Реферат: Роль и место Библии в современном обществе

Будучи гипертекстом мировой культуры и осуществляя постоянное формирующее воздействие на нее, а также духовность и менталитет человека, Библия не могла не оказать своего влияния на язык: посредством культурного воздействия на мировой социум Библия содействовала становлению, развитию и литературизации языка. Актуальность этой книги делает ее неиссякаемым источником пополнения и обогащения лексики. О том, насколько прочно укоренилась Библия в ткани языка, свидетельствует огромное количество библейских пословиц, поговорок, словосочетаний, т.е. в терминах данного исследования — библеизмов.

Библия стала каноном в вопросах языкового стиля и содержания во многих культурах, в том числе и английской. В подтверждение этого приведем следующий пример. "Авторизированная версия", или Библия короля Якова (1611), быстро вошла в повседневный обиход, чему в немалой степени способствовали специальные королевские декреты. Воздействие, оказанное этим блестящим творением эпохи позднего Возрождения на английский язык, можно сравнить лишь с воздействием на последний произведений У. Шекспира. Библия короля Якова была опубликована в тот год, когда Шекспир приступил к работе над своей последней пьесой "Буря" (TheTempest). Оба произведения являются непревзойденными шедеврами английской литературы, но в одном они кардинально отличаются друг от друга: Шекспир широко использовал все доступное ему лексическое богатство английского языка (25 тыс. единиц), словарь же "Авторизированной версии" — всего около 8 тыс. единиц, поскольку ее составители считали, что учение Бога должно быть доступно каждому говорящему по-английски. И до наших дней изобилие шекспировской лексики и "неприкосновенный" запас библейского словаря составляют как бы две крайние точки английского языка, две точки отсчета для ораторов и писателей со всех концов англоговорящего мира — от Джойса и Диккенса с их шекспировской пышностью до Баньяна и Хемингуэя со свойственным им библейским лаконизмом [Артемова, Леонович 1993: 60-62].

В течение длительного исторического периода библейская символика и библейские ценности и образы закреплялись в сознании людей. Непререкаемый авторитет Библии задавал определенные паттерны интерпретации окружающей действительности и способствовал формированию английской ментальности, что отразилось в национально-культурной специфике библейских фразеологизмов. Несмотря на универсальность Библии, она находит национально-культурное отображение в любом христианском социуме, что нисколько не противоречит тезису о единстве универсального и уникального в языке. Ключевые смыслы культуры, в частности английской, идентифицируются с терминами текста Библии; в результате возникают языковые единицы библейского происхождения, содержащие как общие для всех культур, так и национально-специфические смыслы. Так, если взглянуть на этот аспект с точки зрения компаративистики, то можно утверждать, что символические подтексты Библии способствовали формированию русской ментальности, под его воздействием образовывались такие понятия, как любовь, совесть, правда, милость [Колесов 1995]. В английской же культуре, являющейся по преимуществу католической, происходило становление таких концептов, как личность, индивидуальность, интеллект, свобода, поскольку католическая культура воспринимает земной мир как область человечески нормального, негреховного проживания, и в связи с этим здесь не так явно проявляется подавление личности. Не случайно католичество расценивается православием как "религия человеческая, слишком человеческая" [Кураев 1995: 29].

Обе традиционно христианские культуры (русская и английская) ассимилировали не только одинаковые, но и свойственные каждой по отдельности библейские фразеологизмы: в русском языке имеются такие единицы, как власти предержащие, ложь во спасение и т.д., библейский аналог которых отсутствует в английском, и наоборот, лакунарными для русского языка являются такие английские библеизмы, как theflesh-potsofEgypt, fallamongPhilistines, layhandsontheark и т.д. (подробнее о библеизме как лингвокультурном феномене см. п. 2.3.4.).

Процесс определения фразеологических единиц библейского происхождения несколько усложнен проблемой идентификации фразеологизмов как таковых [Кунин 1970, 1996; Добрыднева 2002]. Понятие фразеологизма в современной лингвистике до конца не определено, порою оно даже противоречиво. Сам термин может пониматься в узком и широком смысле. Проф. Максимов В.И. провел четкую дифференцию трех основных подходов к трактовке фразеологизма. Он разграничил узкое, расширенное и широкое понимание фразеологических единиц [Максимов 2003: 38]. В рамках нашего исследования подчеркнем, что мы рассматриваем фразеологизмы в их широком понимании, относя к данной языковой категории не только семантически связанные сочетания слов, но и целые предложения.

