Реферат: Дарфурский конфликт и проблемы региональной безопасности
Эта «благотворительная акция» способствовала тому, что вооруженное насилие в регионе стало расти катастрофическими темпами, так как, значительно усилив свой военный потенциал, повстанцы стали изо всех сил стремиться как можно быстрее захватить контроль над большей частью региона. Стараясь остановить новый виток противостояния и перевести разрешение конфликта в мирное русло, Хартум прибегает к переговорной тактике. В июле 2003 г. было заключено первое перемирие сроком на 2–3 недели на время переговоров с СОД. Представители последнего выдвинули правительству 12 требований, среди которых были, в частности, формальное признание СОД как политической партии, прекращение развертывания арабского племенного ополчения и клеветы на сторонников повстанцев как бандитов и разбойников с большой дороги, введение самоуправления и контроля территории повстанческими вооруженными формированиями, передача им части (13%) нефтяных доходов страны.
Как и следовало ожидать, переговоры ни к чему не привели и закончились провалом. Следующая попытка достичь перемирия на более длительный срок была предпринята в начале апреля 2004 г., когда в Нджамене (Чад) прошли переговоры с участием суданской правительственной делегации и представителей СОД и ДСР. Но и эти переговоры были также обречены на провал: слишком принципиальными оказались различия в подходах к ним у их участников.
К этому времени конфликт уже привлек к себе внимание широкой мировой общественности и стал еще более стремительно интернационализироваться. Так, 7 мая 2004 г. Совет Безопасности ООН назвал Дарфур «царством террора»28 . США и Великобритания заявили о своей готовности ввести военные контингенты на территорию Судана для предотвращения гуманитарной катастрофы. С этой целью Конгресс США 22 июля 2004 г. поддержал резолюцию, характеризующую происходящее в Дарфуре как «геноцид».
В условиях возрастающего международного давления на Судан его власти вынуждены были прибегнуть к крайним мерам, чтобы убедить мировое сообщество в том, что Хартум сохраняет контроль над обстановкой. С этой целью в начале июля 2004 г. полицейские силы Судана арестовали десятки бойцов «Джанджауид» и объявили о восстановлении действия 12 полицейских участков на территории от горы Марра до судано-чадской границы. Гарнизон каждого участка насчитывал 120 полицейских. Общее количество полицейских сил, посланных в регион, вследствие принятых мер должно было возрасти до 7 тыс. человек.
Эффективность подобных мер была невысока, остановить конфликт эти силы не могли по ряду важных причин. Во-первых, их малочисленность и слабое полицейское вооружение были абсолютно непригодны для проведения армейских операций. Во-вторых, эти силы фактически встали на сторону арабской части населения, чем только накалили обстановку в регионе. В-третьих, перед ними никогда не ставилась задача уничтожить отряды «Джанджауид», так как руками последних суданское правительство пыталось выиграть битву за Дарфур.
Но тем не менее эти по большей части «косметические» меры позволили Судану добиться принятия резолюции СБ ООН 30 июля 2004 г. более мягкой, чем планировалась изначально резолюция по Дарфуру. Резолюция потребовала от Хартума в течение 30 дней разоружить ополчение «Джанджауид». В противном случае против Судана могли быть введены меры, предусмотренные ст. 41 Устава ООН (введение ограничений на торговлю и сообщение со страной, но исключающие военное вмешательство).
Судан согласился с требованием ООН, ратифицировав 7 августа того же года план по разоружению «Джанджауид», содержащийся в этой резолюции. Хартум также уступил требованиям Африканского Союза (АС) о вводе на территорию Дарфура нигерийских и руандийских миротворцев. По данным на февраль 2005 г., их количество равнялось 1,4 тыс. человек, после полного развертывания численность миротворческого контингента АС должна достичь 3,3 тыс. солдат и офицеров.
