Реферат: Общие изменения в гражданском праве с конца 19 в.

С этой точки зрения должно быть переосмыслено и содержание идеи о собственности: собственность есть не право, а социальная функция. Поэтому общество вправе и должно вмешиваться в собственнические отношения, поэтому в интересах индивида его якобы неограниченная свобода должна ограничиться. Современное развитие права, показывал Дюги, как раз и свидетельствует о нарастании этих ограничений, вплоть до запретов индивиду произвольно распоряжаться своей жизнью, заниматься опасными играми, предосудительными занятиями. «Собственность есть юриди­ческий институт, созданный, как впрочем и все юридические инсти­туты, для удовлетворения известной экономической потребности и по необходимости эволюционирует...» — эволюционирует он в на­правлении безусловного преобладания общественной собственности и такового же интереса.

Это же — содержание общественной целесообразности — главное и в вопросе о правах юридических лиц. Формализм римского права, замечал Дюги, заслуживает всемерного осуждения. Всякое действие правоспособного лица есть юридический и социальный акт, поэтому для общества принципиально: в каком направлении следует волеизъявление. С точки зрения солидаризма поддержки заслуживала судеб-

• ная практика начала XX в., не принимавшая исков из безнравствен­ных, хотя юридически безупречных договоров, из сделок с асоци­альной целью (например, по поводу завещаний под условием о невступлении в брак) и т. п. И если корпорация, общество, юридическое лицо действует преимущественно в асоциальных целях (которые при этом могут быть поняты очень широко — вплоть до провокации социальных конфликтов), то государство обязано ограничить права любых субъектов права.

Далеко не случайно перспективные выводы солидаризма были поддержаны сторонниками социализма: и то, и другое направление видели в государственном вмешательстве и возобладании государственного регулирования основной, стратегический путь развития права в XX в.

Всестороннее нарастание степени государственной регламента­ции, а с этим и значительное ограничение независимости правового поведения субъектов права в важнейших институтах (собственности, договоре, исполнении обязательства и т. д.) были не единствен­ными тенденциями эволюции гражданского права в Новейшее время. Они были преобладающими до середины века, особенно в условиях сначала назревания, затем преодоления последствий круп­ных мировых войн, мировых социально-политических конфликтов. Однако во второй половине XX в. частное право во многом восста­новило свои права, процессы глобального огосударствления если не прекратились, то приостановились, показав и свои отрицательные стороны. Это было особенно важно для того, чтобы публичное право и административное регулирование, с которыми преимущественно связана деятельность государства не подавили гарантированной ин­ститутами частного права свободы, в том числе, и экономического поведения людей.

ЛИЧНОСТЬ

В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ

Под отчуждением понимается такой способ восприятия, при котором человек ощущает себя как нечто чуждое. Он становится как бы отстраненным от самого себя. Он не чувствует себя центром своего мира, движителем своих собственных действий, напротив, он находится во власти своих поступков и их последствий, подчиняется или

даже поклоняется им. Отчужденный человек утратил связь с самим собой, как и со всеми другими людьми. Он воспринимает вещи – при помощи чувств и здравого смысла, но в то же время без продуктивной связи с самим собой и внешним миром.

Гегель и Маркс пользовались словом "отчуждение", имея в виду не состояние умопомешательства, а менее тяжелую форму самоотстраненности, которая, позволяя человеку поступать разумно в практических делах, представляет собой, тем не менее, одну из наиболее тяжелых форм социально заданной ущербности. Маркс называет отчуждением такое состояние, при котором "собственная деятельность человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая угнетает его, вместо того чтобы он господствовал над ней".

Каждое проявление смиренного поклонения – это акт отчуждения и идолопоклонства. То, что обычно называют "любовью" – нередко всего лишь почти тождественное идолопоклонству явление отчужденпя с той только разницей, что ооъектом подобного поклонения служит не Бог, не идол, а другая личность. При этом типе подчинения "любящий" человек переносит на другого всю свою любовь, силу, гвои мысли и воспринимает любимого как существо высшее, находя удовлетворение в полном подчинении и преклонении. Это означает его неспособность не только воспринимать любимого человека как человеческое существо в его или ее истинной

сущности, но и ощущать полностью свою собственную сущность как носителя созидательных человеческих сил. Как и в случае религиозного идолопоклонства, он переносит все богатство свод личности на другого человека и теперь уже воспринимает это богатство не как свое собственное, а как нечто отчужденное от себя и вложенное в кого-то другого, обрести связь с этим богатством он может, только подчинившись другому человеку или растворившись в нем. Это же явление наблюдается в случае раболепного подчинения политическому лидеру или государству. На самом деле и вождь, и государство есть то, что они есть, лишь с согласия руководимых ими. Но они превращаются в идолов, когда человек переносит на них все свои силы и поклоняется им, надеясь с помощью покорности и почитания вновь обрести частицу своих же сил. Теория государства Руссо, как и современный тоталитаризм, предполагает, что индивид отказывается от своих собственных прав и передает их государству как верховному властителю. При фашизме и сталинизме абсолютно отчужденный индивид преклоняется перед алтарем идола, и при этом не так уж важно, под каким названием известен этот идол: государство, класс, коллектив или что-то другое. Мы можем говорить об идолопоклонстве и отчуждении, присущим отношению не только к другим людям, но и к самому себе в том случае, если человек находится во власти иррациональных страстей. Человек, движимый глазным образом жаждой власти, уже не воспринимает себя во всем богатстве и во всей безграничности человеческого существа; он становится рабом своего частичного, проецируемого на внешние цели стремления, которым он «одержим». Человек, предающийся исключительно страсти к деньгам, охвачен этим своим стремлением; деньги - идол, которому он поклоняется как воплощению одной отнельно взятой собственной силы и его неудержимой тяги к ней. В этом смысле невротик – это отчужденная личность. Его действия не являются его собственнымии; хотя и питает иллюзию, будто делает то, что он хочет, в действительности им движут силы, отделенные от его «Я», действующие за его спиной; он – чужой самому себе подобно тому, как чужд ему его ближний. Он воспринимает

