Реферат: Пётр Великий
Правительница была готова решиться на крайние меры и обратилась к испытанным своим приверженцам — стрельцам.
В ночь на 8 августа 1689 года несколько стрельцов — сторонников Петра прискакали из Москвы в Преображенское и сообщили ему, что София злоумышляет на его жизнь. Петр хорошо помнил майские дни 1682 года, когда лилась кровь его родственников, и тою же ночью ускакал в Троице-Сергиеву обитель, под защиту ее крепких стен. К Петру стали собираться многие знатные люди из Москвы, пришли потешные полки и верный Петру стрелецкий Сухарев полк. София не нашла поддержки и среди стрельцов. Патриарх Иоаким был также на стороне Петра. Покинутая всеми правительница должна была смириться. Ей было приказано удалиться в Новодевичий монастырь.
После устранения Софии Петр не сразу принялся за все государственные дела. Он по-прежнему более всего занимался военным и кораблестроительным делом. Военные потехи его приняли теперь вид настоящих воинских действий: в них принимали участие не только потешные полки, но и другие отряды. Более серьезный характер получили и его судостроительная деятельность и плавание на судах. В 1693 году перед ним впервые развернулось столь желанное море: он плавал на фрегате, построенном в Архангельске, по Белому морю. Не всегда приветливо встречали седые волны этого моря смелого царя. В следующем 1694 году корабль его, плывя от Архангельска в Соловки, едва не погиб от бури. В память своего спасения царь поставил крест на том месте, где вышел на берег. Но великие опасности не могли отвлечь Петра от моря.
В конце того же года Петру пришлось оплакивать смерть горячо любимой матери, царицы Наталии. Теперь ему уже было 22 года, и он вполне самостоятельно взялся за дела государственного управления.
Азовские походы
Внешнее положение России в 1694 году было тревожное и тяжелое. Судьба все не давала России мира, хотя государи наши сами никогда не искали войны.
С главным врагом — Польшей — в правление царевны Софии удалось, наконец, достигнуть примирения. Зато надвинулась на Русскую землю новая война: Турция с подвластными ей татарскими ордами начинала уже прямое наступление на Москву и Польшу. При царевне Софии Москва в союзе с Польшей и Австрией вела против Турции войну. Царские рати дважды ходили походом через степи на Крым. С тех пор мира с Турцией не было, но не было и открытых военных действий. Только крымцы тревожили южную окраину обычными грабительскими наездами да донские казаки рубились по-прежнему с азовскими татарами. К этому времени туркам удалось уже загородить донцам выход в море: против Азова, на другом берегу Дона, они построили новую крепость и самую реку перетянули толстыми железными цепями, через которые казачьи ладьи, под выстрелами пушек, не могли прорваться. А сами турки из своей азовской твердыни стали теснить донские городки так сильно, что у казаков не хватало своих сил для борьбы с ними. Еще при царе Алексее Михайловиче, в 1648 году, в нижних донских городках затрещали русские барабаны, там располагались высланные на подмогу донцам, по их просьбе, царские драгунские полки. С тех пор такие посылки стали обычными: в общей борьбе против турок и татар вольный Дон все теснее связывался с Москвой.
Петр унаследовал от царевны Софии польский союз и турецкую войну, начатую неудачно. Живой и воинственный, молодой царь не хотел мириться с этой неудачей. Притом же его манило к себе теплое море, круглый год открытое для кораблей и торговли. Звали его на помощь и порабощенные турками православные христиане.
Но военные силы, какими мог располагать молодой царь, были тогда очень невелики. Полки иноземного строя, с такой заботой собранные его дедом, отцом и братом, почти все были распущены в смутные годы малолетства Петра, и когда возобновилась война, у Петра было всего четыре полка, обученных правильному военному строю: два старых и два новых, потешных. К этим полкам он прибавил отряд отборной дворянской конницы старого русского строя, сам выбрал в арсеналах пушки получше и весной 1695 года двинул свою небольшую армию (30 тысяч) на лодках, через Донскую землю, на Азов.
Поход не увенчался успехом. Недостаточное еще воинское искусство русских не могло сломить твердой крепости. Подкопы, веденные под стены, не удались, взрывы не повредили крепости, а перебили и переранили много своих. Только донские казаки успели взять две башни, построенные турками впереди Азова по берегам Дона. К зиме Петру пришлось отступить.
От этой первой неудачи царь Петр не упал духом. Его зоркий взгляд наметил верный способ овладеть крепостью. Азов нужно было отрезать от моря, чтобы турецкие корабли не могли подвозить в крепость свежие войска, боевые и съестные припасы. Казачьи челны не могли выполнить этой нелегкой задачи. Петр решился на дело, которое для другого показалось бы невозможным: в несколько месяцев построить корабли, которые могли бы быть вооружены пушками и выдержать открытый бой с турецким флотом.
