Реферат: Принципы текстового анализа
Проблема разграничения сведений, получаемых читателем текста о некотором фрагменте действительности, и собственно смысла текста всегда занимала ученых. Уже у Оригена (ок. 185-254 гг.) и у Прокла (412-485 гг.) различаются телесный и духовный содержательные слои текста (Петров 1997). Г. Фреге (1892г.) ввел в науку о высказывании понятие значения (класса денотатов) и контекстуального смысла выражения. Множество подходов в типологии содержательности текста заявили о себе в ХХ веке: фабула и сюжет (Л.С. Выготский), локуция, иллокуция и перлокуция (Дж. Серль), тема и идея и т. д.
С точки зрения языкового способа данности в тексте понятие смысла сближается с понятием косвенной номинации. А.И. Новиков (1997) трактует понятие смысла как умозаключение, особого рода вывод из сказанного. Смысл связывается с текстовой организацией, указывающей на имплицитный характер замысла автора. Противопоставляемое смыслу понятие содержания определяется ученым как модель фрагмента действительности, базирующаяся на денотативных (референтных) структурах, отражающих объективное положение вещей в мире. Исследователем подчеркивается факт различной степени расхождения между содержанием и смыслом текста в различных жанрах (Новиков 1997: 110-112). Данная трактовка понятия содержания представляется верной, но требующей определенной нюансировки. Само представление о смысле художественного текста как о разновидности умозаключения нам представляется однобоким и не учитывающим специфику художественной коммуникации.
Такие понятия, как тема, фабула и сюжет текста, имеют прямое отношение к той части текстовой содержательности, которую мы здесь и далее будем называть содержанием текста. Содержание текста соответствует сумме текстовых предикаций . Предикация предполагает отнесение пропозитивных имен событий к действительности. Сюда мы включаем как прямо номинированные в тексте в рамках пропозициональных структур (таково понятие содержания в трактовке Г.И. Богина - 1993: 22) предикации, так и импликативные , т.е. извлекаемые читателем на базе эксплицитных текстовых данных при обращении к механизму логического вывода. К плану содержания относится тема как исходное, данное в структуре предложения-высказывания и получающее свою разработку в реме , так называемой новой информации о теме. Развитие пласта содержания в составе текстовой содержательности обычно сопровождается явлением тема-рематической прогрессии - переходом ремы предшествующего предложения в тему последующего, о которой сообщаются новые сведения (рема). Смысл художественного текста не должен сводиться к теме и к одному только феноменологическому слою содержания вообще. Уже Лев Толстой предостерегал против отождествления смысла текста с содержанием:
"Люди, мало чуткие к искусству, думают часто, что художественное произведение составляет одно целое, потому что в нем действуют одни и те же лица, потому что все построено на одной завязке или описывается жизнь одного человека. Это несправедливо. Это только так кажется поверхностному наблюдателю: цемент, который связывает всякое художественное произведение в одно целое и оттого производит иллюзию отражения жизни, есть не единство лиц и положений, а единство самобытного нравственного отношения автора к предмету" (Толстой 1955: 286).
Смысл текста как всеобщая взаимосвязь всего со всем покрывает все виды источников смыслообразования, как входящие в состав содержания текста, так и не входящие, но играющие формами знаковой организации текста, в том числе передающими и содержание.
6. Виды схем
В ХХ веке наиболее употребительными стали понятия схемы, фрейма (frame), скрипта (script), сценария (scenario) и плана (plan) для обозначения различных видов знаний, притом что схема в таком контексте определяется как "наиболее абстрактное определение активной организации опыта" (Миллер, Галантер, Прибрам 1975: 191; Найссер 1981: 81; Сухих 1998: 190, 191). Как можно видеть, многим исследователям представляется правомерным (и мы здесь разделяем это мнение) трактовать понятие схемы как родовое (универсальное) по отношению к нисходящим понятиям фрейма, скрипта, плана и всех прочих возможных статических и динамических схем концептуализации явлений в поле человеческих восприятий мира вообще и текстов культуры в частности. Можно утверждать, что наряду со схемами-фреймами и схемами-фабулами в текстообразовании существуют также, например, схемы-проекты и схемы-программы эффективного текстопостроения для трансляции идейно-художественного начала в тексте. Одновременно в аспекте текстовосприятия существуют требующие выявления схемы усмотрения идейно-художественного начала в тексте. Выявление и описание таких схем значимо для построения адекватной теории интерпретации художественного текста.
