Реферат: Из истории Духовной семинарии в Воронеже

Епископ Лев (Юрлов), прибывший в Воронеж 11 сентября 1727 г. предпринял попытку продвинуть решение вопроса о школе при архиерейском доме. В 1728 г. он распорядился собирать с каждой приходской церкви «школьные деньги» - по 40 коп. в год. Вероятно, на этом основании первый летописец края Е.А. Болховитинов назвал епископа Льва основателем семинарии, добавив, что «действительно классы латинские заведены уже с 1732 года».⁷

В «Истории о Воронежской семинарии», составленной или самим Е.А. Болховитиновым или под его руководством высказано соображение, что Лев учредил при архиерейском доме не семинарию, а славянскую школу. Также полагал и Н.И. Поликарпов.⁸ Историк П.В. Никольский склонялся к мнению, что, скорее всего при епископе Льве не было ни семинарии, ни славянской школы, доказательством чему служили закупленные еще в 1724 г., но не употребленные до 1733 г. буквари. Если же допустить существование такой школы, то преподавание в ней велось в соответствии не с Духовным Регламентом, а со старинным курсом. Он предполагал обучение чтению и письму по Псалтири и Часослову.⁹ С П.В. Никольским соглашался и Т.М. Олейников, приведший дополнительные аргументы.¹⁰ Все эти суждения приводят нас к заключению, что скорее всего, школа при архиерейском доме все-таки существовала, но, во всяком случае, это была не семинария.

В царствование Анны Иоанновны (1730-1740) продолжалась реорганизация духовного образования. Указы 1730-1731 гг. предписывали Святейшему Синоду учредить согласно Духовному Регламенту школы во всех епархиальных центрах. Те из них, где преподавался более глубокий латинский курс по примеру Киевской духовной академии, стали называться семинариями, а школы со славяно-русским обучением остались низшими учебными заведениями. Громкие указы императрицы о выделении на школы казенных средств так и остались декларацией.

Епископ Иоаким (Струков), занявший воронежскую кафедру в 1730 г., еще будучи в Москве, пригласил ехать с ним в качестве учителя одного иеродиакона для определения его в планируемую школу.¹¹ В 1731 г. при архиерейском доме славяно-латинская школа была учреждена. Обучалось в ней 147 человек от 10 до 21 года, но уже в 1732 г. учеников распустили по домам.

В 1733 г. епископ Иоаким вновь распорядился об открытии школы, на этот раз не в Воронеже, а в Острогожске. Около 50 учеников из Острогожского, Коротоякского, Бахмутского и Бобровского уездов обучал букварю, Псалтири, Часослову, грамматике, латыни, церковному пению приглашенный архиереем преподаватель Переяславской Семинарии иеродиакон Порфирий (Крестопольский). Школа должна была располагаться на подворье Дивногорского монастыря, но там ее устроить не удалось, и она существовала в доме одного местного священника.¹² В 1736 г. правящий архиерей уехал на чреду служения в Петербург, и школа, оставшись без попечителя, заглохла. В 1737 г. Иоаким вернулся в Воронеж и приказал собрать учеников уже в губернском центре. Первоначальный контингент школы составлял около 200 человек, в 1738 г. – 552. Ученики разделялись на две группы или «школы»: славяно-российскую и славяно-латинскую. При этом большинство учеников славяно-латинской школы были из первого набора 1731 г. Таким образом, в 1737 г. был сделан значительный шаг в направлении к семинарии. Однако к концу 1739 г. школа фактически перестала существовать. Одни воспитанники были поставлены в священники, дьяконы, пономари, другие бежали, иные отпущены домой. Учитель же иеродиакон Порфирий (Крестопольский) по-прежнему получал до 1743 г. жалованье 5 руб. в год.¹³

При Иоакиме в Воронеже в 1739 г. существовали домовые школы для обучения детей церковнослужителей. Занятия в них вели члены причта ряда городских церквей (Успенской, Пятницкой, Богоявленской, Воскресенской). Подобная школа была открыта и в родном селе правящего владыки селе Новоникольском (Нелже). Эти школы тоже вскоре угасли из-за утраты к ним внимания епископа Иоакима.

