Реферат: Формирование средневековой культуры. Поиск нового содержания, форм культуры
- господства натурального хозяйства, существовавшего примерно до XIII в., когда оно начало превращаться в товарно-денежное в результате роста и усиления городов;
- замкнутой феодальной вотчины - сеньории, являющейся основной хозяйственной, судебной и политической единицей;
- слабой центральной власти,
- феодальной раздробленности, порождавшей нескончаемые войны, смерть, разрушение.
Христианство стало своего рода объединяющей оболочкой, которая обусловила формирование средневековой культуры как целостности.
Во-первых, христианство создало единое идеолого-мировоззренческое поле средневековой культуры. Будучи интеллектуально развитой религией, христианство предлагало средневековому человеку стройную систему знаний о мире и человеке, о принципах устройства мироздания, его законах и действующих в нем силах.
Высшей целью христианство объявляет спасение человека. Люди грешны перед Богом. Спасение требует веры в Бога, духовных усилий, благочестивой жизни, искреннего покаяния в грехах. Однако спастись самостоятельно невозможно, спасение возможно лишь в лоне церкви, которая, согласно христианской догматике, объединяет христиан в одно мистическое тело с безгрешной человеческой природой Христа. В христианстве образцом выступает человек смиренный, страдающий, жаждущий искупления грехов, спасения с Божьей милостью. Христианская этика смирения и аскезы основывается на понимании человеческой природы как "зараженной" грехом. Зло в результате первородного грехопадения укоренилось в природе человека. Отсюда проповедь аскетизма и смирения как единственного способа борьбы с греховным началом, пребывающим в человеке (а не самой природой человека). Сам по себе человек богоподобен, достоин бессмертия (праведников ждет телесное воскресение после Страшного суда). Однако человеку трудно справиться с укоренившимися в его душе греховными мыслями и желаниями, поэтому он должен смирить гордыню, отказаться от свободной воли, добровольно вручить ее Богу. В этом добровольном акте смирения, добровольном отказе от собственной воли и состоит, с точки зрения христианства, подлинная свобода человека, а не ведущее к греху своеволие. Провозглашая доминирование духовного над плотским, отдавая приоритет внутреннему миру человека, христианство сыграло огромную роль в формировании нравственного облика средневекового человека. Идеи милосердия, бескорыстной добродетели, осуждение стяжательства и богатства - эти и другие христианские ценности - хотя и не были практически реализованы ни в одном из сословий средневекового общества (включая монашество), все же оказали существенное влияние на формирование духовно-нравственной сферы средневековой культуры.
Во-вторых, христианство создало единое вероисповедальное пространство, новую духовную общность людей-единоверцев. Этому способствовал прежде всего мировоззренческий аспект христианства, трактующий человека вне зависимости от его социального статуса как земное воплощение Творца, призванного стремиться к духовному совершенству. Христианский Бог стоит над внешними различиями людей - этническими, сословными и т.д. Духовный универсализм позволил христианству обращаться ко всем людям, безотносительно от их сословной, этнической и т.п. принадлежности. В условиях феодальной раздробленности, политической слабости государственных образований, непрекращающихся войн христианство выступало своего рода скрепой, которая интегрировала, объединяла разобщенные европейские народы в единое духовное пространство, создавая вероисповедальную связь людей.
В-третьих, христианство выступило организационным, регулирующим началом средневекового общества. В условиях разрушения старых родовых отношений и распада "варварских" государств собственная иерархическая организация церкви стала моделью для создания социальной структуры феодального общества. Идея единого происхождения человеческого рода отвечала тенденции к образованию крупных раннефеодальных государств, наиболее ярко воплотившейся в империи Карла Великого, объединившей территорию современной Франции, значительной части будущих Германии и Италии, небольшой район Испании, а также ряд других земель. Культурно-идеологической основой консолидации разноплеменной империи стало христианство. Реформы Карла Великого в культурной сфере были начаты с сопоставления различных списков Библии и установления единого для всего государства текста. Осуществлена была и реформа литургии, которая была приведена в соответствие с римским образцом.
