Реферат: Проблема взаимодействия литературного языка с просторечием
– склонение несклоняемых иноязычных существительных: без пальта , ехать на метре , шли из кина , две бутылки ситр и под.;
– тенденция к "прозрачности" словообразовательной структуры слова: об-вернуть , об-городить , об-дурачить и под. (ср. литературные обернуть , огородить , одурачить );
– иная, по сравнению с литературным языком, словообразовательная структура слова в его финальной (суффикс + флексия) части: чувствие (упал без чувствиев ), наследствие (Говорят , эта болезня по наследствию передается ), учительша , хулиганничать и под. (по аналогии с родственными словами, ср. сочувствие , следствие ).
В области лексики и лексической семантики характерным является наличие довольно значительного числа слов, преимущественно для обозначения обиходно-бытовых реалий и действий, отсутствующих в литературном языке, – типа серчать , пущай , черед (= очередь ), акурат (= точно ), шибко , намедни , шитво , харчи , давеча и под., многие из которых исторически являются диалектизмами. С другой стороны, в просторечии-1 отсутствуют многие разряды отвлеченной лексики, описывающей абстрактные понятия и отношения.
Помимо этого достаточно очевидного, внешнего своеобразия просторечие-1 отличается рядом специфических признаков в использовании лексики. Например:
– использование слова в значении, не характерном для литературного языка: гулять в значении 'иметь интимные отношения': Она два месяца с ним гуляла ; уважать в значении 'любить' (о пище): Я огурцы не уважаю ; завесить в значении 'взвесить'; признать в значении 'узнать': А я тебя и не признала , думала , кто чужой ; цвет в значении 'цветок'; разнос в значении 'поднос'; обставитьcя 'обзавестись мебелью'; чумовой в функции бранного эпитета – 'сумасшедший, взбалмошный': Вот чумовой ! Куда побёг-то ?и т.п.;
– размытость категориального значения слова: атом (Они без конца с этим атомом носятся – могут иметься в виду и исследования в области атомной энергии, и испытания атомного оружия, и угроза атомной войны и т.п.), космос (Ни зимы , ни лета путного теперь нет – а всё космос ! – имеются в виду космические исследования, запуски спутников и т.п.).
В просторечии-1 встречается специфический тип переноса наименования с абстрактного понятия на лицо. Например, термин диабет используется, помимо своего основного значения, также для называния лица, страдающего сахарной болезнью: Это всё диабеты без очереди идут (реплика у дверей процедурного кабинета). Рентген в просторечии значит не только 'рентгеновский аппарат' (Мне грудь рентгеном просвечивали ) и 'рентгеноскопия' (А тебе рентген уже делали ?), но и 'врач-рентгенолог': Она рентгеном работает ; Дочка, это кто – не рентген пошёл ?
Метонимическому переносу в просторечии-1 могут подвергаться термины, в литературном употреблении обозначающие только множества или совокупности и не имеющие значения 'один элемент множества, совокупности'. Ср.: Она вышла замуж за контингента (в речи медсестры) – фраза, понятная лишь при описании соответствующей ситуации: совокупность пациентов, обслуживаемых спецполиклиникой, на "административно-медицинском" языке называется контингентом ,ср.: Этот больной принадлежит к контингенту лиц , обслуживаемых нашей поликлиникой. Естественно, что, приобретя значение 'один из множества лиц', слово контингент попало в разряд одушевленных существительных (вышла замуж за контингента ). Ср. в речи зощенковского персонажа: А это кто , не президиум на трибуну вышедши ?
Исследователи отмечают еще одну черту, характерную для просторечного словоупотребления, – семантическую ущербность слова: отсутствие многих значений, присущих этому слову в литературном языке. Так, слово мотив , при сохранении значения 'мелодия', не употребляется в смысле 'причина, повод чего-либо' (побудительные мотивы ); партия не имеет значений 'одна игра (в шахматы и проч.)', 'определенное количество товара'; у слова дисциплина отсутствует значение 'учебный предмет' и т.п. Частным случаем семантических сдвигов в слове является специфическое употребление его вследствие чрезвычайно характерной для просторечия-1 тенденции к эвфемизации речи: ср. отдыхать в значении 'спать', кушать в значении 'есть', супруга по отношению к жене говорящего и т.п., а также более старое, но имеющее рецидивы и в современном просторечии употребление местоимения они и соответствующих глагольных форм множественного числа применительно к одному лицу, которое говорящий воспринимает как представителя иного, более высокого социального статуса: – Где врач ? – Они обедать ушедши ; – Я вот за ними стою , который в шляпе.