'~ .", 6-

i

другого человека и самого себя не такими, каковы они в действительности; его восприятие искажено неосознаваемыми им силами, действующими в нем. Душевнобольной – это человек, абсолютно отчужденный, он полностью перестал ощущать себя средоточием своего собственого восприятия; он утратил чувство самости. Процесс отчуждения – вот то общее, что присуще всем этим явлениям: поклонению идолам, идолопоклонническому почитанию Бога и идолопоклоннической любви к человеку, поклонению политическому лидеру или государству, а также идолопоклонническому преклонению перед конкретными воплощениями иррациональных устремлений. Дело в том, что человек ощущает себя не активным носителем собственных сил и богатства личности но лишенной индивидуальных качеств "вещью", зависимой от внешних для нее сил, на которые он перенёс свою жизненную субстанцию. Отчуждение, каким мы видим его в современном обществе, носит почти всеобщий характер; оно пронизывает отношение человека к своей работе, к потребляемым вещам, к государству, к своим ближним и к самому себе. Человек создал мир рукотворных вещей, какого никогда не существовало прежде. Он разработал сложное общственное устройство, чтобы управлять созданным им техническим механизмом. Однако все созданное им возвышается и главенствует над ним. Он чувствует себя не творцом и высшей руководящей инстанцией, а слугой Голема, сделанного его руками. Чем могущественнее и грандиознее высвобождаемые им силы, тем более бессильным он чувствует себя как человеческое существо. Он противостоит себе и своим собственным силам, воплощенным В созданных им вещах и отчужденным от него. Он больше не принадлежит себе, а находится во власти собственного творения. Он соорудил золотого тельца и говорит: «Вот ваши боги, которые вывели вас из Египта».

Процесс потребления отличается той же отчужденностью, что и процесс производства. Прежде всего, мы приобретаем вещи за деньги, мы к такому положению привыкли и принимаем его как должное. Однако на самом деле ето весьма своеобразный способ приобретения вещей.

Маркс великолепно описал отчуждающую функцию денег в процессе приобретения и потребления: «Деньги... вревращают действительные человеческие и природные сущностные силы в чисто абстрактные представления... Они превращают ... добродетель в порок, порок в добродетель, раба в господина, господина в раба, глупость в ум, ум в глупость... кто может купить храбрость, тот храбр, хотя бы он и был трусом... Предположим теперь человека как человека и его отношение к миру как человеческое отношение: в таком случае ты сможешь любовь обменивать только на любовь, доверие только на доверие и т.д. Если ты хочешь наслаждаться искусством, то ты должен быть художественно образованным человеком. Если ты хочешь оказывать влияние на других людей, то ты должен быть человеком, действительно стимулирующим и двигающим вперед других людей. Каждое из твоих отношений к человеку и к природе должно быть определенным, соответствующим объекту твоей воли проявлением твоей действительной индивидуальной жизни. Если ты любишь, не вызывая взаимности, то есть если твоя любовь как любовь не порождает ответной любви, если ты своим жизненным проявлением в качестве любящего человека не делаешь себя человеком любимым, то твоя любовь бессильна, и она – несчастье».

Наш способ потребления неизбежно приводит к тому, что мы никогда не бываем удовлетворены, поскольку потребителем реальной конкретной вещи является вовсе не наша реальная, конкретная личность. Таким образом, мы развиваем постоянно увеличивающуюся потребность во всем большем количестве вещей и во все большем потреблении. Правда, до тех пор, пока жизненный уровень населения не обеспечивает человеку достойного существования, потребность в увеличении потребления естественна. Правда и то, что вполне оправдана потребность в увеличении потребления по мере культурного развития человека в связи с тем, что у него появляются все более высокие запросы: ему нужно лучше питаться, ему нунужны предметы, доставляющие эстетическое наслаждение, книги и т.д. Однако наша неудержимая страсть к потрению утратила всякую связь с истинными потребностями-человека. Первоначально считалось, что идея потребления вещей в большем количестве и лучшего качества должна обеспечить человеку более счастливую жизнь, удовлетворяющую его запросы. Потребление было средством для достижения цели, то есть счастья. Теперь-оно превр лось в самоцель. Постоянный рост запросов заставляет прилагать все больше и больше усилий, ставит нас в зависимость от наших потребностей, от людей и организаций помогающих нам получить желаемое. "Каждый человек старается пробудить в другом какую-нибудь новую требность, чтобы... поставить его в новую зависимость и толкнуть его к новому виду наслаждения, а тем самым и к экономическому разорению... Вместе с ростом массы предметов растет царство чуждых сущностей, под игом которых находится человек..."

В наши дни человек зачарован возможностью покупать большее количество лучших, а главное новых вещей. Он испытывает потребительский голод. Акт покупки и требления стал противоречащей здравому смыслу, принудительной целью, так как она является самоцелью, и отдаленное отношение к использованию покупаемых и потребляемых вещей и к удовольствию от них. Каждый мечтает купить нов?