Под личным надзором молодого царя работа закипела: спешно рубили в дремучих воронежских лесах огромные сосны и дубы; в самом Воронеже устроили верфь; день и ночь стучали там топоры и молоты, работали пилы, распиливая на доски и брусья столетние стволы. Сам царь с топором в руках трудился без устали, показывая пример мастерам. «По приказу Божию прадеду нашему Адаму, в поте лица едим хлеб свой», — говорил он о себе. Ранней весной 1696 года несколько десятков кораблей, на 200 человек каждый, были спущены на воду. Пользуясь разливом Дона, они свободно прошли мимо Азова и вышли в море вместе с челнами донских казаков. Два турецких корабля были захвачены и пущены ко дну, остальные бежали, — и с тех пор до конца осады турки не осмелились напасть на царские суда, заграждавшие с моря устье Дона.
На подкрепление царскому войску подошли, кроме донских, и запорожские казаки. Австрийский император, также находившийся в войне с Турцией, прислал Петру по его просьбе опытных в военном деле инженеров. На этот раз осада пошла быстро и успешно. Петр бывал всегда на первом месте, чтобы показать пример другим; даже своими руками наводил пушки и метал бомбы в осажденный город; сам с инженерами вел подкопы и рыл траншеи.
Сестра царевна Наталия писала ему из Москвы, умоляя беречь себя и не подходить близко к турецким пулям. Петр отвечал шуткою: «По письму твоему, я к ядрам и пулям близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи, чтобы не ходили», — и продолжал работать в передовых окопах, под турецкими пулями. Отрезанный от моря и стесненный правильной осадой, полуразрушенный бомбами русских пушек Азов едва держался. Русские окопы с каждым днем подходили ближе к крепостной стене. Наконец, после двухмесячной осады донские и запорожские казаки ночным приступом ворвались в город и захватили передовые укрепления. На другой день, 18 июня 1696 года, турки, истощенные осадой и боясь общего приступа, сдались. Азов был в русских руках, а с ним вместе и выход в Азовское и Черное моря.
Но этой славной победой война не могла кончиться. Турция была сильна. Надо было подумать о том, чтобы укрепить Азов за собой и удержать навсегда. Царь Петр, не павший духом от неудачи, и после победы не складывал рук. Немедленно составил он план новых сильных укреплений для Азова; сам объехал морской берег в окрестности завоеванного города и выбрал гавань, удобную для постройки и стоянки мореходных кораблей. Впоследствии на этом месте и вырос Таганрог. До осени того же 1696 года неутомимый Петр посетил главнейшие железные заводы, раздавая им заказы на новые пушки, якоря и прочие железные и чугунные принадлежности для своего флота на Черном море. Землевладельцам-дворянам и духовенству приказано было в складчину строить новые корабли. За недостатком опытных в этом деле мастеров выписаны мастера и рабочие из Дании, Голландии и Италии.
Царь Петр, однако, понимал, что обходиться выписными мастерами невозможно: им и платить приходилось дорого, да и шли-то не лучшие. Чтобы прочно утвердиться на море, русским самим нужно было научиться морскому делу, научиться же ему можно было только за границей, в приморских странах, где занимались этим делом сотни лет, где понемногу сложилась целая наука постройки и снаряжения кораблей. Таким искусством особенно славились тогда Голландия и Англия. В эти страны Петр решил отправить для науки несколько десятков служилых людей — и молодых и постарше.
Но посылая кого-нибудь на трудное новое дело, он любил сам показать пример, любил сам выучиться всему прежде, чем учить других. Поэтому царь решил ехать сам за границу. Известие это вызвало общее смущение: никогда еще ни один из государей Московских не выезжал в чужие страны. Но Петр не боялся новизны, если видел от нее пользу.
В начале 1697 года снаряжено было из Москвы посольство к иноземным дворам. С посольством кроме обычной свиты ехали 35 молодых людей, посланных для изучения морского дела и разных наук. В числе их находился и сам царь под именем Петра Михайлова. Он принял это скромное имя для того, чтобы не тратить времени на разного рода церемонии и приемы.
В марте 1697 года двинулось посольство в путь, и пробыло за границей год и четыре месяца, посетили за это время Лифляндию, Пруссию, Голландию, Англию и Австрию. Послы вели необходимые переговоры с иностранными властями и, кроме того, приглашали на русскую службу нужных людей — корабельных и иных мастеров, опытных офицеров, матросов для флота; тем временем молодые люди учились, но никто из них не мог сравниться ни в усердии, ни в быстрых успехах с неутомимым Петром. В голландских городах — Саардаме и Амстердаме, особенно славившихся кораблестроением, царь пробыл пять месяцев. Спутников он распределил учиться кого устройству мачт, кого управлению парусами, кого пушечной стрельбе; сам учился всему. Пополняя пробелы своих знаний, он записался простым рабочим в артель, работавшую на одной из лучших верфей, и прошел всю науку с самого начала: без устали работал топором, стругал, сколачивал брусья, смолил, конопатил; научился и составлять чертежи, и делать необходимые расчеты по постройкам кораблей. Скоро он усвоил все, что могли ему дать лучшие голландские мастера: по нужде он мог один своими руками построить и оснастить корабль до последней веревки. Побывав еще в Англии, Петр усвоил себе и английские приемы кораблестроения, несколько отличавшиеся от голландских.
