Курсовая работа: Образование Панамериканского союза
Анализ литературы . Всю используемую литературу можно классифицировать следующим образом:
Во-первых, источники по истории внутренней и внешней политики США и стран Латинской Америки. Например, книга Гонионского С.А. «Латинская Америка и США. 1850-1900 гг. Очерки истории дипломатических отношений»[1] . В ней автор проводит анализ истории второй половины XIX века стран Латинской Америки, где доказывает неизбежность закабаления США латиноамериканских стран ввиду их отсталости, и прежде всего ввиду их экономической отсталости. Исследование советского ученого Тарасова К.С. «США и Латинская Америка»[2] раскрывает механизмы, следуя которым США внедрились в этот регион. Играя на внутренних противоречиях латиноамериканских стран, Соединенные Штаты за короткий исторический срок сделали Латинскую Америку добычей своих геополитических устремлений. Книга Селиванова В.Н. «Экспансия США в Латинской Америке» очень точно отражает хронологию событий, во многом пересекаясь с вышеуказанной работой Тарасова К.С., однако, акцентируя внимание читателя на малоизвестных фактах той исторической эпохи. В работе Золова А.В. «США: борьба за мировое лидерство»[3] приводится обзор роста влияния США в мировых делах. Автор особо выделяет регион Латинской Америки, вследствие того, что именно он стал первой жертвой американского экспансионизма, подпитываемого империалистически настроенным капиталом в Соединённых Штатах.
Во-вторых, это литература, посвященная созданию и деятельности Панамерикансого союза, а также Организации Американских Государств (ОАГ) как приемника Панамериканского союза. Например, книга американского исследователя Фостера У. З. «Очерк политической истории Америки»[4] , где описываются Панамериканские встречи и конференции, а также описываются причины, по которым они созывались. Работа Поклада Б.И. «Межамериканские конференции»[5] повествует об итогах межамериканских конференций, раскрывает основы взаимодействия США и стран Латинской Америки на этой площадке, указывает на неравенство, господствующее в этих отношениях. Книга Абдулфаттаха Амба «ОАГ и ее роль в координации внешней политики латиноамериканских государств»[6] является логическим продолжением вышеуказанной работы, и рассказывает о неравенстве в отношения между США и латиноамериканскими странами, которое продолжается по сей день, что стало источником антиамериканизма в регионе Латинской Америки.
Методы исследования . При написании работы использовались методы синтеза и анализа в изучении фактов, также применялся исторический метод. Поиск литературы осуществлялся на основе сравнительного метода.
Структура работы . Работа состоит из введения, двух глав, разделённых на два параграфа: глава I: История и предпосылки создания Панамериканского союза (§1: Страны Латинской Америки в конце XIX- начале XX века; §2: США в конце XIX- начале XX века ), глава II: Отношения США и стран Латинской Америки в рамках межамериканского взаимодействия (§1: Панамериканские конференции; §2: Организация Американских Государств), заключения и списка литературы.
II Основная часть: Образование Панамериканского союза
Глава I . История и предпосылки создания Панамериканского союза
§1. Страны Латинской Америки в конце XIX - начале XX века
Несмотря на успехи экспортной экономики, государства Латинской Америки, как и прочие капиталистические страны второго эшелона, шли путем догоняющего развития. Ведь главные достижения промышленной революции (ткацкий станок, паровая машина, железнодорожный транспорт, электричество, газ, телеграф и т.д.) здесь внедрились на 25-40 лет позже, чем в Европе и Северной Америке. Особенно отставала обрабатывающая промышленность, которая в силу самой модели развития по сравнению с передовыми державами укоренялась слабо и только в наиболее крупных странах континента. В первом десятилетии XX в. на их долю приходилось менее 2% из общего числа прядильных веретен в текстильной промышленности мира. Периферийное положение региона и необходимость догонять вынуждала привлекать из-за рубежа не только инвестиции, но и займы. Так возникла и финансовая зависимость от иностранных кредиторов.[7]
Все это обусловило слабость внешнеполитического потенциала стран Латинской Америки и их подчиненное положение в системе международных отношений. Национальная государственность многих из них на протяжении десятилетий не реализовывалась в самостоятельных акциях на мировой арене. Показательно, что из 18 независимых государств региона только Мексика оказалась в числе 26 участников первой Гаагской международной конференции 1899 г. по проблемам ограничения вооружений и обеспечения мира. В основном же в их внешней политике преобладали торгово-экономические интересы. Поэтому в отличие от великих держав, которые поддерживали отношения друг с другом на уровне послов, интересы латиноамериканских стран за рубежом представляли миссии во главе с посланниками (единственное исключение Мексика, обменявшаяся послами с США). Но и в урезанном виде эти отношения поддерживались с ограниченным числом государств (в 1900 г. даже крупнейшая страна континента Бразилия имела дипломатические миссии лишь в 2 иностранных государствах), шире практиковались только консульские отношения. Внешняя политика континента ориентировалась главным образом на великие державы, а отношения между самими государствами региона были развиты слабо, несмотря на общность исторических судеб, языковую и культурную близость, идентичность экономических интересов.[8]
