Реферат: Последние века Римской империи: истоки формирования западноевропейской средневековой цивилизации

3 стр.

2. Общественный и государственный строй Римской империи в конце III -начале V вв.

7 стр.

3. Разложение родоплеменного строя у древних германцев

14 стр.

4. Падение Западной Римской империи и образование варварских королевств

25 стр.

5. Генезис феодализма в Западной Европе. Вывод

33 стр.

6. Литература

37 стр.

1. Введение

Европейский феодализм зарождается в условиях столкновения и взаимодействия античного рабовладельческого общества с родоплеменным «варварским» обществом германских, кельтских, славян­ских и других народов Центральной, Северной и Восточной Европы.

Кризис в Римской империи ( III — V вв. н.э.)

Кризис рабовладения. Античное общество характеризовалось ярко выраженной социально-экономической разнородностью. Рабовла­дельческие виллы с их централизованным производством, осно­ванные на непосредственной эксплуатации труда рабов, сосуще­ствовали с поместьями, объединявшими мелкие самостоятельные хозяйства зависимых людей (клиентов, арендаторов разного рода, испомещенных на землю рабов), и с небольшими хозяйствами полисных крестьян, в которых рабский труд играл вспомогатель­ную роль или отсутствовал вовсе.

Рабовладельческое хозяйство было рентабельным до тех пор, пока дешевизна и стабильность притока новых рабов позволяла эксплуа­тировать их нещадно, не заботясь об их физическом износе. Однако со II в. н.э. приток новых рабов с варварской периферии (основ­ного их источника) стал уменьшаться, а цена их расти. Тем самым рабовладельцы были поставлены перед необходимостью наладить естественное воспроизводство рабов в своих поместьях и вообще перейти к долговременному их использованию. И то и другое пред­полагало определенное снижение интенсивности эксплуатации.

Наиболее состоятельные рабовладельцы попытались компенси­ровать снижение доходов путем простого расширения хозяйства, т. е. прежде всего — увеличением числа эксплуатируемых рабов. Но возникшие таким образом рабовладельческие латифундии себя не оправдывали, так как при этом резко возрастали расходы на надзор за рабами и управление вообще. В этих условиях измене­ние отношения к рабам как к агентам производства оказалось неизбежным. В рабе начинают видеть человека, признают его право на семью, запрещают разлучать ее членов, закон все решительнее отказывает господам в праве самим казнить рабов (теперь это можно было сделать только по решению суда), рабы получают право жаловаться в суд на плохое обращение с ними и добивать­ся, чтобы их продали другому человеку. Поощряется отпуск ра­бов на волю, законодательство предусматривает больше случаев и способов их освобождения. Однако главным стимулом для увели­чения производительности рабского труда служило предоставле­ние рабу вместе с правом на семью некоторого имущества — пе­кулия, под которым подразумевались не только личные вещи, но и средства производства: рабочий инструмент, скот, мастерская, участок земли. Собственником пекулия считался рабовладелец, раб же — всего лишь держателем, пользователем, но реальные права такого держателя были весьма обширными и обеспечивали ему хозяйственную и бытовую самостоятельность: он мог всту­пать в деловые отношения даже со своим господином, давать ему в долг, совместно с ним заключать сделки с третьими лицами. Хотя, согласно правовым представлениям, а затем и законам рим­лян, господин всегда имел право отобрать у раба его имущество, на практике это, вероятно, случалось не часто, так как было не­выгодного рабовладельцу и осуждалось моралью.

Наибольшее значение для судеб общественного развития имело наделение земельным пекулием сельских рабов, ставшее в период поздней античности обычным явлением, особенно в крупных по­местьях — латифундиях. Стимулируя таким образом заинтересо­ванность раба в труде и экономя на надсмотрщиках, латифундист одновременно перекладывал хотя бы часть расходов на плечи не­посредственного производителя. Со временем такой раб превра­щался в прикрепленного к земле и продаваемого только вместе с ней самостоятельно хозяйствующего земледельца, уплачивающе­го господину в виде ренты определенную часть урожая.

Эволюция колоната. Особая роль в рассматриваемом процессе принадлежит колонату. Изначально колон — это поселенец, ко­лонист, а также земледелец вообще, но уже с I в. н.э. так называ­ли мелких арендаторов различного статуса — свободных людей, граждан, обрабатывающих чужую землю на договорных началах, чаще всего на условиях уплаты денежного, а со II в. н.э. нату­рального оброка (как правило, трети урожая). В это время коло­нат обычно уже не оформляется договором и колон становится, по сути дела, наследственным съемщиком, постепенно оказыва­ясь в зависимости от земельного собственника.

В IV—V вв. колоны делились на свободных и приписных. Пер­вые обладали большим объемом личных и имущественных прав; их приобретения не считались собственностью господина. Вторые рассматривались как «рабы земли» (но не рабы господина), записывались в ценз поместья, их держания расценивались как пекулий и принадлежали землевладельцу. И те, и другие несли разнообразные повинности в пользу господ. Постепенно разли­чие между этими категориями колонов стираются. Колон эпохи домината утрачивает многие черты свободного человека и граж­данина. Он еще уплачивает государственные налоги, но сбор их уже поручается землевладельцам, которые с середины IV в. ста­новятся ответственны за выдачу колонов в суд, посылают их на военную службу, причем вправе заменить поставки рекрутов вне­сением государству специальной подати, а к середине V в. доби­ваются полного отстранения колонов от воинской повинности. К этому времени частная власть посессоров над колонами настоль­ко усиливается, что грань, отделяющая их от рабов, становится, по мнению римских юристов, трудноразличимой: все чаще ста­вится под сомнение личная свобода колонов, они подвергаются одинаковым с рабами наказаниям, не могут свидетельствовать против своего господина и т.д.

