Реферат: Философия Семена Франка
По Франку, можно лишь стремиться к постепенному улучшению общества, к более справедливому состоянию, к большему равенству – через труд над улучшением законов или воспитание все более высокой культуры людей, через участие в бедах конкретного человека. Но нельзя строить иллюзии, что можно в конечные сроки добиться идеала. Двигаться постепенно, через труд и неустанные усилия, к идеалу можно, но достичь его нельзя, то есть речь идет о бесконечном в принципе движении.
Франк пишет и о том, что не должно быть иллюзий по поводу возможностей государства построить идеальное общество. Государство существует не для того, чтобы строить рай на земле, но чтобы предотвратить на земле ад. Задача государства – обеспечить более или менее достойные человека условия жизни, например, свести к минимуму преступность, а не пытаться уничтожить ее вообще, так как всегда будут существовать люди, не вписывающиеся в общество; или гарантировать необходимый минимум социального обеспечения и т.п.
Идеи работы “Философские предпосылки деспотизма”. Эта работа была прочитана в качестве благотворительной лекции в пользу голодающих в 1907 году в Петербурге. В ней очень четкая последовательность изложения, что вообще характерно для Франка.
Сначала Франк дает определение деспотизма как неограниченного господства одних людей над другими, руководимого лишь произволом самого господствующего. Задача Франка состоит в том, чтобы выяснить морально-правовую основу деспотизма. Почему и как возникает деспотизм, то есть неограниченное господство одних людей над другими?
До ХVIII века не было проблемы с обоснованием деспотизма. В античности представлялось очевидным неравенство одних людей по сравнению с другими. Так, по Аристотелю, существует прирожденное неравенство между мужчиной и женщиной, между взрослым и ребенком, между свободным и рабом, эллином и варваром. И этим обосновывалось господство одних над другими.
В христианстве обосновать деспотизм было сложнее, так как признается формальное равенство всех перед Богом. Но зато сам Бог выступает неограниченным властелином, и эта его неограниченная власть передается его представителям на земле – церкви и государству. Отсюда постоянный спор между государством и церковью по поводу того, кто ближе к Богу и чья власть абсолютнее. Но важно, что и в средневековом обществе тоже вполне допустимы строгая иерархия, господство и подчинение.
Однако в ХVIII веке начинается эпоха Просвещения с идеями философов Вольтера, Руссо, Дидро и др. о том, что ни один человек не имеет естественных прав на власть над себе подобными. Теперь было необходимо обосновать право на господство над другими, в то же время принимая, что все люди равны между собой. Поэтому приходится специально доказывать и обосновывать парадоксальную мысль, что деспотизм необходим в интересах самих же людей. Люди нуждаются в опеке над собой для их же собственной пользы.
Это обоснование необходимости деспотизма при условии, что все люди равны, выглядело следующим образом. Ясно, что при всем различии между интересами и потребностями людедолжно существовать некое общее благо, реализация которого обеспечивает существование и развитие общества в целом. Итак, должно быть общее благо, одно на всех. Но это общее благо каждый человек не может знать в одинаковой мере – в чем оно состоит и как его достигнуть. В этом понимании общего блага люди уже неравны. Не могут иметь одинаково правильное представление об общем благе невежественный крестьянин, монах, наполненный религиозными суевериями, и ученый, посвятивший свою жизнь изучению законов истории и жизни общества.
Таким образом, лишь некоторые особые индивиды, обладающие специальными знаниями законов истории, природы человека, его истинных потребностей и интересов, могут ближе всего находиться к познанию этого общего блага. Случайный же человек чаще всего заблуждается в понимании собственных истинных интересов и потребностей, которые можно установить только научно. Поэтому громадное большинство людей вынуждено, причем добровольно, передавать право на управление обществом в целом этим специальным людям, лучше других знающим, что хорошо и что плохо для этого громадного большинства.