В драматический период упадка культуры после разрушения Рима христианская церковь на протяжении веков была единственным социальным институтом, общим для всех европейских стран. Церковь выступала регулирующим началом в жизни средневекового общества, чему способствовало само положение католической церкви, которая не только не подчинялась верховной политической власти, но и сохраняла практически полную самостоятельность в решении внутренних и целого ряда политических проблем. Став господствующим политическим институтом уже в V в., когда римский епископ был провозглашен папой, церковь сосредоточила огромную власть над раздробленной в политическом отношении Западной Европой, поставив свой авторитет выше авторитета светских государей. После периода резкого ослабления (X - середина XI вв.), когда папский престол был временно подчинен светской власти германских императоров, в последующий период (XII - XIII вв.) могущество и независимость церкви, ее влияние на все сферы общественной жизни не только были восстановлены, но еще более возросли. Будучи надгосударственной организацией, используя жестко организованную собственную иерархическую структуру, церковь была в курсе всех процессов, которые происходили в католическом мире, умело контролировала их, проводя свою линию.
2. Мировоззрение. Схоластика как широкое интеллектуальное движение, как ведущий метод обучения.
На рубеже античного и средневекового мира складывается патристика — корпус христианского вероучения, оформленный отцами Церкви — Августином (354-430), Иеронимом (342-420), Амвросием Медиоланским (339-397), Григорием I Великим (540-604).
До Возрождения (нач. XIV в.) средневековая культура определялась церковно-религиозной идеологией. Церковь и церковная идеология служили высшей санкцией всех сторон жизни обитателей средневековой Западной Европы. Основой религиозного мировоззрения средневековья являлась схоластика.
По общему своему характеру схоластика представляет религиозную философию не в смысле свободной спекуляции в области вопросов религиозно-нравственного характера, как это мы видим в системах последнего периода греческой философии, а в смысле применения философских понятий и приёмов мышления к христиански-церковному вероучению, первый опыт которого представляет предшествовавшая схоластике патристическая философия. Имея в виду путём такого применения сделать доступным разуму содержание веры, схоластика и патристика тем отличались одна от другой, что для последней этим содержанием служило Св. Писание и для догматической формулировки собственно откровенного учения она пользовалась философией — тогда как для схоластики содержание веры заключалось в установленных отцами догматах и философия применялась преимущественно к уяснению, обоснованию и систематизации последних. Абсолютной противоположности, впрочем, между схоластикой и патристикой нет, потому что и в патриотическое время, наряду с постепенным формулированием догматов, шло обоснование и приведение их в систему, а с другой стороны, нельзя сказать, чтобы и в период схоластики система догматов представляла собою во всех пунктах законченное целое: в области богословско-философской спекуляции догматическое учение подверглось некоторой дальнейшей разработке.
Отношение между схоластикой и патристической философией точнее можно определить так: первая осуществляет и развивает то, что не достигло ещё осуществления и развития в последней, хотя и находилось в ней в качестве зародыша.
Философствование схоластиков строилось на почве установленного учения церкви и тех учений античной философии, которые сохранились до средних веков. В этом двойном богословско-философском предании высшее место, конечно, принадлежало церковному учению. Немалым уважением пользовалось, однако, и философское предание: от новых, только приступавших к научному просвещению народов естественно было ожидать, что они с детским доверием и почтением примут полученную ими в наследство от древности науку. Являлась задача согласовать оба предания и объединить в нечто целое. При выполнении этой задачи исходили из того принципа, что разум и откровение происходят от одного источника света — от Бога, и что поэтому между теологией и истинной философией противоречия не может быть, а в согласии их учений — доказательство истинности обеих.
В период расцвета схоластических систем философия и теология действительно переходили одна в другую. Однако различие их природы должно было всё-таки проявить себя — и к концу средних веков богословие и философия уже резко обособляются друг от друга.
