Тем не менее в течение многих веков феномен прекрасного представлял собой загадку. Поначалу культурологи считали, что искусство рождается потребностью в подражании. Первобытный художник рисовал мамонта, потому что хотел закрепить в своем сознании образ животного. Однако художник не только воспроизводил знакомое, похожее. Он вносил в свое произведение фантазию. Вот неандерталец нарисовал птицу.

Однако у нее человеческое лицо. Разве можно считать это только подражанием?

Легко заметить, однако, что даже самые радикальные теории подражания не были нацелены на то, что бы свести произведения искусства лишь к механическому воспроизведению реальности. Все они в той или иной степени должны были допустить творческую способность художника. Оба эти требования нелегко согласовать друг с другом: если подражание — истинная цель искусства, то ясно, что творческая сила художника — скорее разрушительный, чем созидательный фактор.

Чтобы достичь высшей красоты, важно не только воспроизвести природу, но и отойти, отдалиться от нее. Определить меру, правильные пропорции этого отдаления или уклонения одна из важнейших задач теории искусства. Аристотель писал о том, что для создания поэзии предпочтительней убедительная невозможность, нежели неубедительная возможность. Художник обязан создать нечто лучшее, чем сам образец.

1.3 Выражение человеческих страстей

Совсем другое понимание искусства сложилось во второй половине XVII I в. в европейской культуре в связи с именем Жан-Жака Руссо и особенно его произведением «Новая Элоиза». Руссо полностью отбросил классическую традицию в описании и осмыслении искусства. Для французского философа искусство — это не описание внешнего мира, а прежде всего выражение человеческих страстей и эмоций. Вскоре последователями Руссо в Германии стали философ Иоганн Гер дер и поэт Иоганн Гёте. Главной целью искусства они считали уже не воспроизведение красоты и показ внешней реальности, а изображение внутренней жизни человека.

Искусство долго формируется, прежде чем соответствовать меркам красоты, и все равно это подлинное, великое искусство, часто более подлинное и великое, чем искусство красивое. Ведь человек по природе своей созидатель, и этот врожденный дар пробуждается в нем, коль скоро его существование обеспечено... Так дикарь расписывает фантастическими красками кокосовые орехи, перья и свое тело. И пусть формы таких изображений совершенно произвольны, искусство обойдется без знания и соблюдения пропорций, ибо наитие придаст ему характерную цельность[4] .

Верно ли, что искусство выражает только эмоции? Нет, ибо даже в лирической поэзии эмоция не единственная и не решающая черта. Конечно, великие лирические поэты способны на глубочайшие эмоции, художник, не наделенный сильными чувствами, никогда ничего не сможет создать, кроме поверхностного и легкомысленного искусства. Из этого, однако, не следует, что функция лирической поэзии и искусства вообще может быть адекватно описана как способность художника освободить душу от чувств.

По мнению Э. Кассирера, подобно -всем другим символическим формам, искусство не есть лишь воспроизведение готовой, данной реальности. Это один из путей, ведущих к объективной точке зрения на вещи и человеческую жизнь. Этоне подражание реальности, а ее открытие. Однако искусство открывает природу не в том смысле, в каком ученый использует термин «природа». Художник открывает формы природы, тогда как ученый открывает факты или законы природы. Великие художники всех времен хорошо знали эту особую задачу и особый дар искусства, выражающий его специфику.

1.4 Художественный дар

Говоря о роли искусства в культуре, важно подчеркнуть, что художественный дар присущ не каждому человеку. Миллионы людей имеют музыкальный слух, но только один из них оказывается композитором такой мощи, как Бетховен. Но это понятно только самому художнику. Когда известного скульптора Родена спросили, как он создает свои произведения, он ответил: это очень просто, я беру камень и отсекаю от него все лишнее... Вопрос лишь в том, что является лишним в камне.

Это может решить только сам художник. В прошлом году я побывал в селе Бояна, которое находится в Болгарии, недалеко от Софии. В ослепительный солнечный день вошел в церковь и попал в мир обворожительной стенной росписи. Нет, не сцены и не сюжеты средневекового искусства поразили меня. Их символика оказалась довольно традиционной, типичной для далекого XIII века. Но сквозь привычные каноны, отвлеченные зрелищные формы неожиданно проступил лик живого человека. Характерный прищур глаз. Клинообразная бородка. Узнаваемый образ человеческого достоинства. Выражение глубочайшей, безмерной скорби... В каждой композиции безвестный художник отразил яркую и сложную индивидуальность. Какой захватывающий диалог через частокол веков!