Согласно формуле У. Найссера схема собирает информацию, использует ее, меняется под ее воздействием (Найссер 1981: 80). (Заметим, что под информацией Найссер имеет в виду сведения о свойствах и об устройстве воспринимаемого объекта или события.) В составе схемы исследователь выделяет планы ( plans ), соответствующие понятиям об установках и разного рода широких и специфичных предвосхищениях (там же: 70, 154, 184), и форматы ( formats ), определяющие вид, к какому должна быть приведена информация, чтобы удостоится рассмотрения и получить осмысленную и непротиворечивую интерпретацию (там же: 74). В то же время ученым подчеркивается активный характер схемы, исполняющей планы и заполняющей форматы, а также направляющей выбор из возникающих по ходу рецепции альтернатив, в том числе в ситуации дефицита данных о принадлежности постигаемого начала к той или иной возможной концептуальной рамке как должному месту размещения потенциальной информации. Понятия о формате интерпретации и об индивидуации функции текста взаимоположены. Индивидуировать функцию текста означает соотнести с соответствующим форматом восприятия и интерпретации.
Схемы имеют прямое отношение к выделяемому ван Дейком стратегическому способу понимания (strategicunderstanding), имеющему место в реальной практике опережающей (tentativeandhypothetical) интерпретации читателем или слушающим высказывания еще до момента полного знакомства с его языковым содержанием. Стратегический подход находится в зависимости не только от текстуальных характеристик, но и от знаний о мире и цели коммуникации (ван Дейк, Кинч 1988: 168). Для стратегической интерпретации характерна, как на то указывает ван Дейк, многоохватность, одновременное оперирование множеством уровней структурной организации высказывания, данными непосредственно языковой и неязыковой действительности (vanDijk 2001).
7. Многоуровневое представление о понимании идейно-художественного текста
Наше представление об основных (допускающих дальнейшие внутренние градации) уровнях организации идейно-художественных текстов является данью традиционным европейским многослойным моделям космоса как упордоченного бытия (ср.: Сусов 1998) в порядке нисхождения "Бог-дух-душа-тело" и в порядке восхождения "внешнее - глубокое внешнее - внешнее-внутреннее - идея" Согласно Н. Гартману, каждый бытийный слой мироздания имеет свои принципы, законы и категории. Царство категорий обладает тем же слоистым строением, что и бытийные слои. Низшие категории относятся к высшим как элементы. Содержательная полнота высшего бытия превосходит содержательную полноту низшего и не покрывается низшими категориями (Гартман 1995: 623-624). Постулат Гартмана (1958: 329) о приоритете внутренних (заднеплановых, глубоких) феноменологических слоев над внешними имеет следующую логическую форму:
1.Каждый слой эстетического предмета имеет свой особый тип оформления, которого нет в другом слое.
2.Но в этой самостоятельности содержится и зависимость: оформления переднего слоя всегда достаточно для явления ближайшего заднего слоя.
3.В конечном счете самое внешнее оформление (чувственно данного) в конце концов определяется тем, что ему наиболее гетерогенно - самым заднеплановым, именно тем, что должно быть выявлено.
Собственно текстовыми являются в нашем понимании три нижних этажа таблицы, тогда как верхний превосходит по содержательной емкости любой текст, поскольку имеет своей стихией божественное (латинский термин deitas). Рефлексия читателя активна на трех верхних этажах и на каждом из них по-разному.
Таблица 3.