Кончина его окончательно прекратила существование созданных им школ. Можно сожалеть, что и следующий воронежский архиерей Вениамин (Сахновский) управлял епархией всего три месяца. Это был весьма образованный человек, который в молодости учился в латинских школах в Валахии и переводил церковные тексты с местного языка на славянский. Он содействовал развитию духовного просвещения в Коломенской и Вятской епархиях, такие же помыслы питал и в отношении Воронежа. Получив сюда назначение, он пригласил несколько образованных учителей, в том числе преподавателя риторики знаменитой Славяно-греко-латинской академии. Вениамин намеревался учредить «латинские училища» в Воронеже и Острогожске, но они планировались не как семинарии, а как те же славяно-латинские школы.¹⁴ Преждевременный уход из жизни не позволил ему осуществить эти планы.

Основателем же Воронежской Духовной Семинарии стал следующий епископ Феофилакт (Губанов), прежде настоятель таких известных обителей, как Кирилло-Белозерский и Ипатьевский монастыри. Еще в 1744 г. Феофилакт сделал запрос о славяно-латинской школе. Для поиска следов ее существования была также образована специальная комиссия, которая не смогла выполнить свою задачу из-за того, что соответствующие документы сгорели 25 апреля того года в пожаре архиерейской канцелярии.

Справедливости ради надо отметить, что первоначально ни архиерей, ни остальное духовенство не проявляли особого рвения в вопросе развития духовного образования. И здесь не обязательно следует усматривать злой умысел или торжество невежества. Просто очевидные проблемы с материальной базой будущей Семинарии, доминирование среди учебных предметов латыни, штудирование которой представлялось делом бессмысленным, стали факторами, заставляющими местное духовенство не торопиться с учреждением Семинарии. Парадоксален тот факт, что Синод понятия не имел об отсутствии в Воронеже Семинарии и узнал об этом только из жалобы архимандрита Дивногорского монастыря Лазаря на епископа Феофилакта. Настоятель, приглашенный еще Вениамином (Сахновским) в качестве учителя славяно-латинской школы, сидел без дела и просил владыку отпустить его их епархии, но ответа не получал. Тогда Лазарь пожаловался на архиерея, заинтересовав тем самым Синод в вопросе о состоянии духовного просвещения в Воронеже.¹⁵ Это и ускорило учреждение здесь Семинарии. Данное событие стало кульминацией сложного процесса развития духовного образования в Воронежской епархии, поэтому дореволюционные краеведы уделяли ему повышенное внимание. Поскольку архив Воронежской Духовной Семинарии не сохранился, то в первую очередь работы П.В. Никольского, а также Н.И. Поликарпова, Т.М. Олейникова, В.В. Литвинова и др. являются для современных исследователей важным источником информации об историческом пути старейшего в крае учебного заведения. Между тем, в фонде Воронежской Духовной Консистории, отложившемся в ГАВО, сохранилось более 20 дел, которые относятся к истории Семинарии 70-х – 90-х гг. XVIII в. Они второстепенны и не вносят принципиальных изменений в канву событий тех лет. Тем не менее, некоторые дела заслуживают нашего обращения к ним с вкраплением их в краткий обзор семинарской истории второй половины XVIII в.

Указ об учреждении Воронежской Духовной Семинарии состоялся 31 мая 1745 года. Представители архиерея ездили по епархии, осматривали детей священников, протопопов, дьяконов, причетников 7 – 15 лет (Духовный Регламент возраст принимаемых учеников ограничивал 10 годами), составляли списки «годных к учению». Отобранные лично епископом ученики отсылались, затем направлялись к учителю Стасевичу. Последний должен был составить особый школьный каталог, в котором следовало подробно фиксировать данные о воспитанниках. В феврале 1746 г. по бумагам числилось 124 ученика, к концу года реально остался 51. в 1747 г. в Семинарии числилось 24 – 36 учеников, многие из них были в бегах.