Ясно, что общество развивается в каком-то определенном направлении, но развивается стихийно, с большой и бесполезной растратой сил и энергии. Происходят бессмысленные трагедии, связанные с наугад выбранными путями развития. И необходимо, опираясь на знания истории и экономических законов, упорядочить движение общества в нужном направлении, а для этого упорядочить и отношения между людьми для их же собственной пользы и скорейшего прогресса. А тех, кто этого не понимает и продолжает руководствоваться собственными эгоистическими капризами, приходится для пользы общества в целом, да и для их же собственной пользы, подвергать неизбежному насилию. На этих рассуждениях строится теория так называемого научного управления обществом, то есть все социалистические учения. И эти рассуждения приводят к обоснованию права на насилие и воспитательную работу одной части общества – называющей себя передовой партией, авангардом и т.п. – по отношению к другой части общества.
Далее Франк критически разбирает эти обоснования деспотизма в новом обществе. Франк признает, что идея организации человечества, переход от хаоса к порядку – великая и превосходная идея. Но дело в том, что этой идее противостоит реальный факт противоречивости человеческих воззрений и стремлений. Каждый может быть убежден, что именно он знает точно, что есть зло и в чем состоит благо для общества в целом.
Дело в том, что общество − настолько сложный объект и сложная система, что до сих пор никакая наука не в состоянии дать однозначных решений по поводу того, что является истинными интересами и потребностями человека и общим благом общества в целом. Сами ученые не могут договориться окончательно по этим вопросам. И они могут ошибаться точно так же, как и обычные люди, никогда наукой не занимающиеся. По определению, не может существовать очевидных гарантий для истины по поводу общественных благ и интересов. Этим отличаются общественные науки от естественных наук, где в конце концов можно поставить решающий и окончательный эксперимент. В общественных же делах каждый искренне может быть уверен, что нашел истину для всех и чтобы спасти остальных заблуждающихся, будет считать, что имеет право на насилие над ними.
Если я вижу, что слепой идет к пропасти, я постараюсь сначала по-хорошему убедить его туда не идти, и если это не получается, то разве я не имею право силой наставить его на правильный путь? Можно ли спокойно смотреть на тех, кто упорствует в своих гибельных заблуждениях?
Решение Семена Франка состоит в следующем. Все эти разногласия и разные понимания того, что хорошо и что плохо для общества, могут быть преодолены только лишь в результате очень длительного процесса совместного выяснения истины, и в этом выяснении на равных должны участвовать все члены общества – через дискуссии, референдумы, демократические выборы.
Лишь в длительном, постепенном процессе коллективного общественного опыта что-то кристаллизуется в действительно более или менее истинное и правильное. Но и тогда вырабатываются лишь относительные истины, а не окончательные. Общество в принципе не может достичь абсолютного и окончательно истинного понимания общественного блага. Каждый раз общество обязательно будет несовершенным, и задача состоит в том, чтобы делать его постепенно все менее несовершенным.
В связи с этим Франк излагает свои идеи о демократии. Демократия всегда несовершенна, часто ужасна, дает власть толпы и непросвещенной массы, при ней коррупция и политиканство, но любой другой строй еще хуже. Почему? Потому что лишь демократия дает возможность постепенного улучшения общества. Народ может проголосовать неправильно, но только в состоянии свободы можно научиться быть свободным. Так же как только в воде, но не на берегу, можно научиться плавать.
Демократия – это всегда возможность ошибки, но в то же время это и возможность ее исправления, выбора другого варианта развития. Дело в том, что вне самих людей, пусть несовершенных, часто ошибающихся, вне их коллективного самоопределения, не существует другого способа познавать истину. Несовершенство человеческой природы как раз является аргументом в пользу демократии, так как демократия означает освобождение от опеки со стороны любых, возомнивших себя спасителями человечества, но все равно несовершенных людей. Демократия не означает веру в непогрешимость большинства, но означает отрицание всякой непогрешимости и признание прав меньшинства и любого отдельного человека на участие в общественных делах.
