Реферат: Античность: сложение системы риторики
Категории полезного и вредного, справедливого и несправедливого, прекрасного и постыдного являются отнесеним риторической аргументации к соответствующим классам общих мест. Общество, в изображении Аристотеля, представляет собой информационную систему, поэтому каждый тип общественного устройства (монархия – тирания, аристкратия – олигархия, полития – демократия) предполагает определенный способ принятия решений в совещательной речи, которая и обращена к тем, кто решение принимает. Отсюда: понятие пользы и вреда для людей различного общественного положения, возраста, имущественного состояния и профессии будет различным. Но в любом случае оно определяется тем, каковы уровень культуры и интересы правящей группировки: в тирании, олигархии и демократии таким критерием пользы будет корысть, а в монархии, аристократии и политии – общественная польза. Вместе с тем, каждый тип принятия решения (монархический, аристкратический и политический) определяется объемом аудитории, к которой обращается ритор: чем меньше по составу и чем лучше подготовлена аудитория, тем большие возможности основательной аргументации открываются перед ритором, чем шире аудитория, тем более она будет подчинена эмоции и этосу. Но понятие общественной пользы подчинено понятию справедливости (правосудности) как высшей добродетели (Никомахова этика. 1129а-1138 в 20. Соч. Т.4. С. 145-171) – «законопослушный правосуден», а: «Законы говорят обо всех вместе, причем имеют в виду либо пользу всех, либо лучших, либо имеющих власть по добродетели или как-то еще иначе, так что в одном из значений мы назовем правосудным то, что для взимоотношений в государстве создает и сохраняет счастье, и все, что его составляет" (1129в 15-18. С. 147). Справедливое именно как правосудное и является предметом судебной (в широком смысле) речи. Но сама справедливость является, по Аристотелю, экономической категорией и при различии профессий, качества и форм труда (Аристотель имеет в виду только тех, кто организует труд, но не рабов-исполнителей) мерой труда являются деньги, поскольку обмен невозможен без уравнения ценностей. Поэтому оранизация речевых отношений и техника аргументации в судебной речи связаны в первую очередь с отношениями между словом, характером разделения труда и оценкой объема труда в деньгах, при этом слово является инструментом регулирования всех экономических отношений (Рождественский Ю.В. Теория риторики. С.11-19).
Судебная аргументация, по Аристотелю, включает нетехнические аргументы (законы, свидетельские показания, договоры, показания под пыткой, клятвы) и технические аргументы – рассуждения. В технических аргументах могут различным образом обосновываться, толковаться и интерпретироваться нетехнические: приведение факта к закону содержит энтимему (в современной практике она называется юридическим или нормативным силлогизмом), но общее место (топ) является критерием применимости юридического силлогизма: и на каждый род нетехнических доказательств существует своя топика, например: «Доказательства надежности и ненадежности договора ничем не отличаются от расуждения о свидетелях, потому что договоры получают характер надежности в зависимости от того, каковы лица, подписавшие их и хранящие их» (Аристотель. Риторика. 1376в 3-5. С. 66). А характер лица определяется в показательной речи через категории прекрасного и постыдного, поэтому показательная речь задает общие ценности и правила поведения, то есть является речью воспитательной: «Говоря об этом (добродетели, пороке, прекрасном и постыдном - А.В.), мы вместе с тем выясним, в силу чего о нас может составиться понятие, как о людях известного нравственного характера...» (Риторика. 1366а25. С.43).
В третьей книге «Риторики» рассматриваются вопросы стиля и композиции речи. Аристотель называет достоинства стиля: ясность, правильность, краткость, выразительность, этичность, уместность, благозвучие. С точки зрения характера связи между предложениями речь может быть беспрерывной и периодической. Завершенность беспрерывной речи определяется ее содержанием. Периодическая речь состоит из логически и ритмически организованных фраз (периодов), строение которых обозримо и отражает структуру отдельной мысли.
С точки зрения отношения отдельной мысли к ее словесному выражению Аристотель использует понятие выражения; к выражениям относятся метафоры (слова в переносном значении) и обороты речи. В композиционном отношении речь состоит из четырех основных частей: вступления, изложения, доказательства и заключения.