Владельческие права колонов на возделываемые ими участки ос­таются в силе, но приобретают новое качество. Не позволяя земле­владельцам сгонять колонов с земли, отчуждать землю без сидя­щих на ней колонов, использовать их в качестве домашней челяди, закон в то же время прикреплял колонов к этой земле. Эдикт Константина I от 332 г. запрещал колонам под угрозой наложения оков переходить из одного имения в другое, обязывая землевла­дельцев возвращать обосновавшихся у них чужих колонов их преж­нему хозяину. Эдиктом Валентиниана I от 371 г. была оконча­тельно санкционирована наследственная прикрепленность колонов к тому или иному имению. Несмотря на ущемление гражданско­го статуса колонов, ограничения их владельческих прав, колоны были более самостоятельны в хозяйственном отношении, чем рабы; их повинности фиксировались законом и обычаем. В римском колонате угадываются контуры новых, феодальных отношений.

Число самостоятельно хозяйствующих, но зависимых и эксплу­атируемых производителей увеличивалось и за счет других социаль­ных источников: крестьян, подпавших под власть какого-нибудь магната, пленных варваров, которых теперь все чаще обращают не в рабов, а в колонов, и т.п. Тем самым в эпоху поздней империи ведущим постепенно становится тип хозяйства, связанный с экс­плуатацией мелких землевладельцев в крупных поместьях. Орга­низатором производства в этом случае являлся не собственник земли, а непосредственный производитель, у которого оставалась часть выращенного им продукта. Этот механизм имеет сходство с экономическим механизмом, характерным для феодализма. Но поскольку в эпоху домината продолжали сохраняться рабовладельческие методы эксплуатации и огромная масса самостоятельно хозяйствующих землевладель­цев в социально-юридическом смысле оставалась рабами, а с дру­гой стороны, заметно усилился налоговый гнет, то непосредст­венный производитель, видимо, располагал в основном лишь весь­ма урезанным необходимым продуктом. В конечном счете, это явилось одной из важнейших причин наблюдавшегося в эту эпо­ху экономического застоя, одним из главных препятствий, стояв­ших на пути осуществления тех возможностей, которые были за­ложены в формирующемся новом хозяйственном механизме.

Эмфитевсис. В поздней античности значительное распростра­нение получает аренда — теперь уже не только на государствен­ных и муниципальных, но и на частных землях. Аренда претерпе­вает качественные изменения: из долгосрочной она развивается в вечную, так называемую эмфитевтическую аренду, обеспечиваю­щую владельцу широчайшие права, сопоставимые с правом соб­ственности. Эмфитевт был обязан собственнику небольшой фик­сированной платой (каноном), должен был вносить налоги с зем­ли и тщательно ее обрабатывать. В остальном он мог распоряжаться ею по своему усмотрению: передавать по наследству, сдавать в субаренду, закладывать, даже продавать. В последнем случае соб­ственник имел лишь право преимущественной покупки; не вос­пользовавшись им, он получал только пошлину в размере 2% про­дажной цены. Съемщиками земли на эмфитевтическом праве чаще всего были крупные землевладельцы, поэтому распространение эмфитевсиса знаменовало серьезную перестройку господствующего класса в направлении феодализации.

Прекарий. Заметно большую роль стала играть и мелкая аренда, также приобретшая новые черты. Особенно показательна эволю­ция так называемого прекария (буквально — «испрошенного» дер­жания). Прекарист первоначально, по-видимому, вообще не нес каких-либо повинностей в пользу собственника, довольствовав­шегося тем, что земля его не пустует и не может быть на этом основании конфискована общиной. Однако собственник был впра­ве в любой момент согнать прекариста с предоставленного ему участка, невзирая на то, как долго тот его обрабатывал; соответ­ственно прекарист считался не владельцем, а лишь держателем.

В эпоху домината прекарий все чаще оформляется письменно, становится долгосрочным, нередко пожизненным, и обусловли­вается определенными в договоре платежами. В перспективе это приводило к попаданию прекариста в зависимость от земельного собственника, но при этом владельческие права его укреплялись, а сам прекарий становился если не юридически, то фактически своеобразной формой условного землевладения, отчасти предвос­хищавшей отношения зависимого крестьянина и феодала.

Патронат и коммендация. Важную роль в трансформации отно­шений собственности сыграло развитие еще одного древнего ин­ститута, а именно патроната (патроциния), заключавшегося в самоотдаче, разумеется, не всегда добровольной, одних граждан под покровительство других, более обеспеченных и влиятельных. Такой акт назывался коммендацией. Патроцинии III—V вв. — это, по сути дела, форма личной зависимости мелких, а также сред­них землевладельцев от землевладельцев крупных. Стремясь це­ной личной свободы и гражданского полноправия избавиться хотя бы от некоторых государственных и муниципальных повиннос­тей, найти защиту от притеснений со стороны властей и более сильных соседей, вступавший под патронат человек, в конце кон­цов, а иногда и сразу, утрачивал право собственности на землю, превращаясь в ее держателя. Логичным следствием установления патроната являлось возникновение в латифундиях режи­ма частной власти, противостоящей государству. Императоры, хотя и безуспешно, боролись с патронатом.