Реферат: Россия в середине и конце XVIII в
В январе 1730 г., незадолго до свадьбы с княжной Долгорукой, Петр II заболел оспой и умер. С ним пресеклась по мужской линии династия Романовых.
Вопрос о престолонаследии встал вновь. Никто и не вспоминал о завещании Екатерины I. Князь Алексей Долгорукий заявил о правах на престол своей дочери – «государыни-невесты», предлагая опубликовать в ее пользу поддельное завещание Петра II. В ответ на сомнения родственника – фельдмаршала В. В. Долгорукого – он выдвинул убийственно простой аргумент: «Ведь ты, князь Василий, в Преображенском полку подполковник, а князь Иван – майор, да и в Семеновском против того спорить будет некому».
По завещанию Екатерины I, трон должен был занять сын умершей в 1728 г. Анны Петровны, но «верховники» отвергли кандидатуры дочерей Петра Великого, как незаконнорожденных (они родились до того, как их родители вступили в церковный брак). Д. М. Голицын предложил передать престол старшей линии династии, идущей от брата Петра, царя Ивана. Поскольку старшая дочь Ивана – Екатерина – была замужем за герцогом Мекленбургским, человеком тяжелого нрава, решено было пригласить на трон ее сестру – Анну Иоанновну. Выданная Петром I замуж за герцога курляндского, она давно овдовела и жила в Митаве как провинциальная помещица» периодически выпрашивая деньги у русского правительства.
Одновременно тот же Д. М. Голицын заявил: «Надобно себе полегчить». Речь шла о том, чтобы, приглашая Анну Иоан-новяу на царствование, ограничить власть монарха в пользу Верховного тайного совета. Анне были предложены «кондиции (от лат. conditio – условие), на которых она могла стать императрицей. Герцогиня приняла предложение без раздумий.
Одним из таких условий стала замена самодержавного правления олигархическим'. Анна согласилась править совместно с Верховным тайным советом и без его одобрения не издавать законов, не вводить налогов, не распоряжаться казной, не жаловать и не отнимать имений, не присваивать чинов выше полковничьего. Верховный тайный совет получал право объявлять войну, заключать мир и распоряжаться войсками (включая гвардию). Наконец, Анна обязалась не вступать в брак и не назначать наследника. В случае неисполнения какого-либо из этих условий Анна должна была лишиться российской короны. В те дни, когда велись переговоры между Верховным тайным советом и Анной, в Москве находилось множество дворян, съехавшихся на свадьбу Петра II. Теперь, когда речь шла о воцарении новой государыни, дворянство встревожилось: не хотят ли «верховники» «воли себе прибавить».
Часть вельмож, не вошедших в состав Верховного тайного совета, решила воспользоваться ситуацией, чтобы, опираясь на рядовых дворян и военных, ограничить царскую власть в пользу не узкой группы лиц, а всего «знатного шляхетства».
Стали появляться дворянские проекты государственного устройства. Всего их известно более 10. Под ними – около 1100 подписей, в том числе 600 – офицерских. В общих чертах смысл этих проектов сводился к следующему. Высшая власть сохранялась за Верховным тайным советом. Членов совета (от 11 до 30, не более двух представителей одной семьи) должны были выбирать генералитет и «знатное шляхетство». О правах иных сословий речь не заходила. Во многих проектах предлагались льготы для дворян: ограничение срока службы, право Ступать в службу сразу офицерами, отмена единонаследия.Понимая опасность недовольства дворянства, самый дальновидный из «верховников» – Дмитрий Михайлович Голицын – разработал проект ограничения самодержавия системой выборных органов. Высшим из них оставался Верховный тайный совет из 12 членов. Все дела, решаемые в этом совете, предварительно должны были пройти обсуждение в Сенате, состоявшем из 36 сенаторов. Дворянскую палату предполагалось составить из 200 рядовых дворян, а палата горожан должна была включить по два представителя от каждого города. Дворянство получало льготы даже обширнее тех, о которых просило: оно совсем освобождалось от обязательной службы. Одновременно запрещалось допускать дворовых людей и крестьян к государственным делам.
И все же затея «верховников провалилась. Подготовка ограничительных «кондций» в узком кругу вызвала недоверие дворянства. Многие могли бы подписаться под словами казанского губернатора А. П. Волынского: «Боже сохрани, чтоб вместо одного самодержавца не сделалось десяти самовластных и сильных фамилий; мы, шляхетство, тогда совсем пропадем».