«Риторика» Аристотеля не первое руководство по ораторскому искусству, но первый дошедший до нас научный трактат, в котором систематически изложена теория публичной аргументации.
Науки и слове, в частности риторика, активно разрабатывались в эллинистический период античности. Особая заслуга в этом отношении принадлежит философским и научным школам стоиков – последователей Зенона (335-262 до Р.Х.) и Хрисиппа (280-204 до Р.Х.), перипатетиков – последователей Аристотеля) и академиков – последователей Платона.
В учении стоиков разработана следующая классификация знаний и учебного предмета (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: «Мысль»,1986. С.259-272): все знание (философия) подразделяется на три части: физику, этику и логику. В состав логики входят диалектика и риторика. Диалектика включает общее учение о языке, которое в наше время называется языкознанием, учения о видах высказываний и о строении высказывания, которые в настоящее время относятся к общей филологии (теории словесности), литературоведению и логике.
Из диалектики выделяется учебный предмет грамматики как «искусства понимать поэтов и историков, руководящее главным образом формой речи в соответствии с аналогией и обиходом» (Цит. по: Античные теории языка и стиля. Под ред. О.М. Фрейденберг. М.-Л. ОГИЗ, 1936. С.106). В задачи учебного предмета грамматики входили умение читать и писать, объяснение переносных значений слов, толкование трудных слов, нахождение этимологии, то есть смысловых связей слов по их звуковому составу, отбор аналогий, то есть парадигм склонения и спряжения, стилистическая оценка произведений, «что является самым прекрасным в этом искусстве». (Там же. С. 106) В задачи собственно диалектики входили учения о строении системы языка, о представлении, высказывании и умозаключении.
Риторика, как «наука хорошо говорить при помощи связных рассуждений» (Диоген Лаэртский. Там же. С.260) выстраивается стоиками как последовательность создания целесообразного высказывания и подразделяется на нахождение (изобретение), изложение, построение и исполнение речи (Там же. С. 260); впоследствии строение учебного предмета риторики принимает следующий вид: изобретение, расположение, выражение, запоминание, исполнение или действие (Квинтилиан указывает обычный общепринятый порядок частей риторики: «Omnibus autem orandi ratio, ut pluribi maximique auctores tradiderunt, quinque partibus constant: inventione, dispositione, elocutione, memoria, pronuntione sive actione». Oeuvres complètes de Quintilien. T.1. P., Garnier. p. 218).
Таким образом складывается система общего образования, называемая тривиумом (trivium - трехпутье): грамматика, диалектика, риторика (См. Адо И. Свободные искусства и философия в античной мысли. М., «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина, 2002).
Римская риторика
В риторических сочинениях римских авторов нет принципиально новых идей: понятийный аппарат, содержание риторики в основном разработаны греками. Латинские риторики существовали еще в начале I века до Р.Х., например, «Риторика к Гереннию» - анонимное сочинение, одно время приписывавшееся Цицерону, но написанное в начале I века до Р.Х., хотя преподавание собственнно латинской риторики некоторое время даже возбранялось. В римской традиции риторика утверждается и систематизируется как словесная наука о человеке в его отношении к обществу, она становится своего рода государственной идеологией и охватывает основное содержание научно-философской, юридической и художественной культуры.
Самым знаменитым римским оратором и теоретиком риторики считается Марк Туллий Цицерон (106 - 43 г. до Р.Х.), писатель, государственный деятель, адвокат конца республиканской эпохи, сочетавший высокую эллинистическую литературную и философскую образованность с римским практицизмом и юридизмом. Речи и письма Цицерона, в значительной части дошедшие до нас, являются непревзойденным образцом латинской прозы.
Несомненное значение риторических идей Цицерона в том, что они, не претендуя на оригинальность, отражают опыт этого великого мастера слова и содержат авторитетные оценки положений риторики.: старшим современником Цицерона был прославленный энциклопедическими знаниями и многочисленными сочинениями филолог, юрист и историк Марк Теренций Варрон (116-27 г. до Р.Х.), разработавший весь комплекс наук о слове, в том числе, очевидно, и основные вопросы риторики, но от творчества Варрона сохранились лишь трактат по сельскому хозяйству, работа «О латинском языке» и несколько поэтических фрагментов.
