Реферат: Москва - Петербург - Великое противостояние столиц

Что же ждало Москву после того, как она стала провинциальным городом? Как же дальше складывались взаимоотношения двух столиц?

Вся бурная светская жизнь "по царскому велению" в одночасье переместилась в северную столицу. Здесь собралось все "передовое" дворянство. Основным времяпрепровождением местной "образованщины" было посещение балов, ассамблей и кунсткамеры. Петербург веселился, отдыхал и от скуки вынашивал прозападные революционные идеи. Дворцы заменяют ему соборы, праздные ассамблеи - скромный труд и тихие православные радости. Чужой город с нерусским именем завоевывал сердца и умы горе-патриотов.

Патриархальная Москва же для населения новой столицы, среди которого были Пушкин и Белинский, олицетворяла старую рухлядь по сравнению с облицованным мертвым, но блестящим камнем Петербургом. Наверное, таким же "старьем" кажется уютная комнатка с фарфоровой статуэткой на комоде и ситцевыми занавесочками на окошках хозяину квартиры с евроремонтом. Однако какую ностальгию порой вызывает вид этого "старья".

Труженица Москва продолжала работать, торговать, строить, прясть, ткать, ПРОСВЕЩАТЬ! По-прежнему здесь находились как главный университет страны, так и основные книгоиздатели. Ученость, любовь к искусству и таланты, по словам Пушкина, неоспоримо оставались на стороне Москвы.

А по смерти Петра заброшенная столица сделалась убежищем опальной аристократии, и эта аристократичность не преминула сказаться на облике города.

Долгое время после того, как в Питере уже вовсю господствовали западные нравы, Москва являлась центром славянофильства, сугубого патриотизма и очагом чисто русского направления мысли, а главным образом чувства самобытного и много в себе содержащего, отвергавшего почти все, что приходило к нам из "гнилого Запада". Жестокая убежденная сословность, при которой, несмотря на московское радушие, весьма строго соблюдалось правило: "Каждый сверчок знай свой шесток".

"Никто не дерзал курить на улице, студенты не решались, хотя оно было очень заманчиво, носить длинные волосы, блины можно было есть исключительно на масленице и в положенные для этого дни, посты строго соблюдались во всех классах населения. Религиозность достигала высокого уровня. Большие суммы жертвовались и назначались духовными завещаниями на церкви и монастыри" - писал в своих воспоминаниях Н.В. Давыдов.

Это продолжалось, увы, недолго. Европейский "сквозняк" из прорубленного Петром окна достиг Москвы во второй половине XIX века. На улицах стали свободно курить, рядом с косматыми студентами появились стриженные девицы.

***

Напоследок хочу предложить Вам отрывок из статьи П.А. Кошеля "КАК НАЧИНАЛСЯ САНКТ-ПЕТЕРБУРГ", опубликованной в 3ем номере "Московского журнала" за 2003 год. Автор пытается произвести непредвзятую оценку роли каждой из столиц в истории России, основанной на мнениях известных деятелей петровской и послепетровской эпох.

***

Триста лет Россия живет с двумя столицами. Москву нередко противопоставляли Петербургу как город естественного развития, который возвысился над прочими русскими городами и стал столицей государства благодаря своему удачному географическому положению. А Петербург изображали как город, созданный исключительно волей Петра I в гиблой местности, вдалеке от ядра русского государства.

В традиционном русском самосознании столица должна была представлять собой средоточие политической активности, олицетворять экономическое благополучие государства, являться символом святости, духовности России. Петербург разрушал этот образ, разрывал его на составные части, предлагал совершенно иную модель центра.

Анатолю Франсу, восхищавшемуся Москвой и подчеркивавшему ту роль, которую Москва сыграла в русской истории, принадлежат слова: "Петербург можно было создать где угодно, а Москва создала Россию".