Перед епископом Феофилактом стояла трудная задача обеспечить Семинарию материальным содержанием и самими учениками. А это было особенно сложно, поскольку родители, не понимая смысла в латинизированном семинарском обучении и не желая поэтому тратиться на своих детей, прятали их от набора. Ввиду этого от правящего архиерея требовалась необыкновенная и последовательная жестокость руководства. Это качество и характеризовало личность сурового епископа Феофилакта, что в сочетании с его длительным 14-летним управлением епархией стало очень благоприятным фактором для ускорения Воронежской Семинарии.

Первыми ее преподавателями были выпускники духовных учебных заведений Киева и Харькова, славившиеся своим высоким уровнем образования. В дальнейшем, Семинария стала выпускать и своих учителей, сюда поступали также преподаватели из Семинарий Троице-Сергиевой и Александро-Невской Лавры. Обязанности учителей состояли в обучении учеников, присмотре за их поведением, в ведении «школьного каталога». В Воронежской Духовной Семинарии насчитывалось шесть классов, поэтому она относилась к неполным (в полных семинариях имелось восемь классов). В низших классах ученики в основном изучали латинскую грамматику, в двух высших – пиитики и риторики – они учились сочинять стихи и составлять речи.

Первый учитель Лукиан Васильевич Стасевич (Стасиевич) по заключенному с ним контракту получал в год 72 руб. денежного жалованья, продовольствие от архиерейского дома, включая полведра водки и два ведра простого вина, квартиру и личного повара.¹⁶ Следующему учителю жалованье было уменьшено до 36 руб., зато в рацион добавлены мясо и рыба, но почему-то в 9 раз увеличено количество вина. Результат не заставил себя долго ждать: учитель Ф. Оранский спился, забросил работу и вскоре умер.¹⁷

Располагалась Семинария при архиерейском доме, сначала «под колокольней»,¹⁸ а с правления Кирилла (Ляшевецкого) в особом флигеле. Содержалась она за счет хлебных сборов с духовенства и монастырей, штрафов со священников, укрывавших детей от учения и «школьных денег». Все провинциальные семинарии испытывали чрезвычайные трудности в своем содержании. Но для Воронежской Духовной Семинарии эти проблемы были крайне болезненны. Так, еще в 1738 г. Синод предписал епископу Иоакиму прислать ведомости о количестве собранного с монастырей и церквей его епархии, начиная с 1721 г., хлеба на школы. Архиерей отвечал, что подобного сбора никогда не было, так как монастыри и пустыни в Воронежской епархии «весьма убогие», а монахи и даже настоятели сами выполняют всю работу, а школьники содержатся на деньги отцов.

Помимо бедности обителей существовала и другая проблема. Многие из них существовали не за счет пашни (а значит, положенную на школы долю зерна взять было не с чего), а с оброчных мельниц и рыбных ловель.¹⁹ В итоге, Синод в 1747 г. приказал семинарских учеников от бедных родителей довольствовать, сколько возможно, собираемым хлебом с монастырей и церквей, а обеспеченных родителей обязать самим содержать своих отпрысков. Тем самым, первая категория семинаристов, не получая пропитания, была обречена на побег.