Основные уровни и форматы взаимодействия читателя с художественным текстом
| Схема | Читатель | Идея | Сознание |
| 4. Усмотренная идея сама превращается в схему понимания жизни | Непосредственно созерцает идею, "растворяется" в понимании | Открывается как абсолютная идея, эмансипированная от конечной формы текстового выражения | религиоз-ное |
| 3. Множество потенциально конструктивных схем складываются в единую смысло-вую гармонию | Усматривает идею в системе текстовых смыслов | Проявляется в сцеплении смыслов текста | эстетиче-ское, герменевти-ческое, |
| 2. При опоре на опыт и материал вырабатываются схемы понимания текста | Выявляет интенцию текста в системе текстовых средств | Отслеживается во множестве текстовых манифестаций с тем, чтобы быть выявленной |
Интерпрети- рующее, герменевти-ческое |
| 1. Схемы интерпретации содержатся в мире опыта как след прожитого. | Аспект содер-жания и аспект языковой спосо-бности образу-ют интерпре-танту как бы в раздельности. | Содержится в опредмеченном виде. | незаинте-ресованное. |
В ярусе текстовых средств (2), выделенных из безликой массы текстового материала, рефлексия направляется на формирование суждения о форме текстовой организации. Здесь находят себе место выделенные еще Аристотелем категории глосс, метафор и обыденных выражений, всевозможные виды стилистических фигур и тропов из соответствующих перечней всех времен и народов, деление лексического состава на основной фонд, архаизмы и неологизмы, автоматизирующая и дезавтоматизирующая тенденции в организации текстовых средств и иные понятия о средствах и приемах текстообразования.
В ярусе текстовых смыслов (3) бытуют такие ступенчато расположенные формы концептуализации означаемого, как синкреты, эмпирические понятия или общие представления, научные понятия и теории (Выготский 1982; Давыдов 1996), а также значения, содержания и смыслы (Богин 1986), а в рамках нашего рассмотрения - также эмоции и понятия, умопостигаемые сущности и ценностные смысловые отношения.
Верхний ярус, ярус дивинации (4), вбирает в себя такие подпадающие под категорию духовного предвосхищения организованности рефлексии, как совесть, любовь, вдохновение (Франкл 1990: 97, 98, 99), бытие в истине (сакраментальнвя формула Г. Флобера - e tre dans le vrai ) или голос живущего в человеке Бога. Здесь порождающий глубокие интуиции пробужденный дух оказывается "нерефлектирующим сам себя" и даже ослепляемым прямым самонаблюдением. Он представляется в виде динамичного мирового процесса, из которого возникают отношения, ценности, идеалы и духовные горизонты личности. Сюда же относится выдвинутое Л. Витгенштейном представление о мистическом как "невысказываемом" опыте созерцания мира с точки зрения вечности (Витгенштейн 1994: 72). Исток смыслообразования находится в своего рода светящей (не только слепящей) тьме, которая сама исчерпывающим образом не может быть освещена со стороны одним каким-либо созерцанием или понятием (Дионисий 1995: 247; Франкл 1990: 99, 129).
Смыслообразование дивинационного типа не для всякого беллетристического текста выступает целью. Многие беллетристические тексты ориентируются на трансляцию моральных понятий или эмоций и не претендуют на выведение читательского сознания на миропонимание по Истине или Добру, которые по своей идеальной (идейной) природе не могут уложиться в прокрустово ложе понятия и слишком богаты гранями по сравнению с программируемым текстом аффектом.
Содержательное начало каждого яруса не сливается с началами других ярусов, но состоит в отношениях взаимодействия и взаимоперевыражения. Стихия взаимодействия конечных целей культуры, причастных верхнему ярусу таблицы, с содержаниями нижних, текстовых ярусов с точки зрения языка формирует проблемное поле филологии в целом, включая теорию индивидуации художественного. Отчуждение анализа языковых средств от анализа смыслов мы, вслед за Р. Якобсоном (1975) находим неправомерным (противоположное мнение высказывает Г.В. Степанов: Степанов 1980).
К числу опорных схем нашего текстового анализа следует отнести разработанное Г.И. Богиным филологическое представление о растягивании смысла, а также общеметодологическое представление о перевыражении деятельности общественного человека в многообразии организованностей текстового материала и точек фиксации распредмечивающей рефлексии над ним.
8. Растягивание смысла
Одной из важнейших в художественном текстообразовании схем является описанная Г.И. Богиным схема растягивания смысла, определяемая как способ смыслопостроения в тексте, при котором интенциональное начало текста по мере своего развития в акте чтения и вхождения во все новые связи и зависимости видоизменяется и конкретизируется (ср.: Богин, 1986: 25). Важным аспектом понятия растягивания смысла в художественном тексте выступает имплицитное представление о монистическом характере смыслопостроения, о возобновлении цельного смысла в отдельных дробях текста и на отдельных этапах чтения. Тем самым открывается возможность для обсуждения способов выражения и перевыражения в тексте художественной идеи. Понятие растягивания смысла связано с понятием перевыраженности.