В противоположность этому мнению географы и историки указывают на неслучайность появления Петербурга именно у кpaйней восточной точки Балтийского моря. Петербург был построен у впадения в Финский залив короткой (всего лишь 74 км), но полноводной реки, на островах и берегах дельты. Здесь новый стольный град мог лучше всего служит!, новой политике России.

Петербург не просто сменил Москву на посту столицы. Он возглавил иную по сравнению с допетровской Русью державу - Российскую империю.

Французский энциклопедист Д. Дидро иронически сказал: "Чрезвычайно нецелесообразно помещать сердце на кончике пальца". Однако с включением в состав Российской империи Прибалтики, а после разделов Полыни -значительной части этой страны и еще позднее Финляндии Петербург в значительной мере утратил свою периферийность: он как бы скрепил новые территории, сделал их сферой своего влияния.

Сопоставление Петербурга и Москвы давняя тема. Дань ей отдавали не только потому, что Москва и Петербург сами по себе явно напрашивались на сравнение: здесь шел спор о путях дальнейшего развития страны.

Перенос столицы из Москвы в Петербург в начале XVIII века привел к тому, что Москва стала патриархальной, нацеленной на защиту ценностей допетровской Руси. Петербург же еще при жизни его создателя явился выразителем всего нового в момент, когда Петр I властной рукой "Россию вздернул на дыбы", чтобы "ввести ее в семью европейских народов". В русскую культуру и житейский обиход ворвались западноевропейские оценки и представления, со временем ставшие привычными для петербургского общества. Ассамблеи и фейерверки, бритые лица и новомодная одежда, "галантное" обхождение и выход женщин из теремов - все это медленно, но верно завоевывало себе гражданство и становилось образцом для всей России.

О роли Петербурга в экономической, политической и военной истории России первой четверти XVIII века и говорить нечего.

В очередной раз Москва и Петербург начинают активно противопоставляться после 1833 года. Была как бы принята эстафета от "Медного всадника" и - в другой тональности, на другом материале - - продолжена разработка проблем, в нем поставленных.

Мы имеем в виду сочинения Пушкина ("Путешествие из Москвы в Петербург", 1833-1834), Гоголя ("Петербургские записки 1836 года"), Герцена ("Москва и Петербург", 1842), Белинского ("Петербург и Москва", 1845). Во всех этих произведениях контраст столиц представлен в зарисовках быта и нравов, не лишенных подчас фельетонного оттенка. Глубина контраста и историческая ситуация, в которой он раскрывался, к тому времени еще не встали в повестку дня, не выявились до конца. Герцен прямо назвал свой очерк "шуткой", Пушкин отметил, что его заметки писаны в "светлые минуты веселости", у Гоголя разница между Москвой и Петербургом выглядит так:

"Она еще до сих пор русская борода, а он уже аккуратный немец <...> Перед ним со всех сторон зеркала: там Нева, там Финский залив. Ему есть куда поглядеться. Как только заметит он на себе перышко или пушок, ту ж минуту его щелчком. Москва - старая домоседка, печет блины, глядит издали и слушает рассказ, не подымаясь с кресел, о том, что делается в свете".

Мало-помалу, однако, сквозь полушутливые зарисовки начинают проглядывать контрасты более серьезного свойства - сначала как бы вполне очевидные, а постепенно и такие, за которыми проступают сокровенные пласты национальной истории. На первый план выходит западная ориентация Петербурга, "окна в Европу", и внутренняя, национальная ориентация Москвы. Об этом идет речь у всех перечисленных авторов, а Герцен, не в силах расстаться с юмористическим тоном, говорит, что в Москве, в отличие от Петербурга, "всякий день доказывают друг другу какую-нибудь полезную мысль, например, что Запад гниет, а Русь цветет".

Но уже Т. Н. Грановский наблюдает ту же коллизию не с улыбкой, а во всей ее трагической диалектике:

Москва,

Прекрасна ты в одежде вековой,

Царица-мать земли моей родной.

Как гроб костей, ты дел былых полна;

Но где ж они, кем ты была сильна?

Державный град на севере стоит;