Реферат: Доминанта человеческой личности в документальной прозе (по книге И.А. Бунина "Освобождение Толстого")

Противоречиво было влияние творчества Толстого на духовную жизнь России. Однако, явно неправомерны попытки буржуазных идеологов однозначно, в чисто религиозном духе, трактовать творческое наследие писателя, который будто бы «свёл личность Христа с небес на землю, но зато учение его вознёс до небес».

Христианство Бунина – особый вопрос. Оно во многом отличается от христианства Л.Н. Толстого, Достоевского. Писателю одинаково близки и любовь, и вера в неотвратимость божественного возмездия за совершённое зло. Читая Гоголя, Арсеньева он отмечает: «Страшная месть пробудила в моей душе то высокое чувство, которое вложено в каждую душу и будет жить вовеки, – чувство священнейшей необходимости конечного торжества добра над злом и предельной беспощадности, с которой в свой срок зло карается. Это чувство есть несомненная жажда бога, есть вера в него.

В минуту осуществления его торжества и его праведной кары оно повергает человека в сладкий ужас и трепет, и разрешается бурей восторга как бы злорадного, который есть на самом деле взрыв нашей высокой любви и к богу, и к ближнему». Мотив ожидания праведной кары объединяет И. Бунина, прежде всего с А. Солженицыным.

«Освобождение Толстого» является скорее религиозно-моралистическим трактатом, в котором подводятся итоги жизни, и своего рода реквиемом по художнику, по философу, выразившему трагедию творца вообще и самого писателя в частности.

И. А. Бунин обостренно чувствует дистанцию между собою и Л. Н. Толстым и понимает, что сам не обладает силой «пророка», а потому величие нравственности Л. Н. Толстого занимает его еще больше.

Очерк начинается с цитаты из поучений Будды:

«Мог ли быть политиком великий поэт Толстой, душа, с детства жившая стремлениями к «важнейшему» («ничего нет в жизни верного, кроме ничтожества всего понятного мне и величия чего-то непонятного и важнейшего»), чувством тщеты и бренности всех земных дел и величий? – «Он обличал все и вся». Но и Христос обличал. Только он же и говорил: «Царство мое не от мира сего». И Будда обличал: «Горе вам, князья властвующие, богатые, пресыщенные!»

Здесь И. А. Бунин проводит параллель между философией Толстого и «неподвижными» восточными религиями и доказывает, что философские и религиозные искания Толстого, подчинившие себе жизнь, превратили ее в подвиг, придали особую ценность, творчеству писателя, напитав ее духовностью.

Для И.А. Бунина Л.Н. Толстой один из немногих за всю историю человечества людей, кто задумывался над смыслом жизни и подчинил этим идеям все свое существование.

«Он, «счастливый», увидел в жизни только одно ужасное. В какой жизни? В русской, в общеевропейской, в своей собственной домашней? Но все эти жизни только капли в море. И эти жизни ужасны, и в них невыносимо существовать, но ужаснее всего главное: невыносима всякая человеческая жизнь – «пока не найден смысл ее, спасение от смерти».

И даже больше: никуда не уйдешь от ее тяжести, покуда не уйдешь не из Ясной Поляны только, не из России, не из Европы, а вообще из жизни земной, человеческой».

Л. Н. Толстой стоит в одном ряду с величайшими пророками, святыми, мудрецами.

«Однообразие Толстого подобно тому однообразию, которое свойственно древним священным книгам Индии, пророкам Иудеи, поучениям Будды, сурам Корана», – пишет И. А. Бунин

«Мечтать о счастье видеть его» – вот тот восторженный лейтмотив, который определяет тональность бунинских размышлений о Толстом. И в этом соединяется и непогрешимый авторитет художника, и восхищение близостью Толстого к народу, его взглядами на человека, на жизнь и на смерть.

Он сам рассказал в своей «Исповеди», что привело его к «перелому». «…Мысль о смерти; ему стало казаться, что если все то, ради чего мы живем, – все мирские блага, все наслаждения жизнью, богатством, славой, почестями, властью, – если все это будет у нас отнято смертью, то в этих благах нет ни малейшего смысла. Если жизнь не бесконечна, то она просто бессмысленна; а если она бессмысленна, то жить вовсе не стоит, следует как можно скорее избавиться от нее самоубийством. Вот то неожиданное и безотрадное заключение, к которому привела его мысль о смерти...

Жизненный путь мыслителя представляется при этом постоянной борьбой между чем-то бесконечно великим и необузданным, с одной стороны, и узким, телесным с другой. «Люди, не думающие о смерти, ведут себя как этот безумец, – говорил Толстой, – при наличии смерти нужно либо добровольно покинуть жизнь, либо переменить ее, найти в ней тот смысл, который не уничтожался бы смертью».

«Чему же наша жизнь и все блага ее, если и то, и другое поглотит смерть?

Страх смерти тем резче, чем больше благ теряешь, умирая. Что же нужно?

Нужна такая жизнь, которой смерть не страшна. Какая же это жизнь? На это отвечает только религия, религия христианская, религия «бедных, смиренных, немудрствующих».«Еще в молодости, – говорил он, – человек должен сознавать в себе свою личность не как нечто противоположное миру, а как малую частицу мира, огромного и вечно живущего. Это-то и говорит Христос: «Люби ближнего, как самого себя». И счастье личности может быть лишь одно: жить для других. Жертвуя собой для других, человек становится сильнее смерти». Заповеди Христа открыли Толстому смысл земной жизни и уничтожили его прежний страх перед смертью.

Рассматривая политическую деятельность Л.Н. Толстого, Бунин отмечает неоднозначность и даже абсолютную противоположность мнений на счет политических взглядов писателя:

«И вот политики, одни с огорчением, другие с похвалой, отмечают борьбу Толстого с правительством, с насилиями всякого рода, с привилегиями, с богатыми, сильными. Для одних это ужасно: он был идейный виновник русской революции; для других же это большая заслуга его; для них у Толстого нелепо одно – его проповедь о непротивлении злу, его «недомыслие», происходившее, по их мнению, от незнакомства с учением Маркса, от незнания даже начальных учебников государственного права».

Толстой пытается объяснить сложившиеся отношения в обществе. Решить, как улучшить положение человека в обществе?

«Для того чтобы положение людей стало лучше, надо, чтобы сами люди стали лучше. Это такой же труизм, как то, что для того, чтобы нагрелся сосуд воды, надо, чтобы все капли ее нагрелись».

Он считает, что причины существующего положения в обществе заключены в понижении уровня «общественной нравственности».

Всю жизнь бившийся над разгадкой тайны смерти, И. А. Бунин приходит, в конце концов, к ее поэтизации. Смерть предстает разрушительницей всех противоречий и началом нового, неведомого существования: «Пора проснуться, то есть умереть».

Анализируя смерти героев Л. Н. Толстого, например Андрея Болконского, который в последние минуты думает о любви, И. А. Бунин создает реквием самому писателю.

И. А. Бунин не может принять ленинского понимания Толстого. Если Ленин говорит, что «Толстой смешон как пророк, открывавший новые рецепты спасения человечества», то И.А. Бунин именно так и только так представляет себе Толстого.

Бунина не просто интересует вопрос: «Каково происхождение великих?» Он видит во всех чертах Л.Н. Толстого частные проявления «зоологической» личности гения.

В «Освобождении Толстого» И.А. Бунин уходит от прямой авторской оценки жизни Л.Н. Толстого, он, подбирая свидетельства его близких, друзей, приводя высказывания самого Толстого и сближая их с цитатами из Библии, поучениями Будды, античных мыслителей пытается раскрыть Толстого как великую личность.