Идеи работы “Смысл жизни”. Франк показывает, что жизнь, как она есть, обнаруживает свою бессмысленность. Прежде всего бессмысленна личная жизнь каждого из нас. Минимальное условие достижения смысла в жизни – это свобода, так как только будучи свободным человек может действовать осмысленно, стремиться к разумной цели. Но мы со всех сторон окованы силами необходимости. Мы телесны, поэтому подчинены механическим законам материи и слепым силам органической жизни. Наша жизнь слишком коротка, только-только успеваем набраться знания и опыта, как наше тело становится старым и дряхлым, а ведь мы только собрались жить по-настоящему.
Одни растрачивают себя на разгул и наслаждение, а когда физические силы заканчиваются, убеждаются в пошлости и бессмыслице всех наслаждений. Другие аскетически воздерживаются от всех земных радостей, готовят себя для некоего великого призвания и святого дела, а в конце жизни начинают понимать, что и призвания у них нет и дело их совсем не свято. Кто-то боится обременять себя семьей и к старости становится одинок и скорбит об отсутствии любви и уюта семьи, другой же погряз в семейных проблемах и потом кается, что добровольно продал свою свободу.
Франк делает вывод, что наши страсти и влечения обманчиво выдают себя за что-то важное и драгоценное для нас, поэтому, достигая их, мы бываем разочарованы и понимаем свою ошибку, когда трудно что-либо исправить. Отсюда неизбежное сознание обманутых надежд и недостижимости истинного счастья на земле. Даже немецкий поэт и ученый Иоганн Гёте, прозванный “баловнем судьбы”, прожив исключительно долгую, счастливую и плодотворную жизнь, признанный гением при жизни, под конец своей жизни признавался, что за 80 лет своей жизни он изведал лишь несколько дней полного счастья и удовлетворения.
Но может быть, смысл жизни отдельного человека станет понятным на фоне общей жизни человечества и всего мира? Выясняется, однако, что и общая жизнь человечества оказывается набором бессмысленных случайностей, длинной вереницей фактов и событий, которые не ведут ни к какой цели, и снова есть только итог столкновений разнообразных страстей теперь уже партий, классов и государств. История постоянно выступает как попытка осуществления общечеловеческих идеалов, но реально она есть крушение и разоблачение иллюзорности этих идеалов. Например, вера в прогресс, которая вдохновляла целые поколения, не только не привела к счастливой жизни, но обернулась страшными войнами и революциями. Человечество совсем не движется “вперед”, скорее, оно откатываемся назад и сейчас стоит дальше от цели, чем было двадцать веков назад. Так, мы в своем прогрессе утратили красоту и мудрость Древней Греции. А в ХХ веке просвещенная Европа, с ее гуманными и нравственными идеями, была ввергнута в кровавые революции и мировые войны. Таким образом, как индивидуальная человеческая жизнь, так и история показывают иллюзорность всечеловеческого счастья.
Но может быть, возможно постичь смысл жизни человечества в контексте космической истории? Но и здесь оказывается, что на первом месте стоит борьба за существование, царствуют слепые инстинкты, и ясно, что стихийные условия космической жизни неспособны дать смысл жизни. Франк дает следующий образ. В уголке мирового пространства кружится и летит маленький комочек мировой грязи, именуемый Землей. На его поверхности копошатся миллиарды живых козявок, в том числе и двуногих, именующих себя людьми. Они зарождаются и через мгновение умирают по законам космической природы, и в тоже время успевают драться и воевать между собой, и в этой бесконечной войне пытаются обрести счастье, разум и правду.
