Реферат: Николай Семенович Лесков (1831—1895): очерк жизни и творчества
В 1873 г., в один год с повестью "Очарованный странник", Лесков публикует повесть "Запечатленный ангел". В этой повести была изображена жизнь артели старообрядцев-каменщиков. (Старообрядцы – последователи религиозного движения, отвергающего церковные реформы, осуществленные в середине XVII в. патриархом Никоном; быт и традиции старообрядцев привлекали внимание писателя еще в 1860-е гг.) В повести необычно переосмыслен мотив чуда, характерный для древнерусских сказаний об иконах. Повествователь, старообрядец Марк, рассказывает путешественникам на постоялом дворе о чудесном событии. Старообрядцы выкрали незаконно отобранную у них чиновником и запечатанную ("запечатленную") его печатью икону ангела. Они создали ее точную копию, но перед подменой с копии исчезла нанесенная на нее печать. Лесков виртуозно играет на ожиданиях читателей. Исчезновение печати с копии иконы получает в финале повести обыденное, реальное объяснение: иконописец Севастьян, делавший копию, не осмелился нанести на икону печать и заменил ее листком бумаги с рисунком печати; листок отклеился от иконной доски. Подлинным же чудом оказывается воссоединение старообрядцев с православной церковью, совершившееся после неудачной попытки вернуть икону. В повести нет чудесных явлений, но все события в жизни старообрядческой артели имеют, в глазах повествователя, таинственный смысл: сам Бог и икона ангела ведут старообрядцев к возвращению в церковь. Горе - утрата иконы становится необходимым звеном в цепи событий, приводящих старообрядцев к воссоединению с господствующей церковью.
Парадоксальны в лесковской повести и отношения персонажей: чиновник - "свой", русский человек - изымает у артели икону; помочь в ее возвращении пытается "чужой", "иноверец" - инженер-англичанин, симпатизирующий старообрядцам; чтобы вернуть незаконно отнятую икону, старообрядцы вынуждены пойти на преступление, на кражу.
Любовь Лескова к неожиданным сюжетным ходам, к парадоксам проявилась в 1870-1880-е гг. в рассказах и повестях, построенных по принципу анекдота. Таков рассказ "Железная воля"(1876) - трагикомическая история немца Гуго Пекторалиса, поселившегося в России. Комически гиперболизированная черта немецкого характера – сила воли, непреклонность, переходящая в упрямство – оказываются в России не достоинствами, а недостатками: Пекторалиса разоряет лукавый, непоследовательный и плутовски-простодушный чугуноплавильщик Василий Сафроныч, воспользовавшийся упрямством немца. Пекторалис добился от суда разрешения сохранить забор, которым он огородил двор Василия Сафроныча, лишив врага выхода на улицу. Но денежные выплаты Василию Сафронычу за причиненное неудобство довели Пекторалиса до нищеты. Пекторалис, как и грозился, пережил Василия Сафроныча, но умер, объевшись блинами на поминках по нему (именно такую смерть пожелал немцу Василий Сафроныч).
Противоположный результат этого же конфликта немецкого и русского характеров нарисован в рассказе "Колыванский муж"(1888): убежденный русский патриот-славянофил морской офицер Сипачев попадает в полную власть жены немки и ее родни, а троих детей Сипачева жена с помощью обмана крестит по лютеранскому обряду.
Но неожиданные, непредсказуемые сюжетные повороты наделяются в рассказах Лескова и трагическим смыслом. Такова история любви крепостных графа Каменского - парикмахера Аркадия и актрисы Любови Анисимовны (рассказ "Тупейный художник", 1883). Жестокий барин разлучает их, отдав Аркадия в солдаты и обесчестив его возлюбленную. Отлслужив в армии и получив офицерский чин и дворянство, Аркадий приезжает к Каменскому, чтобы жениться на Любови Онисимовне. Граф благосклонно принимает своего бывшего крепостного. Но счастье изменяет героям рассказа: хозяин постоялого двора, на котором остановился Аркадий, прельстившись деньгами постояльца, убивает его. В другом рассказе Лескова, "Человек на часах"(1887), парадоксальное развитие событий указывает на абсурдность, противоестественность порядка вещей, существовавшего в годы правления Николая I. Рядовой Измайловского полка Постников спасает от смерти утопающего, покидая свой пост возле царского дворца. Вместо награды за спасение человека Постников, чудом избегший жесточайшего наказания шпицрутенами, приговаривается к двумстам ударам розгами. Абсурдность ситуации усугубляется благодаря уверенности Постникова в справедливости наказания и радости, что оно оказалось не самым жестоким.