Цицерон рассматривает риторику как эмпирическую науку, задача которой состоит в осмыслении и обобщении реального опыта аргументации: «В самом деле, если определять науку, как только что сделал Антоний, – «наука покоится на основах вполне достоверных, глубоко исследованных, от произвола личного мнения независимых и в полном своем составе усвоенных знанием», – то, думается, никакой ораторской науки не существует. Ведь сколько ни есть родов нашего судебного красноречия, все они зыбки и все приноровлены к обыкновенным ходячим понятиям. Но если умелые и опытные люди взяли и обратились к тем простым навыкам, которые сами собой выработались и соблюдались в ораторской практике, осмыслили их и отметили, дали им определения, привели в ясный порядок, расчленили по частям, – и все это, как мы видим, оказалось вполне возможным, – в таком случае я не понимаю, почему бы нам нельзя было называть это наукой, если и не в смысле того самого точного определения, то по крайней мере согласно с обыкновенным взглядом на вещи» (Цицерон. Об ораторе. Эстетика: Трактаты. Речи. Письма. – М.: Искусство, 1994. С. 343-344).
Римская ораторская практика времени Цицерона была в основном судебной и политической. Судебная речь содержит наиболее сложную и острую аргументацию, поскольку она предполагает соревнование сторон в судебном процессе, а решение принимается на основе взвешенной оценки компетентным судьей доказательств, исходящих из анализа обстоятельств дела, системы позитивного права и моральных норм, принятых в обществе. Поэтому именно судебная речь рассматривается Цицероном как основная форма публичной аргументации: при овладении судебной риторикой всякая иная речь – совещательная или показательная – представляется относительно нетрудной задачей (Цицерон. Там же. С. 241).
По мысли Цицерона, оратор – государственный деятель, который средствами публичного слова организует общественную жизнь, обеспечивает регулярное правосудие, поддерживает высокий уровень общественной нравственности и единства общества и «всему государству в целом приносит счастье и благополучие» (Там же. С. 169).Поэтому «оратором, достойным такого многозначительного названия, будет тот, кто любой представившийся ему вопрос, требующий словесной разработки, сумеет изложить толково, стройно, красиво, памятливо и в достойном исполнении» (Там же. С. 176). Таким образом, профессия оратора требует глубокой и всесторонней подготовки не только в смысле овладения техникой речи, но в содержательном плане, поскольку «никто не может говорить хорошо о том, чего он не знает» (Там же. С. 176).
Ораторская профессия требует в первую очередь природного дарования: хорошего голоса и внешних данных, способности к связной, плавной, свободной речи, смелости, чувства ответственности, находчивости и памяти, природного ума – «оратор должен обладать остроумием диалектика, мыслями философа, словами чуть ли не поэта, памятью законоведа, голосом трагика, игрою такою, как у лучших лицедеев. Вот почему в роде человеческом никто не попадается так редко, как совершенный оратор» (Там же. С. 190). Но качества эти могут быть развиты воспитанием и обучением у всякого, кто обладает ими в той или иной мере, при должном «рвении и восторженной любви к делу» (Там же. С. 191).
В курс риторики входят изучение теории, правила которой «явились как свод наблюдений над приемами, которыми красноречивые люди ранее пользовались бессознательно» (Там же. С.194); упражнения: постановка голоса и жеста, подражание образцам; письменное изложение и письменные сочинения, в которых отрабатывается стиль; переводы, заучивание наизусть ораторских и художественных текстов; аналитическое чтение произведений художественной литературы; специальные упражнения на изобретение аргументов и произнесение учебных речей, а впоследствии индивидуальная практика под руководством опытного юриста или политика.
Общее образование ценится Цицероном как осведомленность в изящной словесности – философии, истории и науках, в греческой и латинской эпической, драматической и лирической поэзии. Такое общее образование является, по мысли Цицерона, украшением речи: «так как ораторское искусство не должно быть убогим и бледным, а должно быть приятно разубрано и расцвечено самыми разнообразными предметами, то хорошему оратору следут многое услышать, многое увидеть, многое обдумать и усвоить и многое перечитать, однако не присваивать это себе, а только пользоваться из чужих запасов» (Там же., С. 212).