Средневековая мысль ясно понимала различие этих областей. Философия основывалась на естественно-разумных принципах и доказательствах или, как тогда говорили, на «естественном свете», а теология — на божественном откровении, которое было сверхъестественно. Учениям философским истина присуща, сравнительно с откровением, в незначительной мере; показывая, до каких пределов познания может дойти человек своими естественными силами, философия вместе с тем даёт доказательство того, что она не может удовлетворить стремления нашего разума к созерцанию Бога и вечному блаженству и что здесь необходима помощь сверхъестественного откровения.
Схоластики чтили древних философов, как людей, которые достигли вершины естественного знания, но это не значит, чтобы философы исчерпали всю возможную для человека истину: преимущество теологии перед философией заключается как в том, что она имеет высший принцип познания, так и в том, что она обладает высшими истинами, которых разум не может достигнуть сам собою. Эти откровенные истины у схоластиков собственно и составляли существенное содержание их систем, философия же служила только вспомогательным средством для задач богословия. Поэтому они и говорили, что философия — служанка богословия (лат. ancilla theologiae). В двояком отношении она была такою служанкою: во-первых, она давала теологии научную форму; во-вторых, из неё теология извлекала те истины разума, на основе которых она могла возвыситься до спекулятивного разумения христианских тайн, насколько оно вообще доступно человеческому духу. В начале схоластического периода философская мысль ещё не стоит в рабском подчинении церковному учению. Так, Эригена хотя и утверждает, что все наши исследования должны начинаться с веры в откровенную истину, при толковании которой мы должны всецело подчинить себя руководству отцов, — однако истинную религию он не согласен понимать просто в виде санкционированного авторитетом учения и в случае коллизии между авторитетом и разумом отдаёт предпочтение последнему; противники упрекали его в неуважении к церковному авторитету. И после Эригены согласие разума с учением церкви было достигнуто лишь постепенно. С половины XIII в. это согласие является твёрдо обоснованным, с тем, однако, ограничением, что специфически христианские догматы (троичность, воплощение и др.) изъяты из области доказуемого разумом. Постепенно (в основном — ко времени возобновления номинализма в XIV в.) круг теологических положений, доказуемых разумом, все более сужается, пока наконец место схоластического предположения сообразности церковного учения с разумом заступает полное отделение школьной философии (аристотелевской) от христианской веры.
Взгляд на философию как на служанку богословия хотя и не проводился строго всеми схоластиками, однако выражал, можно сказать, господствующую тенденцию времени. Тон и направление всей духовной жизни в средние века давала церковь. Естественно, что и философия в это время принимает теологическое направление и судьба её связывается с судьбою иерархии: с возвышением последней и она достигает высшего расцвета, с падением её — падает. Отсюда историки выводят и некоторые другие черты схоластической философии.
Учреждения практического характера должны представлять собою строго организованную систему: это — одно из условий их процветания. Поэтому и католическая иерархия в период своего постепенного возвышения была озабочена собранием в систему канонических правил, которые должны лежать в основе её строя. Такое систематизаторское стремление отражается и на философии средних веков, которая тоже стремится к системе и на место опытов фрагментарного, носящего более или менее случайный характер патристического философствования даёт ряд более или менее цельных систем. Особенно это обнаруживается в цветущее время схоластики, когда появляются богословско-философские системы Альберта Великого, Фомы Аквината и Дунса Скота.
Внимание схоластиков потому уже должно было направиться в эту сторону, что в их распоряжение от прежнего времени был предоставлен материал, требующий не критического обсуждения и не апологетико-полемической работы, а именно только систематизации: это были общеустановленные положения церковной веры, которые надлежало подвергнуть формальной обработке при помощи доступных философских приёмов. Этим объясняется и другая черта схоластической философии: её тяготение к форме, к формальной обработке понятий, к построению формальных выводов. Схоластику нередко упрекают в излишнем, пустом формализме. Упрёки эти не лишены основания; но нужно иметь в виду, что такой формализм был неизбежен. В другие времена перед мыслью стояло богатство и разнообразие опытного содержания; наоборот, материал, над которым оперировала схоластическая философия, был ограничен, и свежие умственные силы новых народов должны были найти себе исход в усиленной формальной работе.
