Реферат: Деятельность Франклина в становлении американской журналистики

Этот список мог быть значительно длиннее, если бы Франклин не бросил научные штудии ради политической карьеры, которая началась с работы клерком в законодательном собрании Пенсильвании и почтмейстером Филадельфии. Знаменитость же он приобрел, став одним из авторов четырех важнейших в истории США документов: Декларации независимости, Конституции и двух мирных договоров.

Иванов Р.Ф. в своей работе говорить, что как дипломат Франклин впервые выступил в 1757 году, когда он защищал в Лондоне интересы Пенсильвании^[2] . Появление при дворе короля посланца этой английской колонии вызвало шквал насмешек: Франклин с его длинными неопрятными волосами и неуклюжими манерами, выглядел в ту эпоху мужских париков еще более непристойно, нежели хиппи в наши «комсомольские» 60-е. Однако подобное отношение его нисколько не смутило. Более того, он очень быстро приобрел множество поклонников среди европейских «вольнолюбцев» и высокородных представителей науки, создавших ему репутацию одного из «корифеев» философии и естествознания.

Так, например, русский посланник во Франции князь Иван Барятинский, приверженец идей французского Просвещения, просто души не чаял в американском докторе. А русский министр (тогдашнее название посла) в Гааге князь Дмитрий Голицын отправил Бенджамину Франклину длинное описание своих опытов с электричеством (но ответа на него так и не дождался).

В той же работе Иванова Р.Ф., говориться, что доктор Франклин в 1775 году был избран делегатом Второго континентального конгресса^[3] . Он принял самое деятельное участие в составлении Декларации независимости (хотя скромно заявлял, что лишь отредактировал текст, подготовленный Джефферсоном). А затем отправился в Париж за военными кредитами и помощью. Благодаря именно его усердию и связям в 1778 году был подписан договор, по которому Франция первой из стран официально признала независимость североамериканских колоний и установила с ними союзнические отношения, узнаём мы из книги Иванова Р.Ф^[4] .

Франклин и другие члены американской делегации были удостоены аудиенции у Людовика XVI (ему оставалось 15 лет до смерти на эшафоте), который заверил своих идейных врагов - американских республиканцев в нерушимости заключенного договора.

В последней четверти XVIIIвека Франклин возвратился в Америку, а два года спустя принял самое живое (несмотря на преклонный возраст) участие в подготовке Филадельфийского совещания. Именно ему было поручено выдвинуть предложение о принятии американской конституции. В завершающий день съезда 82-летний отец-основатель, слишком слабый, чтобы выступить самому, попросил делегата от Пенсильвании зачитать его послание, где были изложены доводы в пользу утверждения проекта данным составом совещания (в обход существующей законной власти – Континентального конгресса). Большинство делегатов до конца сомневалось в необходимости такого политического кульбита, и только благодаря высочайшему авторитету Франклина, конституция была принята.

В России имя Бенджамина Франклина, ученого мужа и приверженца прогрессивных идей, было известно не только в Москве и Петербурге, но и в российской глубинке. Так, американец Ледьярд, который совершил экспедицию по Сибири, писал в 1787 году, что генерал-губернатор Барнаула произнес на приеме тосты за здоровье доктора Франклина и генерала Вашингтона.

Взгляды Франклина и других отцов-основателей пропагандировали Николай Новиков (публиковавший проамериканские статьи в своей газете «Московские ведомости») и Александр Радищев, который посвятил восхвалению Америки несколько пассажей своей знаменитой книги «Путешествие из Петербурга в Москву». Кроме того, он воспел американскую революцию в оде «Вольность». Николай Карамзин в одной из своих од упоминает Вашингтона и Франклина^[5] . Однако справедливости ради следует отметить, что никто из этих российских просветителей не посетил далекую «цитадель свободы» и в своем восторге основывался, видимо, лишь на книжном знании о стране.

Франклин довольно много сделал для развития научных связей между США и Россией. По его инициативе Екатерина Дашкова была избрана членом Американского философского общества (первая женщина и первая представительница России, которая удостоилась этой чести). В ответ некоторые американские ученые получили признание в России.

Кроме взаимного награждения научными титулами и званиями, можно отметить переводные работы американских авторов, которые появились в России. Это прежде всего избранные сочинения Франклина, включая его «Автобиографию». О сотрудничестве Франклина с российскими учёными говорит и Р.Ф.Иванов. В его книге «Бенджамин Франклин упоминается, что в 1789 году он стал иностранным членом Петербургской Академии наук^[6] .

