Реферат: Лексические средства обозначение эмоций в английском языке на основе романа Скотта Фицджеральда
- сравнительный метод.
Глава 1. Общие проблемы изучения эмотивной лексики
1.1. Эмоции в структуре лексической семантики
С давних пор учёных интересуют многие вопросы, связанные с эмоциями: их роль в познании мира, место в лексическом значении слова, статус с позиций физиологии, психологии, философии, лингвистики и других наук, их соотношения с истиной, с интеллектуальным и рациональным, оценочным и экспрессивным и др. Для лингвистики наибольший в настоящее время интерес представляет проблема семантической интерпретации и категоризации эмоций.
В настоящее время наука имеет достаточно знаний, чтобы определить эмоции как «реакции человека и животных на воздействие внутренних и внешних раздражителей, имеющие ярко выраженную субъективную окраску и охватывающие все виды чувствительности и переживаний», а также как одну из форм отражения действительности.
Несомненно, что эмоция – это переживание, которое связано с самосознанием человека. В. Брожик прав, когда замечает, что сам термин «переживание» указывает на вторую функцию ценностей – способность вызывать их физиологические изменения в состоянии субъекта, проявляющиеся в эмоциях, настроениях, аффектах. Поскольку эти изменения имеют выразительный компонент, а эмоции, как правило, осознаны, их можно измерить, т.е. эмоции параметричны. Осознанность эмоций указывает на их интеллектуальность. С давних пор, со времён Аристотеля, некоторые учёные видели в эмоциях единство интеллектуального и эмоционального (аффективного, познавательного).
Что касается параметричности и скалярности эмоций, то заметим следующее: эмоции могут быть измерены количественно; они редко проявляются, выражаются в единственном варианте и чаще всего реализуются пучком: группа гнева, группа радости, группа печали, группа страха. Эмоции тесно связаны друг с другом, и проблема их совстречаемости остаётся по-прежнему актуальной. Специфичным для эмоций является двойственность (амбивалентность): любовь и ненависть, скорбь и ликование могут овладеть человеком одновременно.
1.2. Лингвистика эмоций и её прикладной аспект
Принимая во внимание что язык – это практическое, действительное сознание, а понятие – логическая форма мышления, имеющая «разновидность в силу потребностей практической деятельности людей, в том числе и эмоциональную разновидность, а также учитывая отражательную функцию эмоций, их связь с мышлением и отражение в понятиях, естественно предположить, что эмоции должны быть отражены и закреплены в семантике слова и других единиц языка. Данный тезис составляет теоретическую базу для исследования лингвистики эмоций: «Отрицать наличие эмоций в языке – значит вступать в противоречие с совершенно очевидным фактом» (Виноградов, 1955: 40).
Лингвистика эмоций включает большое количество аспектов: аспект языковых средств и способов выражения эмоциональности на разных «этажах» языка, который, в свою очередь, имеет подаспекты формы (упаковки) и содержания этих средств; аспект функционально-семантический; семасиологический, т. е. аспект тех семантических признаков слова, которые сигнализируют об эмотивности языковой единицы, их адгерентность и ингерентность; социального контекста их выражения и контекстуальных закономерностей языковых реализаций эмоций; аспект соотношения эмоций с лингвистическими категориями оценки, экспрессии, модальности, прагматики и другими категориями. Так, например, В. В. Виноградов указывал, что значения ряда слов, обозначающих эмоциональное состояние – зол, рад, жаль, стыдно, завидно и др., – являются частью категории состояния, так же, как лексика поля эмотивов входит одновременно и в другие лексико-семантические поля, обнаруживая тем самым системные; взаимосвязи лексики и семантики языка.
Специалисты в области медицины и психологии подчеркивают, что у человека обработка языковой информации начинается с эмоциональной программы, которая дает самую общую оценку ситуации и тем самым «сужает пространство» для обработки этой информации логической программой. Особенно это заметно в модели: интонационная структура – эмоциогенная ситуация: даже не понимая слово или не зная его значения, человек уже по одной интонации способен опознать не только зону выражаемой эмоции, но и группу эмоций или даже конкретную эмоцию. При этом и преднамеренное изменение интонации в соответствии с конкретной ситуацией, и реальное, т. е. истинное, неконтролируемое, могут иметь адекватную прагматику, так как это изменение зависит от социально принятых норм.