Вообще Петр останавливал свой внимательный взор на всем том, что встречал по пути интересного и для себя нового и поучительного. Так, в Пруссии учился у лучших знатоков стрельбе из пушек и получил свидетельство, что он может считаться искусным артиллеристом. Осматривал он и собрание редкостей, замечательные здания, города, знаменитые голландские плотины и каналы, дороги, мельницы. При посещении фабрик и заводов всегда пытался сделать своими руками все то, что там производилось, поражая всех легкостью и быстротой, с какою спорилось у него всякое дело.
Послы, переезжая из столицы в столицу, встречали всюду торжественный прием. Тем временем Петр вел жизнь простого рабочего. В Голландии он жил в наемной комнате в доме кузнеца, одевался по-голландски, как простой плотник, заходил отдохнуть в харчевню, где бывали чернорабочие и матросы. Но вечером в своей убогой комнате плотник Михайлов снова становился царем. Мозолистыми от тяжелой работы руками разбирал он письма и донесения, присланные из России, писал ответные распоряжения и указы, касающиеся важнейших сторон государственной жизни. Послы по всякому важному делу обращались к нему за разрешением.
Царь вернулся в Москву в августе 1698 года, не докончив намеченного путешествия: его заставил преждевременно вернуться на родину бунт, поднятый в его отсутствие стрельцами. Мятеж к его приезду был усмирен. Царь жестоко наказал бунтовщиков и потом, не теряя времени, взялся за дела и прежде всего поехал в Воронеж — торопить постройку кораблей.
Петр мечтал о том, чтобы выгнать турок из Европы в Азию, освободить от их власти порабощенные ими христианские народы, покорить Крым, прочно укрепить русское господство на берегах Черного моря и получить выход в свободные моря.
Но на призыв Петра — воевать заодно с ним против Турции — не отозвалась ни одна из европейских держав. Даже прежние наши союзники — Польша и Австрия — нарушили договор с Россией и тайно от Петра заключили с Турцией выгодный для себя мир.
Россия неожиданно оказалась одна против Турции. Турки ободрились, собирались возобновить войну, — и только появление в Черном море сильного русского флота, спустившегося Доном из Воронежа, заставило их согласиться на мир.
Азов остался за Россией.
Борьба за море
Взятие Азова было важно для России тем, что давало возможность грозить с моря Турции и Крыму и прекратить татарские набеги. Но другой важной цели, к которой стремился Петр, он не добился: Черное море со всех сторон окружено было турецкими владениями; завязать здесь торговлю можно было только с согласия турок, а турки упрямо твердили, что скорее Турция станет вверх ногами, чем они допустят в свое море хоть один иностранный торговый корабль.
Петр тогда направил свои взоры на другое море — Балтийское, на котором полными хозяевами были в то время шведы. Еще до окончания турецкой войны Польша и Дания предложили Петру союз против шведов. Втайне поляки и датчане побаивались, чтобы Петр, одолев шведов, не овладел сам лучшими приморскими городами — Нарвой, Ревелем, Ригой; поляки с датчанами заранее уговаривались при разделе добычи дать России как можно меньше, а для войны мечтали выманить у царя как можно больше денег и солдат, так как русские солдаты, по их мнению, были очень хороши, «чтобы рыть окопы под неприятельскими выстрелами». Для того же, чтобы склонить царя к войне, польские и датские послы расписывали перед ним бесчисленные выгоды, какие извлечет Россия от завоевания берегов Балтийского моря.
Петр сам хорошо понимал эти выгоды. Именно к Балтийскому морю стремились и царь Иоанн Грозный, и царь Алексей Михайлович. Оно казалось для России еще более заманчивым, чем Черное море; оно было ближе к Москве и большим торговым городам, из него был свободный выход в другие западные моря, оно открывало путь в страны просвещенные, богатые и промышленные.
Берега Финского залива Балтийского моря принадлежали в старину России и были отняты у нее шведами в Смутное время. Многие тамошние города помнили еще свои искони русские имена: Ивангород, Ям, Копорье, Орешек, Юрьев. В Нарве в особой части города жило много русских, и немецкие проповедники напрасно усиливались обратить эту «русскую Нарву» в свою веру. Было, значит, у русских и право взять обратно исконные свои земли; не хватало до сих пор только силы.