Когда Анна Иоанновна прибыла в Москву, ей подали прошение разобрать дворянские проекты и установить образ правления, угодный всему «обществу». В тот же день императрица получила и другое прошение, в котором 150 дворян всепокорнейше молили ее принять самодержавное правление, а «кондиции» уничтожить. Разыграв простодушное удивление («Как? Разве эти пункты были составлены не по желанию всего народа? Так ты меня обманул, князь Василий Лукич!»), Анна на глазах у всех разорвала «кондиции». Самодержавие было восстановлено.
Этот момент российской истории исключительно важен. Историки обратили внимание на то, что ограничение единоличной царской власти (пусть и в пользу узкой группы сановников) могло бы стать началом отказа России от деспотических форм правления. В истории не раз бывало, что свобода большинства начиналась со свободы немногих, с правовых гарантий хотя бы для избранных. Но России вновь не суждено было сделать тот шаг, который мог бы в корне изменить ее историю.
Сразу после уничтожения «кондиций» Анна ликвидировала и Верховный тайный совет. Долгоруких сослали в Березов, где отбывали ссылку дети Меншикова. (Правда, невесты Петра II не встретились – Мария Меншикова умерла в 1729 г.) Вместо Верховного тайного совета в 1731 г. был создан Кабинет министров во главе с А. И. Остерманом. Императрица, не любившая государственных дел, в 1735 г. специальным указом приравняла подпись трех кабинет-министров к своей.
О внешности и характере императрицы Анна Иоанновна сохранились разные отзывы, порой противоположные. Для одних она «престрашнова была взору, отвратное лицо имела, так была велика, когда между кавалеров идет, всех головою выше, и чрезвычайно толста». Приведенное свидетельство принадлежит графине Наталье Шереметевой, впрочем, оно небеспристрастно: по воле Анны она была вместе с мужем выслана в далекую Сибирь. Весьма деликатен в своем описании императрицы испанский дипломат герцог де Лириа: «Императрица Анна толста, смугловата, и лицо у нее более мужское, нежели женское. В обхождении она приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна. Щедра до расточительности, любит пышность чрезмерно, отчего ее двор великолепием превосходит все прочие европейские. Она строго требует повиновения себе и желает знать все, что делается в ее государстве, не забывает услуг, ей оказанных, но вместе с тем хорошо помнит и нанесенные ей оскорбления. Говорят, что у нее нежное сердце, и я этому верю, хотя она и скрывает тщательно свои поступки. Вообще могу сказать, что она совершенная государыня...» Герцог был хорошим дипломатом – знал, что в России письма иностранных посланников вскрывают и читают...
Анна Иоанновна родилась 28 января 1693 г. в Москве. Детство провела в селе Измайлове. В 1710 г. по воле Петра I, задумавшего связать династию Романовых с правящими в Европе родами, она была выдана замуж за курляндского герцога Фридриха Вильгельма. Юный герцог не производил яркого впечатления: хилый, жалкий, он не был завидным женихом. В 1711 г. супружеская пара поехала в Курляндию, но по дороге случилось несчастье: герцог умер (накануне он состязался в пьянстве с самим Петром Великим). Анна вернулась в Петербург, но вскоре ее, вдову, вновь отправили в Митаву – так началась ее безрадостная жизнь в чужой стране. Она не знала ни ее языка, ни культуры, полностью зависела от подачек из Петербурга. И вот в 37 лет захудалая герцогиня волей судьбы становится императрицей. Суеверная, капризная, мстительная и не очень умная, она обретает власть над огромной страной.
Анна не поощряла пьянства, зато отличалась тем, что очень любила держать при дворе шутов, обожала всякие шутовские представления. Один современник-иностранец описал такую, не очень ему понятную, сцену: «Способ, как государыня забавлялась сими людьми, был чрезвычайно странен. Иногда она приказывала им всем становиться к стенке, кроме одного, который бил их по поджилкам и через то принуждал их упасть на землю. Часто заставляли их производить между собою драку, и они таскали друг друга за волосы и царапались даже до крови. Государыня и весь ее двор, утешаясь сим зрелищем, помирали со смеху». Случалось, что императрицу в качестве шутов развлекали князья Рюриковичи и Гедими-новичи, хотя Анна и не принуждала их,– многие аристократы сами рвались служить и угодить императрице. Такое шутовство не воспринималось в то время как оскорбительное для дворянской чести.