Боянский живописец проявил интерес к переживаниям сильным, драматическим. Разрушая трафареты, он отрешился от подробностей бытового плана, передавая движение острой ломаной линией. И вот етранный эффект: с одной стороны, аллегории, обезличенные символы. Но в них же — с другой стороны — предельное обострение чувств, такая индивидуализация, что, наблюдая за игрой световых ликов, я вдруг поразился догадке: да ведь это портрет!.. Сомнений нет — прекраснейший памятник средневековой Болгарии отражает судьбу реального человека. В каждом случае — иного. И его рок, разгаданный безымянным автором, превращается з концентрированный образ[5] .

Художник и скульптор — великие учителя в области видимого мира. Ведь познание чистых форм вещей — отнюдь не инстинктивная способность, не дар природы. Можно тысячу раз сталкиваться с данными предметами в жизни, «не видя» их формы. Но однажды обрести столь захватывающее впечатление!

Художник открывает не новые факты, как историк, и не новые законы, как ученый, — он творит новые художественные формы.

Это понимал, например, итальянский художник Леонардо да Винчи (1452-1519), который называл живопись и скульптуру «мудростью видения». Художник открывает многообразные формы, в которых он может отраяить мир, раскрыть глубину его восприятия человеком.

Человек искусства мыслит образами. Это специфическая, присущая искусству форма отражения действительности. В искусстве рождаются обобщенные художественные образы. Например, французский писатель Оноре де Бальзак создал образ Гобсека — олицетворение жадности, жестокосердия и жажды накопления денег. Писательница Э.Л. Войнич сумела нарисовать героический образ Овода — пылкого и целеустремленного революционера. Литературные типы — весьма впечатляющие примеры огромного воздействия художественного образа на людей.

Некоторые мыслители полагали, что красота заключается в самой природе. Дар художника состоит только в том, чтобы отобразить все прекрасное. Но были и такие исследователи, которые отрицали всякую связь между красотой искусства и красотой природы. Красота какого-нибудь ландшафта в реальности отличается от той красоты, которая запечатлена на полотне художником. Искусство — это средство, позволяющее творить мир по законам красоты. Реалисты XIX в., стремившиеся дать правдивое художественное отражение действительности, обладали более глубоким пониманием целей искусства.

Они доказали, что художественный уровень произведения искусства не зависит от величия или ничтожества самого изображаемого предмета. Французский писатель Эмиль Золя (1840-1902) показал, что описания железной дороги, магазина мод или парижского рынка могут стать подлинно художественными произведениями.

Описание природы у художника и географа совершенно различны. Искусство, конечно, помогает познавать мир. Но это познание обладает спецификой: оно дает более богатый, более живой и красочный образ реальности. Человек от природы создает различные способы постижения реальности. В искусстве он выражает собственную фантазию и глубины человеческих переживаний. Для природы человека как раз и характерно то, что он не ограничивается одним-единственным подходом к реальности, а может выбрать разные точки зрения и перейти от одного аспекта реальности к другим.

1.5 Искусство как эстетическая деятельность в контексте культуры

От Платона до Толстого искусство обвиняли в возбуждении эмоций и в нарушении тем самым порядка и гармонии нравственной жизни. Поэтическое воображение, согласно Платону, питает наш опыт печали и наслаждения, любовные утехи и гнев, орошая то, чему без фантазии надлежало бы засохнуть. Толстой видел в эмоциональном воздействии искусства источник заразительности. Но ведь эстетический опыт — это опыт созерцания. Это достижение такого состояния духа, которое отличается от холодных, взвешенных теоретических рассуждений.

Существует множество естественных красот, у которых нет специфически эстетического характера. Органическая красота пейзажа — не то же самое, что мы чувствуем в произведении великого пейзажиста. Да, мы, зрители, знаем эту разницу.

Я могу прогуливаться по прекрасной местности и чувствовать ее очарование: радоваться мягкости воздуха, свежести лугов, разнообразию и яркости красок, тонкому благоуханиюцветов. Но я могу увидеть этот ландшафт глазами художника, способного создать картину. Я живу отныне не в непосредственной реальности вещей, а в ритме пространственных форм, в гармонии и контрастах цветов, в равновесии света и тени.

