тем не менее именно там благодаря более разветвленным коммуникациям активнее развивается частный сектор, как учтенный, так и неформальный, а значит, существуют лучшие возможности для заработков [14]. Именно это больше всего и привлекает мигрантов. Их пространственные предпочтения, несомненно, были бы выражены еще ярче, будь в стране более развит рынок жилья.
В условиях дефицита труда у населения резко расширяются возможности выбора и возрастает сила притяжения наиболее комфортных для жизни регионов. В недалеком будущем, когда не только в европейской части России, но еще в большей степени на Украине, традиционно привлекательной для русских, будет благоприятная конъюнктура трудоустройства, рассчитывать на масштабное переселение в Сибирь, особенно в Восточную, и на Дальний Восток нереально.
Сибирские ученые, разрабатывая в 1985 г. прогноз населения Сибири на 2000 г., уже тогда полагали, что приток населения в Сибирь маловероятен ввиду напряженного баланса труда в европейской части страны [15]. Это подтверждают и новейшие исследования. Экспертный опрос относительно региональных предпочтений на рынке труда в перспективе показал, что эксперты оценивают шансы Дальнего Востока и Восточной Сибири ниже всего, тогда как Центральной России - наиболее высоко [16]. Симптоматично, что такого мнения придерживаются все шесть экспертов Службы занятости. Высказываются сомнения и в осуществимости переселенческой программы вследствие тяжелого экономического положения страны [17].
В Институте народнохозяйственного прогнозирования РАН были проанализированы внутренние кросс-миграции за 1990-1995 гг. и выведены оценки региональных предпочтений. Наивысшие оценки получили Центральный, Северо-Кавказский и Поволжский районы. Чем дальше на Восток, тем ниже оценки. Исключение составила Восточная Сибирь, для жителей которой Дальний Восток является тоже одним из предпочтительных регионов. Население же самого Дальнего Востока активно стремится выехать во все районы, расположенные к западу от него [18].
Известный российский экономико-географ А. Трейвиш пишет: "...сдвиг населения, сложных отраслей [на восток] приостановился, оставив их центры в европейской России. Что же касается добычи ресурсов, то она может быть сопряжена с дальнейшим восточным дрейфом инвестиций, но никак не населения" (пояснение в квадратных скобках и курсив наши. - Авт.) [19].
Ну а если бы, предположим, удалось переселить на восток страны 2-3 млн человек, что бы это изменило? Те, кто выдвигает идею переселения, полагают, что дальнейшая судьба Дальневосточного региона во многом зависит от того, будет ли преодолен "демографический дисбаланс" с Китаем. Если исходить из этой посылки, проблему сразу надо признать неразрешимой, так как прибавка 3 млн человек с российской стороны, да еще за длительное время, совершенно не способна нарушить сложившуюся разность потенциалов.
Следовательно, китайская иммиграция становится важнейшим фактором экономического подъема восточных районов страны.
Несколько слов о Приморском крае, где китайская иммиграция вызывает наибольшее беспокойство. Несмотря на нынешнее тяжелое экономическое положение, разорванную пуповину с остальной частью страны и убывание населения, "миграционное" будущее этого региона особой тревоги не вызывает. Край географически наиболее открыт к АТР, к тому же климат там относительно благоприятный, по крайней мере в самой заселенной южной части. Край и сейчас уже, без сомнения, активно привлекал бы мигрантов, если бы не жесткие таможенные барьеры, сдерживающие частную торговлю. Путь к привлечению населения в Приморье лежит не через организованное переселение, а через преодоление его обособленности, периферийности, органичное включение в связи со странами АТР, превращение его в восточный мотор страны, нарабатывающий ресурсы не только для себя, но и для развития глубинных и более отдаленных регионов Дальнего Востока. В экономическом сотрудничестве с АТР и либерализации передвижения населения между соседними странами видят будущее Дальнего Востока и некоторые его руководители [20].
Вместе с тем не надо думать, что такой сценарий развития способен повернуть осевой миграционный поток в стране на восток. Речь идет только об уникальном положении Приморья, которое в случае успешного развития будет стягивать население, прежде всего из северных и глубинных регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока, а также может рассчитывать и на увеличение притока из бывших республик СССР, в том числе и титульных народов, особенно кавказских. Но без китайской компоненты и Приморье не обойдется, она будет необходима прежде всего для заполнения непрестижных рабочих мест и развития сервисных услуг. Как полагает Д. Тренин, более дешевая и дисциплинированная китайская рабочая сила может стать ключом к развитию Дальнего Востока и Забайкалья [21]. Преимуществами Приморья в значительной мере обладает и Хабаровск, но не Хабаровский край в целом.