Интерес Лескова к необычным ситуациям проявился в обращении к жанру святочного рассказа. Действие святочных рассказов или время, к которому приурочен рассказ повествователя, - святки. Святки, по народным поверьям, – особенное, чудесное время, когда добро торжествует над злом и сам Бог помогает добрым людям. В святочных рассказах Лесков рисует неожиданное перерождение жестокосердного грешника. Таков помещик - герой рассказа "Зверь"(1883); под влиянием примера доброты - любви охотника Ферапонта к медведю Сганарелю - и проповеди священника он осознает свою греховность и становится праведником. Таковы персонажи рассказа "Привидение в Инженерном замке"(1882) – кадеты, воспитанники Инженерного училища, устраивающие кощунственные шутки над телом умершего начальника генерала Ламновского; внезапно появляющаяся вдова Ламновского (кадеты сначала принимают ее за призрак) кротко останавливает шутника-кадета, давая мальчикам незабываемый урок доброты и нравственности.
Рассказы о праведниках. "Левша". Лесков и Л. Н. Толстой
В конце 1870-1880-е гг. Лесков создал целую галерею персонажей-праведников. Таков квартальный Рыжов, отвергающий взятки и подарки, живущий на одно нищенское жалование, смело говорящий правду в глаза высокому начальству (рассказ "Однодум", 1879). Другой праведник - орловский мещанин, молочник Голован из рассказа "Несмертельный Голован" (1880); в основе рассказа лежат истории, услышанные в детстве Лесковым от его бабушки. Голован - спаситель, помощник и утешитель страждущих. Он защитил повествователя в раннем детстве, когда на него напала сорвавшаяся с цепи собака. Голован ухаживает за умирающими во время страшной моровой язвы и гибнет на большом орловском пожаре, спасая имущество и жизни горожан.
И Рыжов, и Голован в изображении Лескова одновременно и воплощают лучшие черты русского народного характера, и противопоставлены окружающим как натуры исключительные. Не случайно, жители Солигалича считают бескорыстного Рыжова дураком, а орловчане убеждены, что Голован не боится ухаживать за больными чумой, потому что знает волшебное средство, оберегающее его от ужасной болезни. Люди не верят в праведность Голована, ложно подозревая его в грехах.
Сказочные мотивы, сплетение комического и трагического, двойственная авторская оценка персонажей – отличительные черты произведений Лескова. Они в полной мере свойственны одному из самых известных произведений писателя – сказу "Левша" (1881, первоначально это произведение было опубликовано под названием "Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе"). В центре повествования - характерный для сказки мотив состязания. Русские мастера во главе с тульским оружейником Левшой без всяких сложных инструментов подковывают танцующую стальную блоху английской работы. Победа русских мастеров над англичанами одновременно представлена и серьезно, и иронически: присланный императором Николаем I, Левша вызывает изумление тем, что смог подковать блоху. Но подкованная Левшой и его товарищами блоха перестает танцевать. Левша - искусный мастеровой, олицетворяющий поразительные таланты русского народа. Но одновременно Левша - персонаж, лишенный технических знаний, известных любому английскому мастеру. Левша отвергает выгодные предложения англичан и возвращается в Россию. Но бескорыстие и неподкупность Левши неразрывно связаны с забитостью, с ощущением собственной незначительности в сравнении с российскими чиновниками и вельможами. Левша привык к постоянным угрозам и побоям, которыми грозят ему власть имущие на Родине. Герой Лескова соединяет в себе и достоинства, и пороки простого русского человека. Возвратившись на родину, он заболевает и умирает, никому не нужный, лишенный всякой заботы.
Форма повествования в Левше, как и во многих других произведениях Лескова – сказ, то есть рассказ, подражающий особенностям устной речи. Рассказчик в "Левше" как бы невольно коверкает слова. Такие искаженные, ложно понятые слова придают лесковскому сказу комическую окраску. Разговоры наедине в лесковском сказе названы "междоусобными", двухместная карета именуется "двухсестной", курица с рисом превращается в "курицу с рысью", бюсты и люстры соединяются в одно слово "бюстры", а знаменитая античная статуя Аполлона Бельведерского превращается "Аболона полведерского".