1.3. Эмотивная функция слова, её отличие от экспрессивной и взаимодействие с ней
В лингвистическом аспекте проблема эмоций начинается с проблемы функции языка - функции выражения и вызывания её эмоций в процессе речевого общения. Слово эмоция (франц. emotíon, лат. emovere «возбуждать», «волновать») обозначает душевное переживание, волнение, чувства, например гнев, страх, любовь, презрение и пр.
Слово обобщает (сигнификативная функция), обозначает (номинативная функция), выражает отношения, чувства говорящего и слушающего (эмотивная функция). В последнем случае эмотивная номинация есть не самоцель, а средство передачи мысли о нем и их эмоционального отношения к нему: Ср.: headstrong, to cachinate (ржать, о чел.), tattle, bloke, fantastic, beastly, ele.
Лексика, аналогичная указанной, употребляется только в эмоциональном состоянии и в определенной ситуации, в состояний же эмоционального покоя мы никогда не употребим эмотивы. В этом плане эмотивное содержание слова, хотя и выражается средствами языка, по своей природе – категория психологическая, с которой соотносится язык. Эмоции проникают в семантику слова и закрепляются в ней: в денотативном, в коннотативном макрокомпонентах и в семантическом потенциале (импликативном компоненте).
А. Ф. Лосев выделяет два типа валентности: смысловую и интерпретирующее - смысловую, в которую, видимо, он включает психические, ассоциативные, эмоциональные насыщенности как компоненты языковой интерпретации фактов действительности. Но ведь и эмоциональные насыщенности пропущены через сознание, а следовательно, примысливаются и становятся, если до того не были, мыслительными, когда «спускаются» на уровень языковой реализации. Так что в любом случае, на наш взгляд, мышление реализует на языковом уровне ту или иную эмоцию и включает нужное в данный момент социально осмысленное языковое средство отражения эмоционального факта картины мира.
Возникает естественный вопрос, откуда же говорящие знают, что именно эти, а не какие-то другие суффиксы, слова, фразеологические единицы, синтаксические структуры и интонация эмоциональны и соотносятся (каждое из этих средств) со своим видом и типом эмоций? Объяснение может быть только одно: они , эти языковые средства выражения типизированных эмоций , кодированы, т. е. эмотивность является семантикой языковых единиц, которая закреплена в сознании языкового коллектива, адекватно мыслится его коммуникантами, иначе – отражается в эмоциональном аспекте их сознания и удерживается в их эмоциональной памяти. Р. А. Будагов отмечает, что людям необходим язык, с помощью которого они могли бы выражать понятия, мысли и чувства, осознающие их для себя и для других. Именно такой язык люди и имеют, свидетельством чего является его способность в ежедневной практике выражать все, что необходимо человеку в различных ситуациях его жизни.
Дж. Р. Серл разработал формулу, которую назвал «принципом выразимости». Ее суть он выразил так: «Whatever can be meant can be said» (все, что может иметься в мыслях, может быть выражено словами). Е. С. Кубрякова, признавая, что мысль творится в слове, замечает «...она (мысль) начинается со слова, как только мы хотим сделать ее достоянием другого человека». И далее: «...возможно, что мысль начинается со слова даже на том ее этапе, который предшествует развернутой речи и который соответствует превращению смутного замысла высказывания в нечто более оформленное и ясное – переходу логической, когнитивной или эмоциональной структуры в структуру, вербальную» (Кубрякова, 1984: 21).
Реальность сложна, она невозможна без эмоций, их «практическое, действительное сознание» – языковые эмотивно - окрашенные единицы являются результатом взаимодействия языка и реальности. Любое слово, в том числе и эмотивное, существует в единстве функции значения и звучания. «Звучание только тогда осознается как слово, когда можно указать предмет, явление в реальной жизни или в сфере человеческой мысли, которые этим звучанием представляются».
Известно, что язык является средством накопления социального опыта, а эмоции представляют собой часть этого опыта. Любой опыт человечества, в том числе и эмоциональный, закрепляется в языковых единицах, и при их использовании в речи человек кодировано выражает и воспринимает эмоции.
В лексическом корпусе любого языка имеется специальный фонд лексики с включёнными в её значение эмоциями. Эта лексика социологизирована и адекватно используется всеми носителями данного языка. Следовательно, в этих случаях именно эмотивная семантика является пресуппозицией эмотивной функции слова и реализует ее. Факты речевого общения показывают, что и слова, которые не имеют эмотивного компонента в своей семантике, могут в специфических контекстах выполнять эмотивную функцию. Это говорит о том, что эмотивная функция слова может быть как языковой, так и речевой, т, е. быть заданной единице изнутри или наведенной извне коммуникативными целями общения. В последнем случае эмоциональной пресуппозицией контекстуально-функциональной эмотивной семантики выступают специфические условия коммуникации и интенции коммуникантов. Можно, следовательно, сказать, что эмотивная семантика и эмотивная функция тесно связаны друг с другом и могут пресупонировать друг друга.