В области синтаксиса для просторечия-1 характерны такие черты:
– употребление полной формы страдательных причастий с перфектным значением и полных прилагательных в именной части сказуемого: Обед уже приготовленный ; Пол вымытый : Дверь была закрытая ; Я согласная ; А она чем больная ?
– употребление в той же функции деепричастий на -вши и -мши (последняя – специфически просторечная форма): Я не мывши (т.е. не мылся) вторую неделю ; Все цветы поваливши (т.е. повалились, были поваленными); Он был выпимши и т.п.;
– употребление конструкции с никто (при местоимении может быть и существительное, но необязательно), в которой сказуемое имеет форму множественного числа, – своего рода согласование по смыслу: Гости никто не приехали ; А у нее из цеха никто не были ?
– употребление творительного падежа некоторых существительных для обозначения причины: умер голодом (= от голода), ослеп катарактой (= от катаракты);
– специфическое управление при словах, совпадающих (формально и по смыслу) с литературными: никем не нуждаться (ср. нормативное ни в ком не нуждаться ); Что тебе болит ?(вместо: у тебя ); Мне (или ко мне ) это не касается (вместо: меня ); Она хочет быть врач (вместо: врачом ) и т.п.;
– употребление предлога с вместо из : пришел с магазина , вернулись с отпуска , стреляют с автоматов и т.п.
Просторечие-2 представляет собой подсистему менее яркую и менее определенную по набору типичных для нее языковых черт. В значительной мере это объясняется тем, что просторечие-2 как своеобразная разновидность городской речи относительно молодо. При этом оно занимает промежуточное положение не столько между литературным языком и территориальными диалектами (это характерно для просторечия-1), сколько между социальными и профессиональными жаргонами, с одной стороны, и литературным языком – с другой.
Занимая такое положение, просторечие-2 играет роль проводника, через который в литературную речь идут различные иносистемные элементы – профессиональные, жаргонные, арготические. Такое посредничество вполне объяснимо как собственно языковыми, так и социальными причинами. В социальном отношении совокупность носителей просторечия-2 чрезвычайно разнородна и текуча во времени: здесь и выходцы из сельской местности, приехавшие в город на учебу и на работу и осевшие в городе; и уроженцы городов, находящихся в тесном диалектном окружении; и жители крупных городов, не имеющие среднего образования и занятые физическим трудом; носителей просторечия-2 немало среди представителей таких несхожих профессий, как продавцы, грузчики, портные, парикмахеры, официанты, железнодорожные проводники, сапожники, уборщицы и др.
Поскольку, как было сказано выше, просторечие в целом анормативно и, стало быть, в нем нет фильтра, подобного литературной норме, который избирательно допускал бы в просторечное употребление средства, принадлежащие другим языковым подсистемам, – постольку языковые особенности, присущие уроженцам определенных мест, представителям определенных профессий или социально специфической среды, могут становиться достоянием просторечия.
И действительно, многие языковые элементы, принадлежавшие ранее социально или профессионально ограниченному словоупотреблению, заимствуются литературным языком не прямо из групповых или профессиональных жаргонов, а через просторечие-2. Таковы, например, активно употребляющиеся в современной речи слова жаргонного происхождения беспредел 'действия, далеко выходящие за рамки допустимого', возникать 'высказывать свое мнение, когда о нем никто не спрашивает', отморозок 'человек, не считающийся ни с законом, ни с какими бы то ни было нормами человеческих отношений', оттянуться 'получить от чего-либо удовольствие', придурок 'глупый, бестолковый человек' (в уголовном жаргоне – 'заключенный, имеющий более легкую, чем у других, работу'), прокол 'ошибка, неудача', (всё ) путём 'правильно, как надо', разборка 'выяснение отношений, обычно с применением силы и даже оружия', штука 'тысяча денежных единиц' и др.
В области фонетики и морфологии просторечие-2 менее специфично, чем просторечие-1: фонетические и морфологические особенности имеют спорадический, случайный характер и нередко локализованы в отдельных словах и словоформах. Так, если просторечию-1 присуща определенная последовательность в реализации указанных выше фонетических и морфо-фонетических явлений (ассимиляция и диссимиляция звуков в пределах слова, упрощение его слоговой структуры, метатеза и т.п.), то в просторечии-2 эти явления представлены непоследовательно, с лексическими ограничениями, а некоторые отсутствуют совсем. Это связано с общей тенденцией, свойственной просторечию-2 как более молодой разновидности городской речи, – к уменьшению контрастности средств выражения (сравнительно с литературным языком), к сближению их, по крайней мере в формальном отношении, со средствами выражения, присущими социально престижным формам национального языка – разговорной речи и кодифицированной разновидности литературной речи.