Приведённые выше факты из биографии Бенджамина Франклина сыграли немаловажную роль в формировании его мировоззрения как американского журналиста в условиях Эпохи Просвещения. Они позволяют нам понять, что способствовало выбору его профессии. Думаю, тем, что он рано получил возможность знакомится с книгами передовых писателей-просветителей того времени определило его дальнейшую судьбу и жизненную позицию. Кто знает, не занимайся его брат издательской деятельность, получился бы из Франклина, не побоюсь этого слова, великий политический деятель и журналист… Быть может он поражал бы нас своими открытиями в области физики или естественных наук.

На мой взгляд, вклад его в развитие журналистики да и мировой политики трудно переоценить. И хотя изображения Бенджамина Франклина нет среди гордых барельефов четырех самых знаменитых американских деятелей, увековеченных на скале Рашмор, портрет Франклина известен всему человечеству: он красуется на самой престижной стодолларовой купюре.

Начало творческого пути Бенджамина Франклина- журналиста и редактора

Как уже упоминалось ранее, Бенджамин Франклин родился в семье предпринимателя – отец Бенджамина был хозяином небольшой мыловаренной мастерской – но Франклин без особого энтузиазма занимался делом отца, хотя его авторитет не позволял Бенджамину сказать об этом. Заметив же пристрастие сына к чтению Джозяйа Фнанклин пришел в конце концов к выводу, что есть единственная профессия, которая придется по душе сыну-книголюбу, – это печатание книг. И несмотря на то, что один из сыновей Джозайа Франклина уже избрал профессию книгопечатника, отец позволил Франклину заниматься этой деятельностью.

В своей работе Иванов Р.Ф. говорит и о том, что в 1717 году брат Бенджамина Джемс вернулся из Англии, где изучал типографское дело. Он привез в Бостон печатный станок, шрифты и все, что было необходимо для обзаведения типографией. Бенджамин не сразу дал согласие на подписание контракта, и причиной колебаний была не только все еще сохранившаяся любовь к морю^[7] .

Как утверждают историки, те времена ученичество было своеобразной формой долголетнего рабского услужения^[8] . За кусок хлеба и крышу над головой подмастерье должен был не только во всем помогать хозяину в работе и одновременно осваивать профессию, но и быть домашним слугой, мальчиком на побегушках, нянькой – всем, кем прикажет быть хозяин. Укоренившейся традицией было подкреплять воспитание ученика телесными наказаниями. Многие не выдерживали этого каторжного режима, и бегство учеников от своих хозяев было очень распространенным явлением. В случае поимки нарушителя контракта ожидало тяжелое наказание и еще более суровые условия. Причем ученичество продолжалось не год и не два, а семь-десять лет. Это было своеобразное долголетнее, тюремное заключение, которому подвергался ученик за право овладеть тем или иным ремеслом.

Франклину все это было хорошо известно, и он серьезно колебался, прежде чем подписать контракт. «Некоторое время я сопротивлялся, – вспоминал Франклин, – но, наконец, не выдержал и подписал контракт о вступлении в ученичество, хотя мне и было тогда всего двенадцать лет»^[9] . Как показали последующие события, колебания Франклина не были напрасными.

По подписанному им контракту Бенджамин на девять лет поступал в ученичество к своему брату. На протяжении этого времени он обязывался, как было сказано в тексте договора, «верно служить своему мастеру, хранить его тайны, добросовестно исполнять его приказания. Не портить и не расхищать вещей, принадлежащих ему, не покупать и не продавать ничего без его разрешения, не причинять ему никакого ущерба и неприятностей. Не ходить по трактирам, кабакам и пивным, не играть в карты, кости и в другие запрещенные игры. Не вступать в брак. Не отлучаться без позволения мастера»^[10] .

Статьи контракта были сформулированы очень категорически и звучали иногда зловеще. Во всяком случае, не по-родственному. Это был типичный контракт между хозяином и учеником.

В свою очередь, Джемс Франклин обязывался с полным старанием обучать своего ученика типографскому делу и предоставлять ему в течение девяти лет пищу, питье, квартиру и все необходимое.

Только в последний год Бенджамин должен был получать заработную плату взрослого работника. Он поступил в ученичество не к постороннему человеку, а к брату. Джемс и Бенджамин были сыновьями Джозайи Франклина от разных матерей. Это сулило какие-то более привлекательные перспективы по сравнению с обычным учеником. Брат, в частности, обещал каждую неделю отпускать его домой, а домашние могли часто навещать его в типографии Джемса.

