Реферат: Кризис 1998 года 3
Снижение текущей инфляции компенсировалось за счет сокращения социальных расходов и роста "отсроченной инфляции" (девальвация, неплатежей, внутреннего и внешнего государственного долга и т.д.),
Надо отметить, что феномен "отсроченной инфляции" еще не имеет достаточной научной проработки, да и набор ее инструментов в России отличается от применяемых в западной экономике (см. рис. 2).
В России рост "отсроченной инфляции" происходил на фоне постоянного повышения реальных ставок налогов и снижения объемов их собираемости. Вследствие непродуманной фискальной политики все большее количество предприятий уходило в теневую экономику. Активно работали "обналичивающие фирмы", и только в 1997 г. они вынуждены были перейти на нелегальное положение, хотя это им не очень помешало, поскольку стоимость данных услуг практически не возросла. До 40% экономики функционировало в теневом секторе. Вывоз капитала за границу достигал 10–12 млрд. долл. ежегодно.
Все это время баланс бюджетных расходов поддерживался за счет роста "отсроченной инфляции". Так, каждый рубль задержки выплат из бюджета оборачивался в 5–6 руб. неплатежей. Общий объем неплатежей в 1998 г. составил более 1,4 трлн. руб. По данным Госкомстата России, полностью платят налоги только 16% предприятий, а до 70% сделок осуществляется через взаимозачеты и бартер.
Высокие процентные ставки ГКО–ОФЗ, спекулятивное надувание "фондового пузыря" (фондовый индекс за 1996–1997 гг. возрос почти в восемь раз) вытесняли с рынка прямые инвестиции. Государственный внешний долг, несмотря на относительно небольшую его величину и неплохую структуру, вследствие накопления краткосрочных валютных обязательств коммерческих банков (19 млрд. долл.), внешних займов субъектов Федерации, падения цен на нефть и газ, неблагоприятных внутренних условий стал представлять серьёзную угрозу для финансовой системы страны.
Искусственно поддерживаемый курс рубля способствовал установлению неадекватного соотношения цен на экспортные и импортные товары. Цены на экспорт оказались завышены, что увеличивало поступление валюты в страну, а цены на импорт, наоборот занижены, что подрывало конкурентоспособность отечественных товаров. В результате до 60% продовольственного рынка обеспечивается за счет импорта: большинство видов промышленной и сельскохозяйственной продукции просто невыгодно стало производить. Отказ от экспортных пошлин в пользу акцизов привел к выравниванию и даже завышению цен на энергоносители в России по сравнению с ценами мирового рынка, что еще более усугубляло положение с конкурентоспособностью российских товаров.
В условиях отсутствия механизмов, обеспечивающих экономический рост, несовершенной фискальной системы, поддержания высокого уровня потребления и интенсивного вывоза капитала за границу "отсроченная инфляция" быстро вытесняла текущую. Так, если в 1993 г. величина "отсроченной инфляции" составляла всего доли процента текущей, то в 1998г. она превышала ее уже в десять раз. В 1995–1996 гг. "отсроченная инфляция" вышла из–под государственного контроля и стала развиваться самопроизвольно (см. рис. 3).
К неучтенным составляющим индекса "отсроченной инфляции" относятся: прочие долговые обязательства правительства и субъектов Федерации; завышенные внутренние цены на энергоносители, услуги связи и МПС; кредиты, полученные под гарантии правительства России, и т.д. На относительный размер "отсроченной инфляции" влияет также завышенный Госкомстатом РФ объем ВВП. (Вследствие завышения цен при бартерных сделках размер ВВП переоценен на 30–40%. Кроме того, с целью учета теневой экономики ВВП был увеличен еще на 25%.) Таким образом, к середине 1998 г. "отсроченная инфляция" составляла не менее 400% ВВП России. В то же время критическим значением "отсроченной инфляции" в развитых странах мира является величина 60–120% ВВП.
Одновременно валовое накопление основного капитала по ППС сократилось до 50% в 1998 г. Хотя, например, Япония для обеспечения высоких темпов экономического роста несколько десятилетий подряд поддерживала валовое накопление основного капитала на уровне 25–30%. Ресурсы, полученные за счет роста "отсроченной инфляции", фактически шли на конечное потребление, то есть просто "проедались".
В подобных условиях могли развиваться лишь экспортоориентированные сырьевые отрасли промышленности и теневые предприятия малого и среднего бизнеса, тогда как российская индустрия в целом, особенно наукоемкие отрасли промышленности, была обречена на вымирание.