Эмотивность является лишь специфической частью прагматического аспекта семантики, любая семантика может быть прагматической. Дескриптивное воздействует на знание, когницию, а эмотивное – на отношения, эмоции коммуникантов. Как показано выше, одна из функций эмотивов – функция оценки, она – непременный их компонент, и в них (в эмотивах) оценка всегда эмоциональна. Поэтому эмотивная функция слова не тождественна прагматической, как иногда утверждается в лингвистической литературе (Киселева, 1978: 67). Эмотивная функция не обязательно является функцией воздействия на адресата, что и составляет единственную суть прагматической функции экспрессивов, в отличие от эмотивов. Например: «Не told me never to despise the» – Dermot Craddock paused for moment to seek for a synonym for «old pussies» – «er» – elderly ladies. He said they could usually told you what might have happened, what ought to have happened, and even what actually did happen!» (Christie). Инспектор Скотланд Ярда пытается получить у мисс Марпл, ведущей частное расследование убийства в поезде неизвестной женщины, консультацию. (Мисс Марпл - престарелая леди, героиня детективных историй А. Кристи.) Словосочетания elderly ladies и old pussies являются синонимичными по дескриптивному компоненту значения. Но old pussies это те elderly ladies, которые характеризуются определенными известными чертами, получающими ироническую эмоциональную оценку общества: они всегда все знают. Словосочетание old pussies является экспрессивным знаком эмоций, а эмоции, как известно, – знаки отношений. Но всякая иная номинация предполагает и иной план выражения, а форма значима, каждая новая форма, служащая для обозначения не своего денотата, имеет еще свой собственный, временно отодвинутый на второй план денотат и свое собственное значение, которое остается самостоятельным планом содержания в «новом содержании» и тем самым отличает его экспрессивность от того наименования, эмотивным синонимом которого оно является. Поэтому инспектор и не мог при мисс Марпл употребить экспрессив «old pussies»: это бы задело ее чувства, оскорбило бы, и консультацию он не получил бы. Таким образом, в зависимости от отнесения мисс Марпл к группе elderly ladies или old pussies прагматика была бы различной и ее результат – поведенческая реакция мисс Марпл – тоже. Из этого следует, что мы связываем с прагматическим эффектом экспрессивную функцию слова.
Лексика с превалирующей эмотивной функцией убедительно показывает, что при формировании сигнификата наименования может доминировать не индикативная (номинативная) функция, а квалификативно - оценочная, эмоциональной разновидностью которой и является эмотивная функция слова.
Таким образом, эмотивная функция может быть у слова единственной или добавочной, одной из функций наряду с другими – аксиологической, номинативной, сигнификативной, прагматической и др., содержащимися в слове, как словарной единице, в свернутом виде, и разворачивающимися при помещении слова в тот или иной контекст.
Функция слова может задавать и формировать его семантику: эмотнвную или экспрессивную, поэтому экспрессивная функция слова может привести к развитию у слова эмотивного значения / коннотации, а эмотивная – экспрессивного значения.
Сюда, прежде всего, следует отнести всю деривативную лексику с аффиксами эмотивно-субъектнвной оценки, ибо «порожденная» эмоциональными мотивами, она не только эмотивна, но и экспрессивна: poetaster, poetnik, sexnik, antieverything, birdie, softlmg, isissy, etc.
Под влиянием эмоциональных причин слово может употреблено в необычном для него контексте и становится экспрессивным. Например, слова горшок, чердак, nut, pot, upper storey могут употребляться для обозначения головы, несмотря на то, что в языке имеется специальное слово для обозначения этой части тела.
Бесспорно, что языковые единицы человек употребляет в своих высказываниях не только для утверждения, фиксации, организации и референции, но и для выражения или вызывания эмоций. Такое использование единиц языка для выражения, «выплеска» эмоций и эмоциональных состояний, для «спускания эмоционального пара» без целевой направленности на определенного адресата, т. е. эмоцианальное самовыражение говорящего, понимается нами как эмотивная функция языка: Well, one never knows with these dashed telephones (Christie); I suppose I shall have to go and make myself agreeable to those blasted girls (ibid.); «Hush! What's that? I see - I see - Ah! No! This not – yet this. It is the - the - the - the – Pooh ! The cat! » (Byron).