Принцип определения фразеологических единиц (далее ФЕ) по одному релевантному свойству в лингвистической науке неоднократно оспаривался. Большинство ученых справедливо полагают, что фразеологическая единица наделена комплексом категориальных признаков, отражающих ее системную специфику, в числе которых следует назвать воспроизводимость, устойчивость и непроницаемость компонентного состава при его раздельнооформленности, семантическую целостность, номинативность, образность, эмотивность, оценочность и экспрессивность (В.В. Виноградов, Ю.А. Гвоздарев, А.В. Кунин, В. Н. Телия и др.). Однако, как показывает наше исследование, далеко не все фразеологизмы обладают всеми этими признаками. Так, например авторские, или окказиональные библеизмы (e.g. todrinkupthecupofhumiliation , от todrinkthecupofbitterness), не характеризуются непроницаемостью компонентного состава, напротив его нарушение происходит преднамеренно с целью создания неожиданного эффекта при восприятии библеизма реципиентом (подробнее см. п. 3.2.). В приведенном примере нарушение компонентного состава библеизма осуществляется через внедрение контекстуально обусловленного элемента humiliation в структуру библеизма: "Sheseemedanxioustomakehimdrinkupthecupofhishumiliation" (Maugham). В результате подобного добавления (или усечения) компонентного состава библеизма образуются его квантитативные варианты. Высокая подвижность формы библеизмы свидетельствует о ее готовности приспосабливаться к изменяющимся языковым, культурным и т.д. условиям.

Исходя из наличия квантитативных вариантов, можно представить организацию ФЕ (в том числе и библеизмов как их подгруппы) в качестве полевой структуры. Элементы поля могут характеризоваться различными системообразующими признаками и распределяться по трем основным зонам: ядерной, околоядерной и периферийной. Поэтому окказиональные, а также и интеръективные фразеологизмы и фраземы могут быть включены в категорию фразеологизмов как относящиеся к околоядерной или периферийной зонам. Это положение справедливо и для окказиональных, интеръективных библеизмов, библейских фразем, которые соотносятся с околоядерной и периферийной зонами поля библеизмов.

Как известно, фразеологизмы обладают более сложной, чем слова, семантикой и представляют собой языковые знаки, соотносимые по информационному объему со свернутым текстом [Беляевская 2002]. Эта особенность во многом обусловлена спецификой внутренней формы ФЕ — образного гештальта, — которая, в отличие от внутренней формы лексем, обычно остается достаточно прозрачной, сохраняя при этом тесную связь с "внешней" или "поверхностной" структурой фразеологического значения. Внутренняя форма фразеологической единицы представляет собой значение сочетания слов, совпадающего с ФЕ по своему лексико-грамматическому составу, с акцентированным в нем признаком, который является основанием номинации во фразеологизме. Этот признак лежит в основе предметно-логического содержания ФЕ [Леонтович 1990].

В ходе формирования ФЕ концептуализируется образное представление, лежащее в основе фразеологического, переносного значения. Живой зрительный образ превращается в гештальт, если он проходит когнитивную обработку и в нем выделяется когнитивный фокус, или основание номинации фразеологизма. В качестве примера рассмотрим библейский фразеологизм thealphaandomega— альфа и омега. Переносное значение данной единицы программируется в следующем библейском контексте: IamAlpha and Omega , thebeginningandtheending, saiththeLord, whichis, andwhichwas, andwhichistocome, theAlmighty (Revelations 1, 8) (здесь и далее в примерах курсив наш – Б.Е.). Библейские смыслы ("всемогущество", "вездесущность") попадают в фокус концептуализации данного библейского фрагмента и опредмечивании его в указанном библеизме. Образное представление о первой и последней буквах древнегреческого алфавита, репрезентирующих некую замкнутость, монолитность, постоянство, начало и конец в силу своей прозрачности ассимилируется носителями английской культуры, фразеологизируется и узуализируется, что подтверждается следующими языковыми примерами: AdherencetotheobjectivesoftheFourthPlanremainsthe alpha and omega ofFrencheconomicandfinancialpolicy / Thereisnothinglikeone’sfirst, orone’slast, camp. Others may be more beautiful, but those at the beginning and end have a unique quality of their own. They are Alpha and Omega and they give, rather than take from one / This has been an alpha-and-omega week’s viewing; every programme seemed to be either the first of a new series or the last of an old one (цит. по: ODEI 1993). Особый интерес представляет последний пример, в котором библеизм употребляется в атрибутивной функции, что необычно для этой языковой единицы. Функциональные трансформации фразеологизмов, грамматические "подвижки" были выявлены раннее в работах по фразеологии (см., напр.: Hollo 1985). Подобное приобретение новой синтаксической функции, изменения в орфографии (дефисное написание) свидетельствуют о полной системной адаптации указанного библеизма.