Финансовые средства оказались оторванными от реального сектора экономики и вращались либо в рамках рынка ГКО–ОФЗ, либо в замкнутых цепочках сырьевых экспортеров.
Объемы инвестиций продолжали снижаться опережающими темпами, даже несмотря на некоторую стабилизацию промышленного производства. За восемь лет капиталовложения в экономику страны сократились почти в пять раз. Оптимистические заявления Госкомстата РФ об увеличении притока иностранных инвестиций не соответствовали действительности. Из всех полученных Россией в 1997 г. более 50 млрд. долл. иностранных средств (за исключением доходов от экспорта и межправительственных кредитов) только около 1 млрд. долл., по мнению В. Морозова, составляли прямые инвестиции, а свыше половины поступлений носили чисто спекулятивный характер. Все это свидетельствует о том, что у государства не было сколько-нибудь продуманной политики экономического роста. Наоборот, инвестиционные ресурсы изымались из промышленности и шли либо на конечное потребление, либо на финансовый рынок, либо вывозились за границу.
Слабая государственная власть и исторически предопределенная зависимость экономики от политики в России обусловили создание олигополистической социально-экономической модели, следствием чего явились крайняя монополизация российского рынка–10% отечественных компаний выпускают более 70% продукции (для сравнения: 10% американских корпораций производят 37% продукции) и предельно высокая коррумпированность аппарата государственного управления (согласно рейтингу немецкой компании Transparency International, по уровню коррупции Россия занимает четвертое место в мире после Боливии, Колумбии и Нигерии).
Причины кризиса
Существует распространенное мнение, что причиной кризиса 17 августа 1998 послужили рыночные реформы, проводившиеся в России. Это мнение мотивируется следующим:
–именно либерализация цен вкупе с открытием российской экономики обусловила глубокий спад производства, вытеснение отечественных товаров с внутреннего рынка, а отсюда–сокращение доходов и налоговой базы, бюджетный кризис;
–из-за проведения монетаристской политики экономика испытывает нехватку денег, процветают неплатежи, денежные суррогаты, бартер, вследствие чего не платятся налоги и усугубляется бюджетный кризис. Нет доходов, приходится брать взаймы. Не будь этого, не пришлось бы строить "пирамиду" ГКО, не было бы и финансового кризиса. По сути главный "грех" монетаристской политики многим видится в том, что правительство отказалось от эмиссии как способа покрытия бюджетного дефицита и перешло к его финансированию через займы, которые, как ожидалось, заставят нас быть более дисциплинированными и ответственными. Займы нас и погубили;
–"грабительская приватизация по Чубайсу" обманула ожидания населения. Образовался слой сверхбогатых, олигархи стали влиять на власть в своих корыстных интересах. Самое главное–не появились эффективные собственники. Богатство государства растаскивается по частным карманам, ресурсы утекают за рубеж, экономика уходит в тень. И это опять приводит к неуплате налогов, бюджетному дефициту, "пирамиде" заимствований, то есть к тому, что и вызвало нынешний кризис.
Тем не менее, Е. Ясин, один из многих экономистов, изучавших кризис 1998 года, и принимавший участие в разработке антикризисной программы, отвергает данные предположения, приводя серьезные доводы против них.
Либерализация.
Спад производства, обусловленный, как утверждают, либерализацией цен и открытием экономики (а эти действия являются совершенно необходимыми для перехода к рынку), был на самом деле вызван, прежде всего, деформациями плановой коммунистической экономики. Как минимум 40%. ВВП СССР составляла военная продукция и продукция, требовавшаяся для ее производства, сейчас ее доля–не более 5-8%. Разница–сокращение военного производства–дает не менее 25% общего снижения ВВП за годы реформ (в общем за эти годы падение ВВП достигало значения 50%). Еще не менее 10-15%–уменьшение производства продукции потребительского назначения низкого качества и непригодного ассортимента, которая раньше находила своего покупателя только из-за отсутствия выбора. В итоге получается, что на долю всех иных факторов, в том числе реформ, приходится не более 10-15% спада, как и в других странах.
Налогооблагаемая база из-за спада производства сократилась, но это было неизбежно, выход существовал только один: нужно было приводить расходы в соответствие с доходами. Если бы это было сделано, либерализация никак не повлияла бы на кризис. Вред либерализации усматривается также в том, что государство самоустранилось от регулирования экономики. Все годы реформ государство под давлением многочисленных лоббистов поддерживало экономику путем выделения субсидий и списания долгов предприятий. А вот его роль в исполнении законов, обеспечении дисциплины контрактов, наказании несостоятельных должников, в том, что в первую очередь требуется от государства в свободной рыночной экономике, была действительно незначительной.