Тем не менее принятых мер оказалось недостаточно для полной остановки вооруженного противостояния в Дарфуре. Власти страны не сумели, а возможно, и просто не захотели ликвидировать движение «Джанджауид» в указанные сроки. Хартум прекрасно осознает, что с устранением со сцены этой силы насилие не прекратится, так как СОА и ДСР начнут тогда новую войну и на этот раз уже между собой. Каждая из этих группировок будет бороться за полный и неограниченный контроль над регионом. Тем более что с недавних пор у них появился и серьезный материальный стимул к победе: в апреле 2005 г. в Южном Дарфуре китайские нефтяники обнаружили богатые залежи нефти (ожидаемый объем добычи был определен в 500 тыс. баррелей сырой нефти в день).
«Нефтяная лихорадка» в Судане стала пятой силой, «действующей» в междоусобном дарфурском конфликте после «Джанджауид», СОД/СОА, ДСР и хартумского правительства. Теперь боестолкновения между арабской и африканской частями населения в Дарфуре стали еще более ожесточенными, ведь война отныне шла не просто за пашни и колодцы, а уже и за месторождения «черного золота».
В конце 90-х годов нынешний суданский лидер Омар аль-Башир, находясь под впечатлением растущих от продажи нефти доходов страны, назвал обнаружение запасов нефти на территории Судана «подарком Аллаха» за проявленную его страной верность исламу. Сейчас же впору назвать это горьким уроком от Аллаха, который, дав, по логике аль-Башира, нефть Судану, проверил страну на верность нормам ислама, требующим равного распределения среди населения всего Судана доходов от продажи нефти.
В создавшихся условиях день ото дня росла интернационализация дарфурского конфликта. Все большее число государств оказывалось втянутым в его орбиту. Ввиду того, что миротворческие усилия Африканского Союза оказались недостаточными, для того чтобы навести порядок в Дарфуре без помощи суданских правительственных сил, руководители АС в конце апреля 2005 г. официально обратились за помощью к Североатлантическому альянсу. Соответствующее письмо было послано председателем комиссии АС Альфой КумаромКонаре генеральному секретарю НАТО Яапу де ХоопуСхефферу. По словам Джеймса Аппазурая, пресс-секретаря Альянса, Схеффер быстро проинформировал об этом постоянных представителей стран-членов НАТО, которые затем «согласились начать предварительные переговоры с АС». Двумя месяцами ранее генсек НАТО уже заявлял о готовности его организации взять на себя разрешение проблемы снабжения миротворцев АС всем необходимым, а также оказать помощь в подготовке командного состава этого миротворческого контингента, развитии его разведывательной сети. При этом Схеффер особо подчеркнул, что операцию по примирению противоборствующих сторон в Дарфуре продолжит осуществлять именно АС, а не НАТО.
С аналогичным предложением выступил и Евросоюз, члены которого объявили о намерении внести свой вклад в процесс восстановления мира и спокойствия в Дарфуре. Так, секретарь министерства обороны Великобритании Джон Рейд заявил на встрече министров обороны стран ЕС о готовности его страны предоставить в распоряжение международных миротворческих сил в Дарфуре 600 автомобилей, помощь в организации баз для миротворцев.
В то же время, дабы повысить эффективность и результативность миротворческих усилий, Совет мира и безопасности АС принял решение значительно увеличить состав своей миссии в Дарфуре с 2200 до более чем 7700 чел. (из них 5500 тысяч солдат, 1600 гражданских полицейских и около 700 военных наблюдателей). Кроме этого, о своем участии в миротворческой миссии ООН в Дарфуре заявила Бангладеш, пославшая в Судан 1639 солдат. Вместе с тем ряд экспертов и аналитиков считает, что для стабилизации обстановки на западе Судана необходимо задействовать от 12 до 15 тысяч миротворцев.