Как же Франк все-таки обосновывает правомерность поиска смысла жизни? Уже то, что мы вообще ставим вопрос о смысле жизни, означает, что этот смысл должен как-то существовать в мире. В совершенно бессмысленном мире не мог бы возникнуть даже сам вопрос о смысле жизни. Так для дальтоника, живущего среди дальтоников, не может возникнуть вопрос о цветах радуги. В своем выводе о бессмыслице мира сами мы уже возвышаемся над этой бессмыслицей. Это означает, что в нас самих есть некоторое внутреннее бытие, особый мир разума и познания. Мы ищем вечной жизни, блаженного покоя и удовлетворения, но откуда же мы берем о них представления, если в реальной жизни этого нет? Следовательно, эти представления, так же как и идея смысла жизни, возникают в нас из какого-то другого источника, отличного от окружающего нас мира. И этим источником является тот, кто сам есть источник всего, в том числе и этого мира, то есть Бог. Таким образом Франк приходит к Богу. Так как мир бессмыслен, и тем не менее у нас все-таки есть мысль о смысле жизни, то эту мысль мы получаем не от мира, но от Бога.
Смысл жизни состоит уже в том, что мы о нем мыслим и его ищем, точно так же, как наше искание Бога уже говорит о том, что он в нас есть, так как мы не могли бы искать то, о чем мы вообще не в состоянии помыслить, опираясь только на свой жизненный опыт. Таким образом, Бог именно с нами и в нас, иначе нельзя объяснить это внутреннее беспокойство, которое нас томит.
Далее Франк пишет о том, что смысл жизни нельзя найти в готовом виде раз навсегда данным. Он нам дан не извне, а изнутри. Смысл жизни должен быть заложен в самой жизни конкретного человека. И если бы мы могли найти вне нас готовый смысл жизни в качестве подарка, он бы все равно нас не удовлетворил, так как смысл жизни конкретного человека должен быть выработан усилиями самого конкретного человека и стать оправданием его собственного личного существования. Чтобы найти смысл жизни, мы должны не оглядываться вокруг себя, а осуществить некий волевой акт напряженного самоуглубления.
Франк показывает критерий для распознания того, имеет ли деятельность человека подлинно духовный смысл. Суть этого критерия в следующем: в какой степени то, что делает человек, направлено на ближайшие неотложные нужды сегодняшнего дня, на конкретные потребности окружающих его живых людей? И вот этой деятельности, как осмысленной, Франк противопоставляет внешне иногда эффектную работу ради отдаленного будущего, счастья человечества в целом. Легко любить все человечество, но очень трудно полюбить ближнего. Легко беспокоиться о голодных детях Никарагуа, но трудно помочь конкретному соседскому ребенку. Можно скорбеть вселенской скорбью о наличии вечного зла в мире, но сначала попробуй сделать так, чтобы уже сегодня этого зла рядом с тобой стало чуть меньше.
Рассматривая проблему смысла жизни, Франк поднимает еще одну очень важную тему. Человек по своей природе принадлежит двум мирам – божественному и земному, и сердце человека есть точка соединения или пересечения этих двух миров. Стремясь к Богу, человек в то же время живет в земном мире и постоянно и неизбежно грешит в силу своей слабости и ограниченности. И есть разные пути преодоления собственной греховности.
Кратчайший, но труднейший путь к Богу избирают отшельники и святые, они отрекаются всецело от мира, от всего, что не согласуется с Богом. Но есть другой путь преодоления своей греховности. Он состоит в участии в делах этого греховного мира, но в таком участии, когда в то же время стремятся преодолеть греховность мира или хотя бы ее уменьшить. Возьмем пример с войной, которая есть, безусловно, греховное занятие. Монах и отшельник будут правы, воздерживаясь от участия в ней, правы потому, что сами не пользуются плодами войны, им не нужно и само государство, ведущее войну, и все, что дает человеку государство. Среди обычных же людей менее греховен и более прав будет тот, кто, участвуя в войне, разделяет и принимает на себя грех и ответственность вместе с государством, что будет честнее, чем отказываться от участия в войне из-за ее явной греховности и одновременно пользоваться всеми плодами войны, а ответственность за грех перекладывать на другого.
Человек устроен так, что не грешить он не может, но в его силах выбрать жизнь менее греховную.