Фразеологическая номинация по сравнению с лексической является более сложной [Меликян 1998]. Если в основу лексической номинации кладется какой-либо характерный признак денотата, то в основу фразеологической номинации кладутся признаки целостной ситуации, что приводит к осложнению семантики ФЕ как в сигнификативно-денотативном, так и коннотативном аспектах. Через лексику проходит почти вся человеческая практика, в то время как через фразеологию только та ее сторона и грани, "зеркальность отражения которых вторично преломляется через выпуклое зеркало человеческих чувств, восприятий и их оценок. Фразеологизм, включающий обычно такую дополнительную психологическую нагрузку, тем самым представляет чаще всего эмоционально-экспрессивный эквивалент слова" [Ройзензон, Авалиани 1967: 75]. Как справедливо отмечает Д.О. Добровольский, "идиоматика… принципиально обращена не столько в мир, сколько на самого субъекта, т.е. фразеологизмы изначально создаются не для того, чтобы описывать мир, а для того, чтобы его интерпретировать, выражать субъективное и, как правило, эмоциональное отношение говорящего к миру [Добровольский, Караулов 1993: 6]. Выразить личное эмотивно-оценочное отношение к высказанному посредством фразеологизма суждению, охарактеризовать предмет со своей точки зрения позволяет вторичная природа фразеологической номинации, суть которой состоит в том, что в основе фразеологической образности находится отраженная ситуация, косвенно указывающая на другую ситуацию [Добрыднева 2002: 66]. Становясь достоянием национального языка, это отношение, выражаемое посредством любого ФЕ, в том числе библеизмом, социологизируется.

В структуре вторичной номинации можно выделить двойственную денотативную природу ФЕ. Первичный денотат соотносится с внутренней формой фразеологизма и обозначает предметную ситуацию, лежащую в основе синтаксически свободного словосочетания — прототипа ФЕ. Вторичный денотат отражает сферу психических понятий или объективного мира, обозначаемого ФЕ. Так, фразеологизм библейского происхождения towearJoseph’scoat— не поддаваться искушению — в качестве первичного денотата имеет процесс ношения кем-то одежды Иосифа. Эта прототипическая ситуация для узуального библеизма не является изначальной, поскольку для нее также существует прецедентный текст — Библия. В ветхозаветной книге "Бытие" мы находим расшифровку прототипа библеизма. Как известно, Иосиф был любимым сыном Иакова, и за это его ненавидели остальные одиннадцать братьев. Однажды они затаили на него сильную обиду и при первом же подходящем случае решили убить его. Но за него заступился один из братьев, и в итоге Иосиф оказался проданным в рабство в Египет. В Египте он попал в дом к Потифару, начальнику телохранителей фараона. Господь во всем помогал Иосифу, и поэтому любое дело, которое поручалось ему, приносило успех. Увидев это, Потифар назначил Иосифа управителем над всем своим домом. Иосиф мудро управлял всем хозяйством, и его хозяин не имел никаких забот. Но случилось так, что жена Потифара стала соблазнять Иосифа, и однажды, когда Иосиф за какой-то надобностью вошел в дом, она схватила его за одежду и сказала: "Ложись со мной". Не желая этого, Иосиф вырвался и, оставив одежду в ее руках, выбежал из дома.

Исход данной прецедентной ситуации выступает когнитивным фокусом в процессе ее концептуализации и фразеологизации. Символ этой ситуации — одежда — закрепляется в качестве одного из элементов прототипа библеизма (towearJoseph’scoat – не поддаваться искушению). Поэтому вторичным денотатом данного библеизма являются все подобные прецедентной (библейской) ситуации проявления объективной действительности — неприятие прелюбодеяния, искушения, соблазна.

Таким образом, первичный денотат библеизма указывает на библейский феномен, явление, ситуацию, хранящихся в культурной памяти и обеспечивающих мотивировку фразеологизмов библейского происхождения. В результате библеизмы можно противопоставить всем остальным ФЕ с точки зрения прямой взаимосвязи их внутренней формы с текстом-первоисточником. В семантической структуре ФЕ (в частности, библеизма) первичный денотат находится в латентном состоянии и может актуализироваться в семантике ФЕ с "живой" внутренней формой в процессе двойной актуализации [Гриднева 2002: 101].