Катарсис — целебный психологический взрыв, очищение души[6] .

Первоначально — это термин, выражавший глубину воздействия искусства на человека; в древнегреческом словоупотреблении: освобождение души от «скверны», тела — от вредных веществ. Пифагорейцы, последователи древнегреческого философа и математика Пифагора (ок. 570 — ок. 498 гг. до н.э.) полагали, что душа страдает от вредных примесей, от пагубных страстей. К таковым они относили гнев, вожделение, властолюбие, фанатизм, страх, ревность. Очистить душу от этих аффектов способна, по мнению пифагорейцев, специально подобранная музыка/Пифагор, согласно легенде, исцелял мелодиями не только душевные, но и телесные недуги.

В отличие от Пифагора, Платон не рассчитывал на помощь искусства в исцелении души, но полагал, что можно очистить душу от чувственных вожделений, от всего телесного, от того,то может исказить красоту идеи. Он утверждал, что идеи пребывают в природе как бы в виде образцов. Вещи же сходны с ними и представляют собой их подобия.

Платоновское истолкование катарсиса было развито затем древнегреческим философом Плотином (205-270), основателем неоплатонизма, позже приверженцами патристики (совокупности теологических, философских и политических доктрин христианских мыслителей II—VII I вв., которых называют «отцами церкви» и представителями эстетики).

Катарсис — важнейший момент развития действия античной трагедии, предполагавшей эмоциональную разрядку. У Аристотеля находим эстетическое определение катарсиса. В «Политике» он писал, что под влиянием музыки и песнопений психика человека начинает преображаться. В ней рождаются сильные чувства — жалость, страх, энтузиазм, сочувствие. Так слушатели получают некое очищение и облегчение, связанное с удовольствием. В «Поэтике» Аристотель показал катарсическое действие трагедии, определив трагедию как особого рода подражания посредством не рассказа, а действия, в котором благодаря состраданию и страху происходит смещение подобных аффектов.

Цель трагедии — обеспечивать катарсис души, «очищение от страстей». Трагедии великих древнегреческих мыслителей (V-IV вв. до н.э.) — Еврипида, Эсхила и Софокла заканчиваются гибелью героев и самым, казалось бы, безнадежным отрицанием жизни. Однако трагедия не вселяет в нас отчаяние, а, напротив, очищает душу и примиряет с жизнью. Как, каким образом безобразное и дисгармоничное, составляющее содержание трагического мифа, может примирять с жизнью? Достигается это той таинственной силой, которая скрывается в искусстве, — силой, претворяющей в красоту жизненный ужас и делающий его предметом нашего эстетического наслаждения. По Аристотелю («Поэтика», гл. VII), зритель, следя за событиями трагедии, испытывает душевное волнение: сострадание к герою, страх за его судьбу. Это приводит зрителя к катарсису — очищает его душу, возвышает, воспитывает его.

Вывод: Искусство — важный аспект культуры. Это особый вид творческой деятельности, который создает образные и символические структуры. Искусство обладает художественными, познавательными и коммуникативными функциями. Являясь важной частью духовной культуры, искусство с первых страниц истории человечества явилось исключительным средством осознания мира и духовного развития личности. Каждая историческая эпоха характеризуется своим пониманием искусства и его места в культуре. Современные культурологические исследования пытаются истолковать искусство в системе других феноменов культуры. Так возникают характерные оппозиции национальной и глобальной культур, высокой и низкой, массовой и элитарной. В современной культуре наметилась тенденция снижения эстетических стандартов.

2. Функции искусства

Функции искусства в его отношении к человеку. Поскольку человеком является и индивид, и вид — человеческий род, человечество, постольку проблема отношения искусства к человеку имеет два масштаба — исторический и биографический. Анализ исторического процесса формирования художественной потребности человечества позволил определить ее как потребность очеловечивания человека, отрыва его от исходного животного состояния, его одухотворения, возвышения над биофизическими и утилитарными практическими нуждами. Изучение первобытного искусства, места, занимаемого им в жизни древнейшей общины, и роли, которою оно там играло, показало, что искусство действительно с самого начала одухотворяло, облагораживало, возвышало человека, активно развивало в нем дремавшие на первых порах духовные потенции[7] .