Наряду с ростом внимания к дарфурской проблеме членов мирового сообщества, в первую очередь со стороны Совбеза ООН, все чаще стали раздаваться голоса о необходимости привлечь к ответственности перед Международным уголовным судом (МУС) всех тех, кто может быть виновен в гибели сотен тысяч дарфурцев. СБ ООН передал Судану список, включающий 51 суданца, подозреваемого в совершении военных преступлений в Дарфуре. В списке значатся и высокопоставленные суданские военные – сотрудники сил безопасности и командиры «Джанджауид». В ответ суданские власти заявили об отказе выдать международному правосудию своих граждан. Президент страны аль-Башир в частности, сказал: «Я никогда не отдам ни одного суданца иностранному суду».
Более того, властями Судана 5 апреля 2005 г. был организован «миллионный» марш протеста в Хартуме против упомянутых требований ООН выдать Международному уголовному суду суданцев, подозреваемых в причастности к кровавым событиям в Дарфуре. Демонстранты прошли по улицам суданской столицы, выкрикивая на ходу антизападные лозунги крайне резкого содержания: «Смерть Бушу, смерть Блэру, смерть Шираку», «Никакой капитуляции суданцев перед Международным уголовным судом». Примечателен тот факт, что большинство протестующих прибыло в Хартум из других провинций страны. Маршрут демонстрантов пролегал от Дворца Республики до штаб-квартиры представительства ООН в Судане.
Правда, уже ближе к концу мая официальный Хартум смягчил свою позицию, заявив, что в самое ближайшее время в Судане будет учрежден трибунал по преступлениям в Дарфуре. По словам министра иностранных дел Судана Мустафы Османа Исмаила, процесс создания этого трибунала «займет два или три месяца».
Реализуя данное обещание, суданские власти объявили 15 июня 2005 г. о начале работы суда по расследованию военных преступлений в Дарфуре. Как сказал его председатель Махмуд СаеедАбкем, «слушания будут публичными и открытыми… и суд даст обвиняемым шанс защищаться самостоятельно». Комментируя создание судебной коллегии по преступлениям в Дарфуре, специальный представитель генерального секретаря ООН в Судане Ян Пронк заявил: «Это позитивный шаг, но он сделан поздно…поезд ушел со станции и суданское правительство пойдет обоими путями [то есть выдаст своих граждан Международному уголовному суду – автор]… Национальный суд не может подменять единственный международный».
Невзирая на мнение спецпредставителя генсека ООН, министр юстиции Судана Али Мохаммед Яссин сообщил прессе, что вскоре перед трибуналом по Дарфуру предстанут 160 подозреваемых. Сам же трибунал разместится в Эль-Фашере.
Еще раньше, в мае, в Дарфуре начались выплаты государственных компенсаций лицам, пострадавшим во время конфликта. Размер выплат колеблется от 20 до 700 тысяч суданских динаров (80–2800 долл. США)44 .
Однако меры по созданию суда над военными преступниками в Дарфуре практически не оказали никакого воздействия на продолжающуюся междоусобицу на западе Судана. Равно как и многочисленные раунды переговоров между повстанцами из СОД/СОА, ДРС, «Джанджауид» и правительством. Дело в том, что повстанцы сейчас активно отстаивают «южносуданский вариант примирения», то есть формулу: «независимость в обмен на мир». Пойти на такую уступку правительство аль-Башира не может, ведь удовлетвори оно эти требования, завтра же аналогичные лозунги выдвинет Конгресс народов Беджа (прибрежный район Красного моря) и другие.
Помимо этого, процесс стабилизации обстановки в Дарфуре осложняется серьезнейшими разногласиями между СОД/СОА и ДРС по целому спектру ключевых для региона проблем: организация власти, контроль за водой, нефтью, плодородными землями и т.д.
На сложный и противоречивый ход развития дарфурского кризиса, ставшего в ХХI веке самым кровопролитным конфликтом на территории Судана, оказывает влияние целый ряд как внешних, так и внутренних факторов.