Как упоминалось выше, характерной чертой единиц фразеологического состава языка как знаков вторичной номинации является их образно-ситуативная мотивированность [Телия 1996]. Семантика ФЕ опосредована "предшествующим" значением слов, составляющих его генетический прототип, а смысловые элементы лексической и грамматической семантики знака-прототипа начинают выполнять роль внутренней формы, переходя в новое смысловое содержание [Алефиренко 2003: 62].

Языковая мотивировка фразеологического значения — это один из элементов осуществления "семасиологической связи предметно-логического содержания фразеологического знака с его материальной формой, при помощи которых формируется и выражается фразеологическое значение" (цит. по: Меликян 1998). ФЕ в результате закрепления за ними функции обозначения различных классов предметов, явлений, свойств, отношений приобретают такое смысловое содержание, которое не распределяется непосредственно и полностью между входящими в состав фразеологизма словами. Соотношение семантики слов в составе ФЕ с их значениями в системе языка опосредовано фразеологическим значением.

Во всем многообразии фразеологического состава современного английского языка выделяются мотивированные и демотивированные ФЕ. Библейские фразеологизмы в отличие от ФЕ, не восходящих к прецедентным текстам, легче поддаются считыванию своей внутренней формы, поскольку их мотивировка восстанавливается быстрее благодаря генетической связи библеизма с Библией. Прозрачность / непрозрачность мотивировки библеизма может зависеть от степени ознакомленности носителя языка с прецедентным текстом мировой культуры, а также от степени стереотипизации тех или иных библейских фрагментов. Кроме этого необходимо учитывать мотивированность / демотивированность фразеологизмов в диахронии и синхронии. То, что представлено в языке на данном этапе, может не найти адекватного объяснения в силу своеобразия фразеологической абстракции и может потребоваться специальное этимологическое исследование.

Проблема мотивировки фразеологического знака актуальна в вопросах выделения ФЕ по источнику их происхождения. Так, библейское происхождение длинного ряда устойчивых выражений (библеизмов) не вызывает сомнений: их связь с текстом Священного Писания проявляется уже в самой форме и составе фразеологизмов (theLambofGod, aspoorasJob, barrenfig-tree, theprodigalson). Но есть мнение, что в случае с библейскими фразеологизмами далеко не каждое словосочетание, приобретшее устойчивость в том или ином языке и встречающееся в Библии, следует считать бесспорным библеизмом [Лилич 2002]. Речь может идти об универсальных языковых единицах, идущих из глубокой древности и самостоятельно развивавшихся в разных языках, в том числе и еврейских библейских текстах [Абрашкин 2003]. Для чистоты исследования необходим специальный сравнительно-исторический анализ, но поскольку таковой не входит в компетенцию данной работы, то мы в качестве постулирующего принимаем следущий тезис: функционирование в Библии ФЕ, возникших в древних культурах и сопряженных с более древними мифологическими представлениями, свидетельствует об их опосредованной связи с библейским текстом и дает основания причислять их к библеизмам в широком смысле этого слова, что не противоречит определению библеизма, принятому в данном исследовании. Библеизмы такого рода рассматриваются и классифицируются нами как добиблейские фразеологизмы на основании только что выдвинутого тезиса. Добиблейские фразеологизмы — это опредмеченные древнейшие представления, дошедшие до нас в теле библейского предания.

Таким образом, объект данного исследования — английские библеизмы — представляет собой отдельный пласт фразеологического состава английского языка, поскольку библеизмы характеризуются прецедентной обусловленностью их семантики, аллюзивностью их компонентного состава и более выраженной образностью и эмотивностью, программируемых еще в самом библейском тексте. Наряду с другими ФЕ небиблейского происхождения библеизмам присущи такие системообразующие признаки, как воспроизводимость, устойчивость, переносность значения, экспрессивность, оценочность. Библеизм является свернутым библейским текстом, и в связи с этим необходимо отметить свойственную ему ассоциативность с Библией, что делает его более актуальной языковой единицей по сравнению с другими на основании неиссякаемой мудрости Библии во все времена. Во многих странах Библия и по сей день является одной из самых распространенных книг, поскольку мировая религия христианство, основная книга которой и есть Библия, остается сегодня одной из ведущих конфессий на планете с наибольшим числом сторонников. Но несмотря на твердые позиции христианства, на которые оно опирается уже 2000 лет, в современном мире, в частности в Западной Европе, на протяжении долгого времени библейские ценности подвергались и продолжают подвергаться переоценке. Причины данной переоценки возникли еще, как было указано выше, в эпоху Ренессанса.