Оратор – блестящий дилетант в философии, истории и литературе, использует их по мере необходимости, но не основывается на них. Поскольку практический результат – выигрыш дела - является реальной задачей, существенно не то, что считает истинным или правильным сам оратор, а то, что считает истинным или правильным аудитория. Поэтому, если цель греческого ритора, по Платону и Аристотелю, состоит в воспитании общества, в распространении истинного знания и духовной нравственности, то римский оратор, по Цицерону, говорит то, что угодно римскому народу: «Широту и глубину их науки и мысли я не только не презираю, – я ими от души восхищаюсь; однако для нас, среди нашего народа на нашем форуме, достаточно знать и говорить о людских обычаях то, что не расходится с людскими обычаями» (Там же. С. 212».
Естественно, что высказываясь, в пределах обыденного здравого смысла римского народа, который, само собой разумеется, «выше всех народов государственной мудростью» (Там же. С.206), оратор опирается в первую очередь на позитивное право, всегда остающееся для него единственным критерием приемлемости суждений. Общепринятая практическая мораль и римское право становятся основой мировоззрения: религия и духовная мораль, философия, наука, искусства подчинены правовой норме, регулирующей столкновение практических интересов – «ведь наше-то слово должно доходить до ушей толпы, должно пленять и увлекать сердца, должно предлагать такие доказательства, которые взвешиваются не на весах золотых дел мастера, а как бы на рыночном безмене» (Там же. С. 263).
Итак, по Цицерону, «ритор – дилетант в самом широком смысле этого слова; его дело – не «единое», но «все», не самососредоточение, но саморазвертывание личности, не ее систола(гр. сокращение, сжатие, углубление – А. В.), но ее диастола (расширение – А. В.» (Аверинцев С. С. Античный риторический идеал и культура Возрождения. – Античное наследие в культуре Возрождения. М.: «Наука», 1984. С. 151. Но дилетант лишь в плане мировоззрения, что же касается практического интереса, то здесь ритор выступает самым настоящим профессионалом, который всегда хорошо «знает, сколько есть средств, чтобы вызвать требуемое впечатление, в чем они состоят и какой род речи для этого нужен»(Там же).
Цицероновский взгляд на ритора и на риторику оказал могущественное влияние на всю последующую западноевропейскую культуру вплоть до нашего времени. Однако, по выражению биографа Цицерона Гастона Буассье, «причины, сделавшие из него неподражаемого писателя, мешали ему быть хорошим политиком» (Буассье Г. Цицерон и его друзья (Очерк римского общества времен Цезаря). М., 1880. С. 32).Чрезмерное увлечение политической практикой и стремление к непосредственному успеху, очевидно, не позволили Цицерону по достоинству оценить то место из «Государства» Платона, где предсказываются последствия общественных порядков во времена Цицерона: «В демократическом государстве только и слышишь, как свобода прекрасна и что лишь в таком государстве стоит жить тому, кто свободен по своей природе... все принудительное вызывает у них возмущение как нечто недопустимое. А кончат они тем, что перестанут даже считаться с законами – писаными или неписаными, – чтобы уже вообще ни у кого и ни в чем не было над ними власти... По пословице, «избегая дыма, угодишь в огонь»: так и народ из подчинения свободным людям попадает в услужение к деспотической власти и свою неумеренную свободу меняет на самое тяжкое и горькое рабство – рабство у рабов» (Платон. Государство. Соч. в 4-х томах. Т.3. (1). М.: «Мысль», 1971. С.379-389).
Цицерон был убит 7 декабря 43 года по распоряжению Марка Антония, который в 30 году, после поражения в гражданской войне против Октавия Цезаря, покончил в Александрии жизнь самоубийством. Власть полностью перешла в руки Октавия Цезаря и начался новый этап истории Рима – эпоха принципата. Состояние дел в государстве, успешно предсказанное еще Платоном, сменилось устойчивым монархическим порядком после того, как Сервий Сульпиций Гальба в 68 году нашей эры сверг Нерона и был провозглашен императором.
Среди друзей нового императора был уроженец Испании Марк Фабий Квинтилиан, который, несмотря на свою молодость – он родился в 42 году, – уже приобрел известность как талантливый адвокат, литератор и преподаватель риторики. В том же году Гальба учредил в Риме государственную кафедру римской риторики, которую и поручил Квинтилиану. Свое главное сочинение «Instinut