Что касается других регионов пограничной зоны, то там могут быть отдельные полюсы демографического роста, преимущественно города и ограниченные ареалы, особенно расположенные в непосредственной близости от Китая (Благовещенск) или в транзитных узлах (Иркутск), поскольку соседство с Китаем является дополнительным важным фактором роста. Локальные полюсы роста прежде всего будут притягивать население из собственной периферии. Поэтому можно ожидать, что региональные центры и другие немногочисленные крупные города пограничной полосы в будущем еще больше, чем сейчас, будут выглядеть островами в демографической пустыне. Замедлить этот процесс, освоить в сельскохозяйственном отношении хотя бы благоприятные для этого обширные пустующие просторы востока страны способна только китайская иммиграция.
Присутствие китайцев в России
Исторический аспект
Территории по левому берегу Амура и правому берегу Уссури окончательно отошли к России в 1858-1860 гг. в соответствии с договорами с Китаем. Русcкие встретили там немногочисленных аборигенов, а также манчжуров и ханьцев, которых было несколько тысяч человек [22]. Слабая заселенность этих земель позволила России относительно легко присоединить их [23].
Политика российского государства в отношении китайского присутствия в целом была конъюнктурной и менялась от лояльности до нетерпимости в соответствии с общей ситуацией и заинтересованностью в дешевой рабочей силе. Менялась и численность китайцев в России. На начальном этапе освоения региона во второй половине XIX в. Россия проявляла явную заинтересованность в привлечении китайцев на свои земли. Им разрешалось селиться в Приморье и по Амуру, они могли получить землю во владение и даже освобождались от налогов на 20 лет. С середины 70-х годов XIX в. появились первые китайские рабочие- строители, портовые рабочие, прислуга. По переписи 1897 г. в России проживало 57 тыс. китайцев, в том числе на Дальнем Востоке- 41 тыс. В 1910г. их было эарегистрировано уже 115 тыс., реальная же численность оценивалась примерно в 150 тыс. человек [24]. К этому времени столыпинские переселенцы уже водворились на Дальнем Востоке, и численность русских стала преобладающей, а китайцы составляли 10-12% населения региона [25].
Китайцы внесли очень большой вклад в первоначальное освоение российского Дальнего Востока. Их уделом была самая тяжелая неквалифицированная работа. На золотых приисках, в шахтах, в портах китайцы составляли 70-90% рабочих [26]. Их было много и среди строительных рабочих. Важной сферой китайских интересов была торгово-предпринимательская деятельность, в которой они достигли почти паритета с русскими. В 1910 г. существовало 8,3 тыс. китайских и 12,3 тыс. русских предприятий [27].
Дешевизна китайского труда была буквально спасением для российских предпринимателей, но быстрый рост численности китайцев и корейцев, их предприимчивость, готовность соглашаться на любую работу пугали российскую власть. Впервые заговорили о "желтой опасности" после поражения в русско-японской войне 1905 г. Но еще раньше Россия постепенно переходила к ограничительной миграционной политике в отношении китайцев: в 1886г. китайцы были лишены права селиться на приграничных территориях, в 1892 г. - приобретать там земли. В 1910 г. последовал запрет найма китайцев на поденные работы. Успеха эта политика не имела, так как ограничение использования китайского труда оборачивалось большим экономическим ущербом. Поэтому легальная китайская миграция просто превратилась в нелегальную.
Новый поворот в российской политике произошел во время Первой мировой войны, когда за счет завербованных китайцев восполнялся недостаток рабочих рук по всей России. Подавляющее большинство этих китайцев так и остались в России после Октябрьского переворота, не имея средств выехать на родину. Перепись 1926 г. зарегистрировала в России 100 тыс. китайцев, из них около 70% на Дальнем Востоке. В Москве в 1928 г. их было 8 тыс. [28]
В первое время советская власть относилась к китайцам заботливо, как и к другим национальным меньшинствам. Многое делалось для обучения их грамоте, для развития их национальной культуры и приобщения их к русской культуре. Но к 30-м годам все снова изменилось под влиянием напряженной политической ситуации на востоке СССР. На сей раз меры против китайцев были очень жесткими, в духе сталинского режима. В 1937 г. китайцы были выдворены в Китай, а корейцы частично высланы в Корею, а частично депортированы в Казахстан и Среднюю Азию. До выселения доля китайцев в Хабаровске, Владивостоке, в ряде других мест Дальнего Востока доходила до 20%.