В отдельном издании "Левши" 1882 г. Лесков указал, что его произведение основано на легенде тульских оружейников о состязании тульских мастеров с англичанами. Литературные критики поверили этому сообщению автора. Но на самом деле Лесков выдумал сюжет своей легенды.
Радикально-демократическая критика увидела в произведении Лескова воспевание старых порядков, оценила "Левшу" как верноподданническое сочинение, прославляющее крепостнические порядки и утверждающее превосходство русских над Европой. Напротив, консервативные журналисты поняли "Левшу" как обличение безропотного подчинения простого человека "всевозможным тяготам и насилиям". Лесков ответил критикам в заметке "О русском левше"(1882): "Я никак не могу согласиться, чтобы в такой фабуле (сюжете, истории. - Ред.) была какая-нибудь лесть народу или желание принизить русских людей в лице "левши".
Во всяком случае я не имел такого намерения".
Литературные критики, писавшие о творчестве Лескова, неизменно – и часто недоброжелательно – отмечали необычный язык, причудливую словесную игру автора. "Г<осподин> Лесков является ... одним из самых вычурных представителей нашей современной литературы. Ни одной страницы не обойдется у него без каких-нибудь экивоков, иносказаний, выдуманных или бог весть откуда выкопанных словечек и всякого рода кунстштюков", - так отозвался о Лескове А.М. Скабичевский, известный в 1880-е - 1890-е гг. литературный критик демократического направления (кунстштюк, или кунштюк - проделка, ловкая штука, фокус). Несколько иначе об этом сказал писатель рубежа XIX-XX вв. А.В. Амфитеатров: "Конечно, Лесков был стилист природный. Уже в первых своих произведениях он обнаруживает редкостные запасы словесного богатства. Но скитания по России, близкое знакомство с местными наречиями, изучение русской старины, старообрядчества, исконных русских промыслов и т.д. много прибавили, со временем, в эти запасы. Лесков принял в недра своей речи всё, что сохранилось в народе от его стародавнего языка, найденные остатки выгладил талантливой критикой и пустил в дело с огромнейшим успехом. Особенным богатством языка отличаются ... "Запечатленный ангел" и "Очарованный странник". Но чувство меры, вообще мало присущее таланту Лескова, изменяло ему и в этом случае. Иногда обилие подслушанного, записанного, а порою и выдуманного, новообразованного словесного материала служило Лескову не к пользе, а ко вреду, увлекая его талант на скользкий путь внешних комических эффектов, смешных словечек и оборотов речи". В "стремлении к яркому, выпуклому, причудливому, резкому – иногда до чрезмерности" Лескова обвинял также его младший современник литературный критик М.О. Меньшиков. О языке писателя Меньшиков отозвался так: "Неправильная, пестрая, антикварная (редкостная, подражающая старинному языку. - Ред.) манера делает книги Лескова музеем всевозможных говоров; вы слышите в них язык деревенских попов, чиновников, начетчиков, язык богослужебный, сказочный, летописный, тяжебный (язык судебного делопроизводства. - Ред.), салонный, тут встречаются все стихии, все элементы океана русской речи. Язык этот, пока к нему не привыкнешь, кажется искусственным и пестрым... Стиль его неправилен, но богат и даже страдает пороками богатства: пресыщенностью и тем, что называется embarras de richesse (подавляющее изобилие. - франц. -Ред.). В нем нет строгой простоты стиля Лермонтова и Пушкина, у которых язык наш принял истинно классические, вечные формы, в нем нет изящной и утонченной простоты гончаровского и тургеневского письма (то есть стиля, слога. - Ред.), нет задушевной житейской простоты языка Толстого, – язык Лескова редко прост; в большинстве случаев он сложен, но в своем роде красив и пышен".
Сам писатель так сказал о языке собственных произведений (эти слова Лескова записал его знакомый А.И.Фаресов): "Постановка голоса у писателя заключается в умении овладеть голосом и языком своего героя... . В себе я старался развить это уменье и достиг, кажется, того, что мои священники говорят по-духовному, нигилисты – по-нигилистически, мужики – по-мужицки, выскочки из них и скоморохи с выкрутасами и т.д. От се