Например, диссимиляция согласных по месту и способу образования представлена в просторечии-2 фактами типа транвай ; в словах же типа директор , коридор , где расподобление согласных более ярко, более заметно, оно не происходит. Метатетические формы типа [сашэ ] вместо [шасэ ] / [шосэ ] также не характерны для просторечия-2. Устранение зияния (типа [какава ] или [п'иjан'ина ]), наиболее яркая черта просторечия-1, – в просторечии-2 почти не встречается. Отличия от литературного языка в значении категории рода некоторых существительных хотя и наблюдаются, но у значительно меньшего круга слов и в менее "бросающихся в глаза" случаях: так, тюль , толь , шампунь склоняются как существительные женского рода, а мозоль , наоборот, как существительное мужского рода (стояли в очереди за тюлью , покрыли крышу толью , вымыла голову новой шампунью , замучился с этим мозолем ). Однако слова среднего рода село , кино , мясо и под. не употребляются как существительные женского рода (что свойственно просторечию-1).
Склоняемые формы иноязычных существительных типа метро образуются весьма избирательно: они появляются в основном на тех участках речевой цепи, где возможно неоднозначное осмысление несклоняемой формы слушающим (ехали метром , но вышел из метро , а не из метра ).
Для просторечия-2 характерно использование диминутивов (т.е. слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами) типа огурчик , номерок , документики – как выражение своеобразно понимаемой вежливости. Среди таких диминутивов встречаются формы, образованные по специфической модели, не имеющей распространения в литературном языке (ср. мяско при разговорно-литературном мясцо ).
В просторечии-2 употребительны некоторые фразеологизмы, которые служат своеобразными "лакмусовыми бумажками", указывающими на просторечность говорящего (некоторые из них постепенно просачиваются в разговорную речь, отчасти утрачивая свой просторечный характер). Это, например, выражение надо же !, употребляемое в функции восклицания, передающего удивление (У нас уже вторую неделю воды нет. – Надо же !), сравнительный оборот как этот (эта , эти ),с незаполненной семантической валентностью у местоимения: Проходите вперед ! Стала , как эта (в троллейбусе); Я ему говорю : выйди погуляй. Нет , сидит целый день , как этот ; обороты без разницы (Мне это без разницы ), по нахалке в значении 'нахально' (Приперлись по нахалке – о незваных гостях); типа того : А она мне типа того , что я , мол , и не была там никогда ;и некоторые другие.
Среди форм речевого этикета, присущих просторечию-2, выделяются различные виды личных обращений, в функции которых используются термины родства и наименования некоторых социальных ролей: папаша , мамаша , отец , мать , дед , дедуля , бабуля , друг , парень , мужик , шеф , начальник , хозяин , командир ,в последнее время – женщина , дама , мужчина. Эти формы обращения распределены по полу и возрасту говорящих; некоторые из них имеют ограничения в употреблении, обусловленные профессией как говорящего, так и адресата. Так, обращения папаша , мамаша , мать , отец , дед , друг , парень , мужик , шеф , начальник свойственны в большей степени речи мужчин молодого и среднего возраста; обращения дедуля , бабуля ,а также женщина , дама , мужчина более характерны для речи молодых женщин; обращения хозяин , хозяйка фигурируют в речи мужчин (молодого и среднего возраста) в ситуации обслуживания того, к кому обращаются, – например, в речи сантехников, слесарей, грузчиков, полотеров и т.п.
Так как просторечие (в обеих его разновидностях) обслуживает узкобытовые сферы коммуникации, очевидно, что с наибольшей рельефностью оно реализуется в речевых актах, имеющих функцию порицания, обвинения, просьбы, заверения, внушения и т.п. (ср. такие речевые акты, как ссора, перебранка, божба, наушничество, "распекание" старшим младшего и др.). Однако и в других видах коммуникации носители просторечия обычно используют именно эту разновидность русского языка, так как их речевое поведение характеризуется "монолингвизмом" – неспособностью переключаться на иные, не просторечные средства и способы общения.
Живая разговорная речь - всех слоев нынешнего русского общества меняется на наших глазах. В нее мощно вторгаются американизмы. Английский язык, больше в его американском варианте, стал играть у нас примерно такую же, если не большую, роль, как французский в свое время. Ее заполонил новый бандитский язык, совсем не похожий на прежнюю блатную музыку и ставший принадлежностью не только авторитетов и думских деятелей (зачастую эти понятия и совпадают), но и среднеинтеллигентной массы. В речь активно вклиниваются новый молодежно-газетный жаргон, специфический язык поп-музыки, спорта и тому подобных проявлений массовой культуры.