Здесь Франклину очень пригодились его изобретательность, способность все делать своими руками. Он самостоятельно чинил оборудование, вносил усовершенствования в технику печатания, даже научился самостоятельно отливать новые шрифты. «За очень короткий срок, – вспоминал Франклин, – я достиг значительных успехов в этом деле и оказывал своему брату большую помощь»^[11] .

Процесс познания нового ремесла доставлял большое удовлетворение молодому ученику. Удачно выполненная работа укрепляла уверенность в своих силах, рождала желание работать с еще большим упорством.

В исследованиях, посвещённым журналистике Соединённых Штатов Америки есть информация, что в конце 1719 года типография Джемса Франклина получила заказ – печатать «Бостонскую газету» и отпечатал сорок экземпляров этого издания. После чего печатание «Бостонской газеты» было передано другому типографу, а в августе 1721 года Джемс начал издавать свою собственную газету – «Нью-Ингленд курант».^[12] И пятнадцатилетний Бенджамин принимал самое деятельное участие в издании этой газеты. Он набирал и печатал очередной номер, а потом разносил газету подписчикам.

Немного погодя Франклин сам загорелся желанием испробовать свои силы в журналистике. Огромное влияние на формирование мировоззрения Франклина оказали произведения английских писателей — Шефтсбери, Коллинза, Мандевиля (с ним Франклин в юности познакомился лично, как впоследствии с Вольтером и другими французскими просветителями), и особенно «Опыт о человеческом разуме» Локка, на котором взросло все английское Просвещение. Материалистическая в своей основе теория познания Локка, отвергавшего существование «врожденных идей» и отводившего главную роль чувственному восприятию, отвечала духовным устремлениям Франклина, который перешел на позиции деизма. Освобождение человеческой мысли, и в том числе науки, из-под власти религиозных догм представлялось ему одной из насущных задач, хотя он и полагал, что ради поддержания нравственности религию следует сохранить.

По утверждению историков, морально-этические взгляды Франклина в корне расходились с религиозной доктриной^[13] . Обещаниям загробного блаженства, достичь которого можно усердными молитвами и строгим соблюдением предписаний церкви, он противопоставил концепцию добрых дел, направленных на достижение общественного блага, считая, что в противном случае бессмысленно толковать о нравственности. Красноречиво подтверждает это и собственная жизнь Франклина, множество его «добрых дел», будь то сбор средств на больницу для бедных, благоустройство города, освещение улиц, создание публичной библиотеки, пожарной команды или американского Философского общества. Постепенно на этой практической основе выкристаллизовалось кардинальное понятие в системе этических воззрений Франклина — теория «полезного гражданина». Требование служения «общему благу», в котором отчетливо проявился демократизм писателя, он противопоставлял этике привилегированных сословий феодального общества, исповедовавших принцип «наслаждения».

Франклин был убеждён в исключительной роли разума, который в системе просветительского мышления выступал в качестве не только главного критерия оценки человеческой деятельности и жизнедеятельности общества в целом, но и рычага социальных преобразований. Поскольку Франклин во многом опирался на традиции городского и сельского ремесленничества, не подвергшегося в ту пору сильному социальному расслоению, Разум нередко отождествлялся им со здравым смыслом.

Первые опыты Франклина на литературном поприще: заметки, напечатанные в 1722 г. под псевдонимом Сайленс Дугуд (нечто вроде «молчание — золото»), и очерки «Любопытный» (1728—1729) — отмечены явной печатью подражания, замечаю многие исследователи^[14] . Даже если бы автор не пожелал сообщить об этом, нетрудно догадаться, что их источником был «Зритель» Дж. Аддисона и Р.Стила, которым зачитывались многие его современники по обе стороны океана. В этих ранних очерках, по типу близких анекдоту, объекты, которые подвергает осмеянию писатель, весьма скромны. Описывая нехитрые житейские происшествия, Франклин в нелепом виде выставляет, например, глупую, дурно воспитанную женщину, которая, бесцеремонно вмешиваясь во все и без умолку болтая, отрывает соседку от дела, или искателей кладов, которые, гоняясь за призрачным богатством, по слухам оставленным испанскими и французскими завоевателями, не только попусту теряют время, но и последние гроши.

Уже в этих ранних сочинениях заметны черты, присущие зрелому творчеству Франклина. Утверждая этические нормы третьего сословия, он неизменно показывает труд как единственную основу достойной жизни. Франклин пока еще не научился следовать совету Попа, на который он ссылается в «Автобиографии»: поучать без поучений, и многие его страницы окрашены откровенным морализаторством.