9. Перевыраженность
Текст как сложно опредмеченная духовная деятельность подразумевает единство и перевыраженность фиксаций рефлексии в ряде локусов и феноменологических слоев одновременно или последовательно (при процессуальном подходе). В приведенной здесь широкой трактовке понятие о перевыраженности позволяет даже техническую инструкцию рассматривать как перевыражение деятельности пользователя. Рефлексия как таковая возможна в силу перевыражения мира в опыте индивида. В более узком понимании перевыраженность, или установка на возобновление цельной идеи целого текста, выступает как принцип организации художественных текстов. Принцип перевыраженности в последнем значении претендует на статус универсалии для художественных способов говорения о мире (такое определение использовалось нами ранее: Богатырёв 1998: 92). Здесь следует уточнить, что перевыраженность в широком понимании присуща всякому тексту в силу презумпции его глобальной когеренции. В более узком понимании можно говорить о типе перевыраженности интенционального начала, или концепта текста, в его соотношении с типом самого концепта. Понятие будет обладать одним типом перевыраженности, а идея - другим, не тождественным понятийному. Текстовая установка на построение понятия предполагает целостное перевыражение ряда граней понятия в ряде локусов текста. Текстовая установка на трансляцию идеи предполагает несуммирующее перевыражение идеи в наиболее широких содержательных категориях, таких, как семантический ритм, растягивание смысла.
10. Цельность versus целостность
Многие исследователи текста употребляют понятия цельности и целостности (иногда также когерентности, например: Белянин 1988: 105) как синонимичные, в то время как задачи цельного и целостного анализа, равно как цельной и целостной интерпретации текста подчиняются едва ли не противоположным нормам деятельности.
Целостность (наряду с континуальностью и процессуальностью) относится прежде всего к свойствам сознания читателя о тексте, обусловленным принципиальной завершенностью (замкнутостью, отдельностью) самого восприятия текста реципиентом (сходную точку зрения на данную категорию высказывают: Воробьева 1993: 25; Beaugrande, Dressler 1981; Holland 1980). Целостность определяется как интегративное целое (англ. whole, нем. dasGanze, фр. letout), состоящее из относящихся к целому соотнесенных между собой по принципу дополнительности разнопорядковых членов, элементов и структур (тем самым отклоняется определение целого по Берталанфи как некой особой содержательной "взаимосвязи" частей). Понятие целостности относится к неформализуемым понятиям и не исчерпывается никаким системным описанием (Блауберг 1977: 27).
В теории литературного произведения целостность принято толковать как "охват всего произведения", тогда как цельность произведения проявляется лишь в известной его части: "произведение в его целостности это вообще все, что мы имеем на странице и под переплетом, включая даже опечатки" (Урнов 1988: 303). Само понятие цельности трактуется как синонимичное выражение по отношению к такому термину, как инвариант (неизменяемое ядро и нерасторжимое целое) всех возможных перетолкований (там же: 282). Рамки текста уже рамок произведения, но и текст может обладать несколькими достаточно цельными интенциями и структурами (например, художественной и познавательной в исторической повести).
Понятие цельности предполагает наличие определенной смысловой доминанты (ср.: Кинцель 1997: 83). В целостности важен ансамбль качеств, в цельности - приоритет за точкой пересечения отношений между элементами функционально нагруженной, целенаправленной структуры. Последняя, будучи воплощенной в конкретном материале и тем самым данной в форме энергии, называется в методологии конкретной системой (Гаспарский 1977: 48). В нашем случае в качестве таковой будет выступать текст как система, нацеленная на обеспечение трансляции художественной идеи. Категория художественной идейности при этом будет разрабатываться как источник построения цельного представления об организации текстовых средств, направленных на оптимальную трансляцию художественной идеи широкой аудитории читателей. Тексты будут трактоваться как конкретные системы, ориентированные на обеспечение условий интендирования культурных смыслов, включая идейно-художественные.