Нищенское содержание учеников, заставлявшее одних бежать, а желающих учиться искать побочные заработки, скудное жалованье учителей, суровость школьной дисциплины, решительное преобладание среди предметов латыни (на нее отводилось 24 часа в неделю) – все это вызывало обоснованное непонимание рядового духовенства и не способствовало престижу семинарского образования. Приходилось принимать жесткие меры, сажать под «за нерадение к семинарии» чиновников консистории, устраивать облавы на беглых учеников с участием действующих семинаристов.²⁰ Именно вследствие строгих действий епископа Семинария устояла и даже сделала некоторые накопления. Они позволили, во-первых, построить в 1752 г. новый семинарский дом, который, правда, вскоре сгорел от умышленного поджога, а во-вторых, завести в 1757 г. первую в истории города библиотеку. Инициатором ее создания стал преподаватель семинарии Прокл Бухартовский , сам автор ряда богословских сочинений. Его начинание было поддержано епископом Феофилактом, а следующий владыка Кирилл (Ляшевецкий), когда-то бывший преподавателем и библиотекарем Семинарии в Троице-Сергиевой лавре, приложил немало личных усилий для расширения книжного фонда.

В 1762 г. епископ Иоанникий (Павлуцкий), являясь противником латинского образования, официально закрыл Семинарию, используя тот факт, что в ней остался всего один учитель низшего класса. Это событие следует объяснять с позиции неприятия многими представителями великорусского духовенства не образования вообще, а именно латыни. В отличие от своего ученого предшественника малоросса Кирилла (Ляшевецкого) Иоанникий с религиозным домашним образованием бал более ортодоксален в своих взглядах. Поэтому студентов Семинарии он распустил по домам, а часть в «черную работу» при архиерейском доме. Закрыв доступ распространению латыни, епископ основал две славяно-российские школы в Воронеже и Острогожске. Здесь и шло обучение части бывших семинаристов «славянской грамоте».²¹

Святитель Тихон I (Соколов) уже в августе 1763 г., принимая во внимание прошения детей священно- и церковнослужителей об определении их к церквям на разные должности, притом что одни малограмотны, а другие читать и «вовсе не умеют», приказал учредить в городах славянские школы для обучения их чтению, пению и письму. Учителям следовало определять с общего согласия «добрых, честных и знающих» священников.²² В 1765 г. святитель Тихон восстановил Семинарию. Он лично посещал классы, награждал отличившихся одеждой, денежным жалованьем, а провинившихся наказывал. Так один из виновных учеников «домовой архиерейской школы» был отправлен в Задонский монастырь под пристальный надзор настоятеля для выполнения любой работы, другой послан в Дивногорский монастырь для обучения до его исправления.²³

В том же 1765 г. епископ попытался возродить существовавшую в 1730-е гг. школу в Острогожске, но с более высоким статусом. Он устроил семинарию , которая и «действительно начало свое восприняла, токмо еще училищных покоев не построено…» Для сбора «доброхотных подаяний» по городам и уездам епархии были отправлены нарочные из священников и дьяконов. Однако в 1766 г. учитель с канцеляристом распустили всех 14 учеников, школа закрылась,²⁴ воспитанников же перевели в Воронежскую Семинарию.

Архипастырь основал также малое духовное училище в Ельце. Причина учреждения озвучена самим святителем так: «Сия школа понеже рад легкости (т.е. обеспеченности – Н.К.) отцов учеников в той школе обучающихся учреждена…»

В свое время донские казаки просили освободить своих священников от обязанности посылать детей в Семинарию. Под давлением высшего государственного учреждения страны – Сената, Синод вынужден был сделать соответствующее указание епископу Феофилакту. В то же время в 1747 г. дискутировался вопрос об учреждении Духовной Семинарии в центре Войска Донского г. Черкасске на содержание казаков для обучения детей местного духовенства.²⁵ По ходатайству Тихона I эта Семинария была открыта.

Для новых учебных заведений Святитель выписал «ученых людей» из Киевской Духовной Академии. В 1765 г. в Воронеж прибыли два учителя – богослов П.Ф. Лубяновский и философ И.П. Коростовцев. И хотя оба были определены в Елецкую школу, философ вскоре начал преподавать в Воронежской Семинарии. Также Святитель Тихон предписал, чтобы духовенство, обучив своих детей начаткам знаний, представляло их в возрасте 10 лет в духовные правления для последующего отбора в школу.²⁶