Общая задача заключалась в том, чтобы усвоить полученные от античного миpa памятники философской мысли и применить их к потребностям времени. Философские учения древности делались достоянием средних веков постепенно; сначала из них были известны только скудные отрывки. В первое время являлась, таким образом, задача восполнить пробелы в философском предании, а потом требовалось уже согласить не всегда согласные между собою философские авторитеты древности. Нужно было, кроме того, применить философию к богословию, определить и обосновать отношение разума к вере, найти истинам веры разумное объяснение и в конце концов создать философско-богословскую систему. Все это побуждало средневековую мысль главным образом к формальной работе, хотя, конечно, приводило её и к новым выводам материальным, почему в философствовании схоластиков несправедливо видеть только одно повторение на разные лады сказанного Августином и Аристотелем.
Духовное и светское сословия в течение средних веков различались между собою и по жизни, и по взглядам, и по интересам, и даже по языку: духовные пользовались латинским языком, миряне говорили языком народа. Конечно, церковь всегда одушевлена была стремлением провести в народную массу свои принципы и взгляды; но пока это стремление не было осуществлено — а осуществить его всецело невозможно, — рознь между светским и духовным продолжала существовать. Все мирское казалось для духовного если не враждебным, то низшим, чуждым. В содержание схоластической философии почти не входили поэтому проблемы натурфилософского характера; для неё достаточным казалось общее, метафизическое рассмотрение вопросов о мире; её внимание устремлено было на Божество и тайны спасения, а также на нравственное существо человека; этика её, исходившая из противоположения жизни земной и небесной, мира горнего и дольнего, также гармонировала с общей отрешённостью от мирского и земного и тяготением к небесному.
Та же рознь светского и духовного обнаруживается и на языке. Если наука, почти исключительно преподававшаяся на латинском языке, была достоянием духовенства, то поэзия — именно в том, что в ней было самого жизненного, — принадлежала мирянам. Как на поэтическом искусстве средних веков не отражается влияние научного мышления, почему оно носит слишком фантастичный характер, так научное изложение за это время лишено всякой чувственно-наглядной образности: нет в нём ни вкуса, ни фантазии, ни художественности формы; преобладает искусственность и сухость, наряду с порчей классической латыни.
3. Образование. Школы и университеты.
Средневековое образование часто проводилось под непрестанным присмотром церкви. Во времена правления Карла Великого (800 годы) империя нуждалась в образованных людях, они были необходимы, для того чтобы выжить, и Карл попросил помощи у Католической церкви. В изданном им декрете говорилось о том, что при каждом соборе и монастыре должны были быть учреждены школы, дабы обеспечить свободное образование каждому мальчику, имеющему интеллект и настойчивость, чтобы успешно выполнять все поставленные перед ним образовательные задачи.
Такие науки как, грамматика, риторика, логика, латинский язык, астрономия, философия и математика были ядром большинства учебных планов. Во времена Средневековья единственное изучение естествознания велось по популярным на тот момент энциклопедиям, которые в своей основе содержали древние письма Плиния и другие римские первоисточники. Средневековый студент мог узнать что гиена может изменять пол по желанию (в зависимости от среды обитания) и что единственно, кого боятся слоны, это драконов. Студенты узнавали больше, когда отправлялись в сельскую местность, чтобы вести беседы с охотниками, скорняками и браконьерами, которые провели большую часть своей жизни в наблюдениях за дикой природой.
Средневековые студенты часто собирались вместе и сидя на полу, небрежно писали примечания к урокам на деревянных табличках, покрытых зеленым или темным парафином, используя при письме слоновую кость. Рыцари также были образованы и смотрели с высока на тех, кто не умел читать и писать. Только дочерям очень богатых и влиятельных граждан, разрешалось посещать курсы на выбор.