Хотя в мировое хозяйство страны Латинской Америки включались еще в период свободной конкуренции, наступление эпохи империализма существенно осложнило их международное положение. В частности, межимпериалистическое соперничество, особенно в добывающих отраслях региона, подогревало распри и между латиноамериканскими государствами. Примером тому служит "селитряная война" 1879-1884 гг., в которой поддержанная англичанами Чили одержала верх над связанными с американскими интересами Перу и Боливией, не только отняв у них 180 тыс. кв. км богатой селитрой территории, но и лишив Боливию выхода к Тихому океану. С другой стороны, хотя и XIX век для Латинской Америки омрачался войной США против Мексики (1846-1848), французской интервенцией в ту же Мексику (1861-1867) и другими силовыми акциями, начало ХХ столетия превзошло по этой части самые мрачные прогнозы. В 1902-1903 гг., например, чтобы взыскать долги с Венесуэлы, Англия, Германия и Италия подвергли блокаде и бомбардировкам города ее побережья. Самым же силовым оказался период 1910-1919 гг., когда в отношении стран региона было совершено наибольшее число актов иностранного вмешательства по сравнению с каким-либо другим десятилетием за всю историю Латинской Америки с 1800 по 1969 г.[9]
Кровопролитные войны в Латинской Америке война Аргентины, Бразилии и Уругвая против Парагвая (1864-1870) и война Чили с Боливией и Перу (1879-1884) позволили США выступить в тоге миротворца и выдать сколачивание экономического и военно-политического блока американских государств под эгидой Вашингтона за претворение в жизнь идеи Боливара. На самом же деле панамериканизм конца XIX в. развивал доктрину Монро и идеи отцов-основателей североамериканской республики о "божественном предопределении" руководящей роли США в делах Западного полушария применительно к условиям эпохи империализма.[10]
Его идеология вобрала в себя элементы таких геополитических и даже расистских концепций, как теории "предначертания судьбы", "географического фатализма", "цивилизаторской миссии англосаксонской расы", "взаимозависимости" и т. п. В основу этой доктрины был положен тезис о "континентальной солидарности" и о якобы существующей общности интересов США и латиноамериканских стран, обусловленной географическими факторами, взаимодополняющим характером их экономик, наличием "духовного братства" и единой "культурной общности", которая противопоставлялась европейской, восточной и славянской культурам. При этом США как "старшему брату" отводилась руководящая роль в межамериканских делах и право разговаривать с латиноамериканскими странами авторитетным тоном.[11]
Сопротивление империалистическим державам страны Латинской Америки оказывали разнообразными внешнеполитическими акциями. В частности, на рубеже XIX-XX вв. большое число сторонников завоевала идея разработки "международного латиноамериканского права", призванного вооружить государства региона средствами международно-правовой защиты от иностранных интервенций и создать арбитражный механизм для мирного урегулирования споров между ними без участия США. С этой целью в 1888 г. в Монтевидео состоялся специальный конгресс, созванный по инициативе Аргентины и Уругвая. В его работе участвовали представители семи стран Южной Америки. Согласно принятым рекомендациям, в 1906 г. в Рио-де-Жанейро начала работу комиссия юристов по подготовке кодекса частного и публичного международного права стран Западного полушария. Работу комиссии прервала первая мировая война.
Крупной акцией в деле защиты стран Латинской Америки стала известная "доктрина Кальво Драго", основные положения которой были сформулированы аргентинским юристом и дипломатом Карлосом Кальво (1885). Основываясь на принципах национального суверенитета и юридического равенства всех государств, "доктрина Кальво" провозглашала недопустимость дипломатического вмешательства, а тем более вооруженной интервенции, с целью взыскания долгов или получения возмещения за убытки, понесенные иностранными подданными. Всякий иной подход означал бы "создание опасной привилегии злоупотребления силой для могущественных держав в ущерб более слабым государствам и установление ничем не оправдываемого неравенства между своими и иностранными подданными".[12]
"Доктрина Кальво" была с энтузиазмом встречена в регионе, и многие его страны стремились включить эти принципы в свои конституции, в условия контрактов с иностранными фирмами, в договоры, заключенные между собой, а также с иностранными государствами. Некоторые принципы Кальво даже нашли свое отражение в германо-мексиканском договоре 1882 г., в испано-перуанском договоре 1898 г., договоре о мире, дружбе, арбитраже и торговле, заключенном в 1906 г. Коста-Рикой, Сальвадором, Гватемалой и Гондурасом и др.
§2. США в конце XIX - начале XX века
Во второй половине XIX в. республиканцы долго сохраняли контроль над центральной властью, но южные штаты на долгие десятилетия стали доменом демократической партии. Восстановить рабство и экономическую мощь плантаторов ей было не по плечу, но она сумела создать на Юге расистский политический режим. Поскольку федеральная конституция, ее 15 поправка запрещали дискриминацию по цвету кожи, южные политики предприняли обходные меры по ограничению политических прав негров.
На роль общенациональной идеологии в последние десятилетия 19 века претендовал социал-дарвинизм. Социал-дарвинизм перенес биологические законы Дарвина на общество и обосновывал естественное, вытекающее из самой природы вещей происхождение социальных явлений и противоречий, такие как конкуренция, массовая бедность.[13]
Первым, кто перенес законы Дарвина на общество, был англичанин Герберт Спенсер. Популярность социал-дарвинизма имела несколько причин. Исповедуемые им законы общества и политические рекомендации удивительно полно и точно отразили запросы новой социально-экономической элиты. Интеллектуальным лидером американских социал-дарвинистов стал Уильям Самнер, глава Йельского университета. Американскую социологию все чаще называли самнерологией.
Американская элита, ознакомившись с социал-дарвинистскими принципами, без промедления взяла их на вооружение. Карнеги, Рокфеллер, Морган, Херст преподносили себя как наиболее приспособленных индивидуумов, а созданные ими промышленные и финансовые империи – как высшее достижение естественного отбора.
К 1900 году Америка стала ведущей промышленной державой мира. За 30 лет производство чугуна выросло в 8 раз, добыча угля – в 10 раз, выплавка стали – в 150 раз. Чугуна и стали США производили больше, чем Великобритания и Германия, вместе взятые.
Среди американцев было немало тех, кто с изумлением, а то и с восхищением наблюдал за воцарением в экономике и политике “наиболее приспособленных” индивидуумов и искренне считал их триумф следствием естественного отбора. Но было немало и тех, кто полагал, что возвышение олигархов оказалось возможным вследствие предательства политиками и государством народа и демократии.
Фундаментальной чертой американского общественного сознания, присущей как правящей и интеллектуальной элитам, так и «широким массам», является идея исключительности и избранности американской нации. Эта, как говорят социологи, идеологема, ведёт свое начало от идеи избранного народа, привезённой в Северную Америку протестантами-англичанами, и ставшей цементом американской общенациональной идеологии.
Как известно, прибывшие в первой половине ХVII века в Америку английские протестанты называли себя новыми евреями, Новым Израилем, а Новый Свет - землей обетованной. Так же, как иудеи, протестанты-англичане считали себя избранным Богом народом, и так же, как иудеи, они почитают Ветхий Завет (а не Новый, как это ожидается от христиан) своей главной Книгой. И как в иудаистской этике, стремление к богатству и стяжательству считается в протестантской этике богоугодным делом, обеспечивающим попадание в рай.
В статьях и выступлениях отцов-основателей США, многие из которых были членами масонских лож (например, Бенджамин Франклин), а позже - в речах президентов США Джеймса Монро, Абрахама Линкольна, Тедди Рузвельта можно обнаружить целые тирады об особой миссии США в «этом мире». Именно А. Линкольну принадлежит знаменитая фраза: «Мы, американцы - последняя надежда всего человечества». А вот, что писал классик американской литературы Г. Мелвилл: «Мы, американцы - особые, избранные люди, мы - Израиль нашего времени; мы несём ковчег свобод миру»[14]
Из ноты государственного секретаря США Р. Олни Великобритании (20.07.1895 г.): «В настоящее время США фактически являются хозяином нашего материка, и их законы обязательны для подданных, которые находятся под их покровительством. Почему? Не только потому, что они (США) проявляют бескорыстную дружбу или добрую волю по отношению к ним. И не просто по причине своей высокой репутации как цивилизованного государства, не потому, что мудрость и справедливость являются неизменными характеристиками всех поступков Соединенных Штатов. А потому, что в дополнение ко всем остальным причинам неограниченные ресурсы США наряду с изолированным положением делают их хозяином ситуации и фактически неуязвимыми перед лицом любого из государств и всех их вместе взятых».[15]