При епископе Тихоне II (Якубовском) (1767 – 1775) Семинария пришла в упадок, по всей видимости, был закрыт высший класс риторики, ²⁷ которым тогда и заканчивалось в ней обучение. Это тем более странно, ибо архиерей был весьма образованным человеком, закончил Киевскую Духовную Академию, исправлял должность ректора Ярославской Духовной Семинарии. В то же время при Тихоне II продолжала существовать Семинария в Черкасске. В 1768 г. в ней обучалось 19 человек, она «больше напоминала школу грамотности и постепенно клонилась к упадку».²⁸

Дальнейшее развитие Воронежской Семинарии связано с именем епископа Тихона III (Ступишина-Малинина) (1775 – 1787). В ней стали преподаваться немецкий и французский языки, увеличилось финансирование, открылись высшие философский (1777 г.) и богословский (1779 г.) классы. В 1775 г. была учреждена должность «надзирателя» Семинарии (с 1793 г. – ректор). В 1780 г. состоялся первый выпуск студентов, окончивших полный учебный курс. Больше внимания начинает уделяться проповеднической миссии приходского духовенства. В 1779 г. прекратила существование семинария в Черкасске, поскольку донское духовенство перестало отчислять средства на ее содержание. Короткое время просуществовали и духовные училища для детей донского духовенства, устроенные при Предтечеве-Донецком и Успенском Донецком монастырях.²⁹

В 1785 г. в Воронеже в силу Жалованной грамоты городам было создано Народное училище. Закон Божий преподавал в нем коллежский протоколист Петр Станиславский, а российской грамоте обучал студент семинарии Филипп Бельский. 22 сентября 1786 г. на базе училища открылось Главное народное училище, в программе которого значились «Пространный катехизис» и некоторые другие богословские предметы.³⁰ В том же 1786 г. открылось Малое народное училище в Острогожске, преподавателем которого был воспитанник Харьковской Семинарии Г. Прокопович. В 1796 г. в училище обучалось 36 человек, в 1802 г. – 62.³¹

При епископах Иннокентии (Полянском) и Мефодии (Смирнове) Воронежская Духовная Семинария продолжала развиваться. Ее библиотека стала одной из лучших, открылись новые классы (словесный, нотный, рисования, уставный), сложился устойчивый преподавательский коллектив, префектом Семинарии был назначен Е.А. Болховитинов, сыгравший огромную роль в ее развитии в 1790-е гг.³² повысилось качество образования, стимулировалась творческая активность студентов. В 1793 г. в Москве был напечатан переведенный с французского языка труд «Волтеровы заблуждения…». Общим редактором выступил сам Е.А. Болховитинов, а непосредственные переводчики – 3 учителя и 5 наиболее талантливых студентов Семинарии – получили каждый в награду по экземпляру этой книги без переплета.³³

В 1797 г. в Семинарии значилось 445 учащихся, но в действительности их было вполовину меньше, остальные числились в бегах. В богословском классе по бумагам значилось 20 человек (в действительности было 11), в философском – 32 (реально 22), в классе риторики – 67 (48), поэзии – 46 (10), синтаксиса – налицо все 22 учащихся, высшем грамматическом классе – 71 (14), низшем грамматическом – 143 (35), начальном «словесном» - 44 (43).

80 человек факультативно изучали греческий язык, 24 – еврейский, 46 – математику. Из 205 учащихся на казенном содержании состояло 30 человек, на родительском коште – 145, на доходах с приходов, за ними закрепленных – 12, остальные, вероятно, на собственном пропитании.³⁴

В 1797 г. многие священно- и церковнослужители обратились к епископу Мефодию (Смирнову) с просьбой позволить детям перестать обучаться в Семинарии из-за дороговизны стоимости квартир и продовольствия в Воронеже. В результате по прошению архиерея Синод разрешил в том же году основать малое духовное училище в Острогожске и содержать его из части суммы, положенной на Воронежскую Семинарию. Здесь могли учиться дети духовных лиц из отдаленных от Воронежа мест.³⁵