Во-первых, своей ожесточенностью и огромными масштабами жертв (а их число к августу 2005 г. выросло до 300 тысяч человек) конфликт в Дарфуре обязан вмешательству сторонних сил (США, Израиль). И в первую очередь США, которые готовы ценой любых жертв среди суданского населения получить полный контроль над нефтяными ресурсами страны. Вряд ли бы без вмешательства американцев поддерживаемая ими СНОА открыла бы свои арсеналы для ОАС и ДСР, что привело к резкой эскалации конфликта. Также США пытаются использовать в намеченных целях инструмент международного правосудия – МУС, кстати юрисдикция которого при этом не распространяется на самих американцев. Через Международный уголовный суд политическая элита США хочет запугать аль-Башира и его окружение возможными судебными преследованиями за военные преступления в Дарфуре.
Во-вторых, война в Дарфуре уже давно сменила свои цели и идет не столько за плодородные земли и источники питьевой воды, как было в начале конфликта, сколько за право той или иной политической группировки оказывать безраздельное влияние на жизнь Судана в целом и на передел его природных богатств, в частности (не случайно одним из требований СОД и ДСР является передача им 13% от всех нефтяных доходов страны). По мнению ряда наблюдателей, этот конфликт имеет своей целью окончательно развалить Судан, превратить его в полуколонию ведущих держав мира45 . Об этом же говорит и аль-Башир, прямо заявивший, что Запад провоцирует вооруженные столкновения в Дарфуре, чтобы получить доступ к месторождениям золота и нефти. Запасы последней оцениваются приблизительно в 4 миллиарда баррелей.
В-третьих, никакие усилия международного сообщества и суданского правительства не остановят бойню в Дарфуре до тех пор, пока этого не захотят «дирижеры» конфликтующих сторон, которые продолжают «сталкивать лбами» даже недавних союзников по борьбе с суданским правительством. А пойдут они на это лишь после того, как добьются своего: контроля над природными богатствами страны, а через это и над экономикой и политикой Судана. Кроме того, нельзя исключать и варианта, что в случае прекращения конфликта в Дарфуре аналогичный ему конфликт может начаться в другой части Судана, где Хартум по своей «нерадивости» обделил выгодными концессиями одну из супердержав.
В свете всего вышесказанного наиболее реальными в ближайшей перспективе вариантами развития конфликтной ситуации в Дарфуре являются следующие два: фактическое отделение Дарфура от Судана, которое, не исключено, некоторое время спустя будет признано и мировым сообществом; сохранение Дарфура в рамках Судана, но на правах широкой автономии с ее реальным финансовым наполнением (возможно, и за счет нефтедолларов). Первый путь может быть реализован в случае полного краха в Дарфуре миротворческих усилий мирового сообщества, когда судьбы этого региона будут зависеть от произвола разнородной клики полевых командиров, для которых война уже не средство достижения порядка и стабильности в данном районе, а просто стиль жизни.
Второй вариант станет реальностью при условии титанических усилий со стороны всех вовлеченных в конфликт сторон, когда узкоклановые, местнические интересы будут принесены в жертву социально-политическим и экономическим компромиссам. Лишь благодаря им станет возможным предоставление Дарфуру статуса широкой автономии в рамках Судана.
От разрешения дарфурского кризиса зависит судьба не только жителей этого региона, но и миллионов других суданцев, проживающих в остальных частях страны. Эти события стали серьезным испытанием для сегодняшней общественно-политической системы Судана. От того, как нынешняя властная элита сумеет урегулировать этот конфликт, напрямую зависит и то, каким будет Судан в ближайшие десятилетия: страной с военной диктатурой, готовой даже отдать часть своей земли, лишь бы удержать бразды правления, или демократическим государством, опирающимся на международное сообщество в целях защиты своего суверенитета и территориальной целостности от разного рода посягательств. При этом хотелось бы лишь одного, чтобы цена мира в Дарфуре не превысила числа уже принесенных жертв, ведь этот «аванс», внесенный за мирную и спокойную жизнь, здесь и так очень велик.
дарфурский конфликт судан
Литература