Во время и после Второй мировой войны о китайской иммиграции не могло быть и речи. Правда, в период "хрущевской оттепели" во второй половине 50-х годов двери СССР приоткрылись для студентов и аспирантов из Китая. Но затем, во время советско-китайского противостояния, они снова захлопнулись, и на сей раз особенно плотно. Причем студенты и аспиранты, обучавшиеся в СССР, были отозваны в Китай уже в 1959-1960 гг. Начиная с этого времени в средствах массовой информации, особенно на Дальнем Востоке, велась антикитайская кампания, сформировавшая у населения региона устойчивый антикитайский синдром.
Современное присутствие
Когда после краха коммунистической системы запреты были сняты, китайцы сразу же устремились в Россию, организовав бойкую торговлю ширпотребом по всей ее территории. Естественно, больше всего появилось их на Дальнем Востоке. Например, по данным администрации Амурской области, через российско-китайскую границу в 1988 г. проследовало 6233 иностранных граждан, преимущественно китайцев, а в 1992 г. - уже 287215. Напористость китайцев, их неприхотливость, быстрый рост численности, отсутствие у России опыта регулирования международных миграций, неразработанность соответствующего законодательства, устойчивый образ "желтой угрозы" в сознании жителей южных районов Дальнего Востока на фоне пограничных споров стали источником конфликтных ситуаций, а также тревог и опасений у части местного населения.
Эта ситуация была широко использована в политической борьбе в популистских целях и для шантажа федеральной власти. Средства массовой информации, не только региональные, но и центральные, настойчиво создавали впечатление о миллионах китайцев в России. Величину в 2 млн человек неоднократно называли и газета Приморского края "Владивосток" [30], и "Известия" [31]. Вот типичный пассаж: "В приграничной зоне региона [Дальнего Востока] количество китайского населения уже в 1,5-2 раза превышает численность местного" [32]. В теленовостях сообщалось о пограничных российских городах, где китайцев якобы стало больше, чем русских.
Как показало наше исследование, размеры китайского присутствия на Дальнем Востоке были, мягко говоря, сильно преувеличены. По оценке директора Института экономических исследований Дальневосточного отделения РАН П. Минакира, в 1992-1993гг. они не превышали 50-80 тыс. человек включая примерно 10-15 тыс. трудовых мигрантов по контрактам и 10-12 тыс. человек, приехавших в регион на учебу более чем на один год. Трудно предположить, что число нелегальных мигрантов намного превышает число легальных. По крайней мере, после милицейских облав в Приморском, Хабаровском краях и Амурской области с этих территорий было депортировано не более 5-6 тыс. нелегальных иммигрантов [33].
В 1993 г. численность китайских иммигрантов на Дальнем Востоке, по совместной оценке директора Центра демографии Института социально-политических исследований РАН Л. Рыбаковского и работника администрации Хабаровского края В. Миндогулова, составляла примерно 100 тыс. человек [34].
Опрошенные нами в октябре 1996 г. эксперты оценивали общее количество китайцев в Приморском и Хабаровском краях и в Амурской области (включая челночных торговцев) в десятки тысяч человек, чаще всего в пределах 30-70 тыс. на каждой из территорий. Ни о сотнях тысяч, ни тем более о 2 млн китайцев, по единодушному мнению экспертов, не могло быть и речи. В Иркутской области, по оценке местных органов МВД, в 1994 г. находилось 40 тыс. легальных и столько же нелегальных китайских иммигрантов.
Еще более скромны китайские оценки: не более 300 тыс. человек во всех странах СНГ, что составляет 1% всей китайской диаспоры [35].
С 1993 г. были введены заградительные таможенные пошлины на перевозимые товары, ужесточен пограничный и введен миграционный контроль на пограничных переходах. Это резко уменьшило численность китайских иммигрантов.