Все эти годы государство брало на себя много обязательств, но было неспособно их выполнять. На этом направлении либеральные реформы продвинулись очень мало, так как встречали отчаянное сопротивление, прежде всего, со стороны тех, кто впоследствии настаивал на усилении роли государства. Таким образом, виноваты не реформы, а скорее их отсутствие или те, кто этим реформам противодействовал.
Монетаризм.
Денег не хватало на уплату налогов или выплату зарплаты, но это еще не означало, что спрос на деньги больше предложения. С увеличением предложения денег начали расти цены, а на валютном рынке—падать курс национальной валюты, и это говорит о том, что спрос на нее был реально ниже предложения даже при неуплате налогов и невыплате заработной платы. Вполне возможно, что спроса не деньги потому и не было, что можно было не платить налоги и заработную плату и не нести при этом никакой ответственности. Ведь спрос на национальную валюту зависит также и от способности государственной власти обеспечивать законность и защиту прав участников хозяйственных отношений, в чем наше государство не преуспело.
В России уровень монетизации оказался ниже, чем в других странах, в том числе с переходной экономикой, потому что процесс финансовой стабилизации при очень высокой исходной инфляции растянулся фактически на 6 лет. При этом предприятия, приносящие отрицательную добавочную стоимость, не объявлялись банкротами, а продолжали свою деятельность. Действует простой механизм: ослабление денежной политики–рост инфляции–снижение уровня монетизации. Для противодействия инфляции денежную политику ужесточают, а затем вновь ее ослабляют ради поддержания производства и бюджета, и далее цикл повторяется. В каждом цикле уровень монетизации снижается. Только в 1996-1997 гг. после введения жесткого регулирования валютного курса стали повышаться реальный спрос на деньги, уровень монетизации и объем кредитных вложений в реальную сферу. Финансовый кризис с ноября 1997 г. сорвал этот процесс. Иными словами, ограничение денежной массы в соответствии с реальным спросом на деньги снижает инфляцию и тем самым создает предпосылки для повышения уровня монетизации, насыщения экономики деньгами до нормальных размеров.
Просто эмиссией необеспеченных денег этого эффекта добиться нельзя. А подлинной причиной низкой собираемости налогов и низкого реального спроса на рубли является затягивание финансовой стабилизации и стремление властей избежать жесткого дисциплинирующего воздействия как на предприятия, так и на граждан.
Приватизация.
К моменту проведения приватизации действительно не был создан слой собственников, которые могли бы эффективно управлять приватизированными предприятиями. Это, несомненно, приводит к оттоку денег в тень, криминализации экономики. Приватизация была проведена в короткие сроки, было мнение, что не следовало торопиться с ее проведением Стоит в этой связи напомнить, что бывший председатель бывшего советского правительства Н. Рыжков не торопился, а основное растаскивание госсобственности началось при нем, в том числе через аренду с выкупом, народные предприятия. Программа приватизации А. Чубайса лишь приостановила растаскивание, ввела процесс в какие-то разумные, законные рамки, ослабила действие таких дестабилизирующих факторов нашей хозяйственной жизни, вызывающих недоверие ее участников друг к другу и к государству, как неопределенность прав собственности, слабая их защищенность, отсутствие развитой инфраструктуры поддержки собственности и сбалансирования частных и общественных интересов, претензии власть предержащих, особенно в регионах, контролировать имущество и финансовые потоки. Хотя, ошибки, несомненно были.
Если бы не было бы программы приватизации А. Чубайса, меньше беспорядка при проведении приватизации не было бы. Надо признать, что значительная часть работы по приватизации позади, а сама приватизация сделала рыночные преобразования необратимыми.
Что касается углубления социальной дифференциации, то роль приватизации здесь невелика. Главные факторы–отрицательная ставка банковского процента, льготные кредиты ЦБР в 1992-1994 гг., "прокручивание" бюджетных денег через уполномоченные банки, а также льготы, квоты и лицензии во внешней торговле на фоне разрыва между внутренними и мировыми ценами на продукты российского экспорта. Но это как раз то, с чем боролись реформаторы и что защищали многочисленные лоббисты, большинство из которых вышли из старой номенклатуры или теневой экономики советских времен, к ним подключились и некоторые "демократы".
Нынешний экономический кризис был фактически подготовлен: