Реферат: Конфликты в педагогическом общении

Во второй главе дается дифференциация наиболее типичных проблемных ситуаций, провоцируемых учителем, а также возникающих при столкновении духовных ценностей учителя и ученика, предлагаются пути их разрешения.

В приложении приводится программа тренинга эффективного педагогического сотрудничества, разработанная известными психологами и педагогами (Леонтьев А.А., Азаров Ю.П., Ермова Л.Д.).

В заключении в обобщенном виде подводятся итоги работы.

Глава 1. Психолого-педагогическое понятие конфликта в педагогическом общении.

1.1. Педагогическое общение как социально-психологичекое взаимодействие.

Педагогическое общение представляет собой коллективную систему социально-психологического взаимодействия. В связи с этим можно выделить следующие линии общения: 1) общение пе­дагога с отдельными учащимися; 2) общение педагога через отдельных учащихся с коллективом в целом; 3) общение с коллек­тивом в целом; 4) общение педагога через коллектив с отдельны­ми учащимися. Причем эти линии общения находятся в постоян­ном взаимодействии, пересекаются, взаимопроникают и т. п. В педагогической деятельности коллективность общения—это не просто коммуникативный фон деятельности, а важнейшая законо­мерность педагогического общения.

Исследования по проблеме общения показывают, что в процессе педагогического общения происходит взаимозаражение об­щающихся, коммуникативное взаимозаражение педагога и уча­щихся, существенным образом влияющее на творческое самочув­ствие педагога и класса. Это взаимозаражение возникает на основе эмоциональной общности переживаний педагога и обучающих­ся, укрепляет ее, выступая одновременно как результат эмоцио­нальной общности. Этот эффект самым существенным образом влияет на содержательную сторону педагогического общения, на уровень познавательной деятельности учащихся и т. п. Возникает известное педагогическое сопереживание. Учитель выступает как активатор сопереживания и заражает учащихся проблемой, совместным поиском, причем сопереживание, вызванное им у уча­щихся, в свою очередь, влияет на самого педагога.

Важно уметь воспринимать и оценивать эмоциональную реак­цию класса в целом и каждого ученика в отдельности как пока­затель уровня и глубины восприятия информации. На этом пе­дагогическом умении в свое время настаивал А. С. Макаренко, говоря, что «можно и нужно развивать зрение, просто физическое зрение. Это необходимо для воспитателя. Нужно уметь читать на человеческом лице, на лице ребенка, - и это чтение может быть даже описано в специальном курсе. Ничего хитрого, ничего ми­стического нет в том, чтобы по лицу узнавать о некоторых призна­ках душевных движений».

Эта способность педагога в известной мере приближает его деятельность к художественному творчеству, которое предполага­ет умение видеть то, что не видят другие, «распредмечивать» эстетическое содержание явления.

«Хороший глаз дело наживное,— писал К. Паустовский.— По­работайте, не ленитесь, над зрением. Держите его, как говорится, в струне. Попробуйте месяц или два смотреть на все с мыслью, что это вам обязательно надо написать красками. В трамвае, в автобусе, всюду смотрите на людей именно так. И через два-три дня вы убедитесь, что до этого вы не видели на лицах и десятой доли того, что заметили теперь. А через два месяца вы научитесь видеть, и вам уже не надо будет понуждать себя к этому».

В системе обыденного общения, в межличностном контакте люди далеко не равнодушны к тем изменениям, которые наблю­даются в партнере при передаче ему сообщения. Более того, мно­гие из этих реакций черпают для себя больше полезной информации, чем из последующего официального ответа.

Психология имеет опыт определения эмоциональных состоя­ний других людей по интонации, по выражению лица и другим выразительным движениям. Однако применительно к педагогиче­скому общению эти вопросы так и не получили основательного рассмотрения. А между тем умение распознавать эмоциональные переживания, знание соответствующих им уровней восприятия ин­формации весьма полезны педагогу. Опытный учитель, объяснив материал и взглянув на класс, сразу же определяет уровень понимания изложенного. Занятия по выработке такого умения должны стать составной частью профессиональной подготовки педагога.

В педагогическом общении чрезвычайно важно адекватное понимание педагогом учащихся и учащимися педагога. Это спо­собствует корректировке и интенсификации учебно-воспитательного процесса. В организации правильного взаимопонимания в процессе педагогического общения существенную роль играетэмоциональная идентификация и эмпатия как способность «эмо­ционально (а не только рационально) воспринять другого челове­ка, проникнуть в его внутренний мир, принять его со всеми мыс­лями и чувствами». Уметь эмоционально идентифицировать себя с ребенком, зажить его чувствами и мыслями, а значит, адекватно понять его мысли и переживания—сложная задача. Именно на этом качестве настаивал А. С. Макаренко. Педагогически очень ценно, когда учитель умеет проникать в психологическое состоя­ние учащихся. Ведь «представление о партнере диктует выбор средства воздействия на него. Верное представление о партнере— условие продуктивности этих воздействий...» Педагог У. П. Ко­роленко писал в «Учительской газете»: «Когда чувства не находят соответствующего выражения, резко снижается возможность взаи­мопонимания. Причина? Низкая эмоциональная культура, неуме­ние владеть формой эмоциональных переживаний и читать чужие эмоции. Для педагога это губительно».

Таким образом, эмоциональная идентификация является важ­нейшим компонентом процесса педагогического общения как пе­ред организацией воздействия, так и после него. Выстраивается следующая структура:

Эмоциональная ® Педагогическое ® Эмоциональная ® Педагогическое идентификация воздействие идентификация воздействие

Здесь эмоциональная идентификация выступает как элемент опережающий (прогностический) и завершающий (оценочно-уточ­няющий). Таковы функции эмоциональной идентификации в про­цессе профессионально-педагогического общения.

Обратимся к вашему студенческому опыту. Вспомните, когда легче было отвечать экзаменатору: когда он внимательно слушает вас, смотрит в глаза, кивает головой и т. п., т. е. выражает заин­тересованность в общении с вами, или когда он сидит молча, облокотившись на стол, и никак внешне не реагирует на ваш ответ? Естественно, в первом случае атмосфера проведения экза­мена более благоприятна, и прежде всего потому, что здесь ярко выражены заинтересованность педагога, его сопереживание сту­денту. Во втором случае многие, даже отлично подготовленные студенты, глядя на непроницаемое, безразличное лицо экзамена­тора, начинают путаться, сбиваться и т. п.

В еще большей мере эта особенность проявляется при работе с детской аудиторией. Как-то «Учительская газета» рассказала о таком случае. Директор школы, преподававший историю, пришел на урок больным. Сил возиться со слабыми учениками не было, и он вызвал отвечать девочку-отличницу. Каково было его удив­ление, когда ответ ее оказался слабым, путаным. После урока учитель спросил девочку, что случилось. «Когда вам отвечаешь,— сказала она,—вы обычно киваете головой, внимательно слушае­те, поправляете. А сегодня вы никак не реагировали на мой ответ, и я стала сомневаться, правильно ли говорю, стала запинаться и т. д.»

О педагоге, который активно, действенно сопереживал уча­щимся, интересно писал В. Н. Сорока-Российский:

«Представьте себе жгучего брюнета не первой молодости, с пышной шевелюрой, с чрезвычайно выразительной физиономией кавказского образца, глазами, как слива, и с необычайно широ­ким диапазоном эмоциональных реакций. Ученик у доски решает уравнение, учитель на стуле благосклонно взирает на это. Уче­ник запнулся—на лице учителя тревога. Ученик выпутывается из трудности—и у учителя улыбка успокоения. Но вот ученик вновь приостанавливается, начинает путаться все больше и боль­ше—педагог вскакивает со стула и нагибается в позе тигра, го­товящегося к прыжку. Ученик окончательно запутался и сделал грубую ошибку, и тогда учитель, схватившись одной рукой за го­лову, другую подняв вверх, трагически восклицает, обращаясь к классу: «Нет, вы посмотрите только, что пишет этот идиот!» А затем кидается к доске, вырывает у «идиота» мел и, пылая гневом и кроша мел, вскрывает ошибку, а затем, объяснив учени­ку, какое преступление совершил перед математикой сей несчаст­ный, возвращает ему мел, и ученик благополучно выкарабкива­ется из дебрей уравнения. А учитель, уже сидя на стуле в позе Геркулеса, отдыхающего от очередного подвига, расслабленно, но благосклонно улыбается своему питомцу, вполне сочувствуя его успеху.

Педагогам, присутствовавшим на подобных уроках, с трудом удавалось удержаться от смеха при виде таких, никакими мето­дами не предусмотренных приемов. Но на учеников они действо­вали совсем по-иному: ребята заражались этими вполне искрен­ними реакциями учителя: они сами так же настораживались при неверных шагах своего товарища, так же, как и учитель негодо­вали из-за допущенной им грубой ошибки, так же готовы были накинуться на виновного, да и сам он вполне сознавал свою ви­ну, так же радовались, когда ему удавалось благополучно ре­шить, наконец, уравнение.

Этот учитель оказался в состоянии добиться того, что мате­матика стала для его учеников любимым предметом».

А вот диаметрально противоположный пример из коллекции В. Н. Сороки-Россиноского. «Был у нас педагог и совсем иной формации,—писал он.—Назовем его Ам. Он преподавал, и очень хорошо преподавал, природоведение. Он любил свой предмет и увлекался собиранием со своими последователями-учениками вся­кого рода естествоведческих коллекций. Но он любил свой пред­мет иначе, чем Д. свою математику: если последний служил ей бескорыстно, как ее жрец, пророк и проповедник, то Ам. был практик, делец и предпочитал, чтобы природоведение служило ему. Всегда спокойный, уравновешенный, вежливый и корректный со всеми, он и уроки давал такие же четкие, тщательно отделанные, какими были и его коллекции. Он всегда был спокоен, прекрасно владел собой и на уроках, и во время воспитательных дежурств. Замечания он делал ровным голосом, не повышая тона, так же спокойно, но настойчиво требовал выполнения своих распоряже­ний, так же спокойно налагал на виновных взыскания. Его нель­зя было обвинить ни в несправедливости, ни в чрезмерности требований. И все-таки большинство учащихся, кроме группы ревнителей природоведения, не любили этого искусного и коррект­ного учителя. Ему часто дерзили, сами не зная почему. А при­чина была одна: он был для них ни горячим ни холодным, а лишь тепленьким, он любил свой предмет, он очень толково и добросовестно обучал ему, но ученики для него были лишь объек­тами преподавания. Он не горячился, не горевал при их неуда­чах, он не радовался вместе с нами при их успехах. Он был всегда спокоен, слишком уж спокоен, и ученики чувствовали это».

Типы, предложенные выше, выдержаны в гротесковом ключе, но, безусловно, важна личностная заинтересованность учителя в деле, в общении с детьми. Оперативное эмоциональное сопережи­вание—важнейший профессиональный компонент педагогического общения.

Если вы решите заняться оптимизацией своего общения с деть­ми, рекомендуем своеобразное руководство, на которое можно ориентироваться:

1. Появление в классе бодрое, уверенное, энергичное и т. д.

2. Общее самочувствие в начальный период общения бодрое, продуктивное, уверенное.

3. Наличие коммуникативного настроения: ярко выраженная готовность к общению.

4. Энергичное проявление коммуникативной инициативы, эмо­циональная настроенность на деятельность, стремление передать это состояние классу.

5. Создание на уроке необходимого эмоционального настроя.