А еще любила императрица узнавать, о чем говорят ее подданные. Она была в курсе дел, которые вершились Тайной канцелярией. Во всяком случае начальник канцелярии Андрей Иванович Ушаков ей постоянно о них докладывал. Но самым необычным пристрастием императрицы Анны была охота. Стрелком она слыла превосходным. Впрочем, не сама по себе охота ее привлекала, а именно стрельба – и обязательно по живой мишени. Только за летний сезон 1739 г. Анна самолично лишила жизни 9 оленей, 16 диких коз, 4 кабанов, одного волка, 374 зайцев, 608 уток, 16 чаек...
Главную роль при дворе императрицы играл (1690–1772) Эрнст Иоганн Бирон, мелкий курляндский дворянин, ее фаворит с 1727 г. В Россию он прибыл сразу после того, как Анна разорвала «кондиции». Об отношениях императрицы и Бирона один из современников писал: «Никогда на свете, чаю, не бывало дружественнейшей четы, приемлющей взаимно в увеселении или скорби совершенное участие, как императрицы с герцогом Курляндским.
Оба почти никогда не могли во внешнем виде своем притворствовать. Если герцог являлся с пасмурным лицом, то императрица в то же мгновение встревоженный принимала вид. Вуде тот весел, то на лице монархини явное напечатывалось удовольствие. Если кто герцогу не угодил, то из глаз и встречи монархини тотчас мог приметить чувствительную перемену. Всех милостей надлежало испрашивать от герцога, и через него одного императрица на оные решалась».
Бирон не был человеком добрым, но и злодеем его нельзя было назвать. Он, случаем вознесенный на вершину власти, вел себя, как многие его современники, думающие о карьере, власти, богатстве. Бирон в свое время даже учился в Кениг-сбергском университете, но не закончил его из-за какой-то темной истории с ночным дебошем, приведшим студента под арест на несколько месяцев. Став фаворитом русской императрицы, он получил и чин действительного тайного советника (по военной иерархии – генерал-аншефа), и высший русский орден – Святого Андрея Первозванного. Но самая заветная его мечта осуществилась в 1737 г., когда он стал герцогом Курляндским и Семигальским. Там, в Курляндии, он строил себе дворцы, думая о своей будущей жизни. Как показало время, не напрасно: престарелый герцог в самом деле кончил свои дни в 1772 г. в Курляндии в возрасте 82 лет. Но это будет потом, а при Анне Иоанновне Бирон – молодой красавец, физически очень крепкий человек. Современник писал о нем: «У него не было того ума, которым нравятся в обществе и в беседе, но он обладал некоторого рода гениальностью, или здравым смыслом, хотя многие отрицали в нем и это качество. К нему можно применить поговорку, что дела создают человека. До приезда своего в Россию он едва ли знал даже название политики, а после нескольких лет пребывания в ней знал вполне основательно все, что касается до этого государства... Характер Бирона был не из лучших: высокомерный, честолюбивый до крайности, грубый и даже нахальный, корыстный, во вражде непримиримый и каратель жестокий».
Мрачным символом эпохи стала Тайная канцелярия, где свирепствовал А. И. Ушаков. Попав туда по любому, нередко ложному доносу, человек подвергался пытке: битью кнутом, выворачиванию рук на дыбе... Палачи Ушакова славились умением заставлять жертву признавать самую невероятную вину. За время царствования Анны через канцелярию прошло около 10 тыс. человек.
Самым громким политическим процессом было «дело» Артемия Петровича Волынского, начатое весной 1740 г. Еще Петру I понравился храбрый и умный ротмистр Волынский, выходец из старинного боярского рода, выполнявший ответственные дипломатические и административные поручения царя-реформатора. Правда, незадолго до смерти Петр самолично высек Волынского за злоупотребления: от худших последствий его спасла смерть императора. При Екатерине I А. П. Волынский стал губернатором Казани. Там он прославился стяжательством. Вновь пошли жалобы. От должности Волынского отстранили, а «чистосердечное» признание да помощь покровителей помогли избежать более сурового наказания.
При вступлении на престол Анны Иоанновны он еще находился под следствием, но с 1733 г. вновь успешно продвигается по служебной лестнице: стал членом Кабинета и даже постоянным докладчиком у императрицы. А. П. Волынский, будучи ставленником Бирона и зная любовь своего патрона к лошадям, угождал ему тем, что отчаянно боролся со злоупотреблениями в конюшенном ведомстве. Заботился об организации конных заводов в России и закупке породистых лошадей за границей. Его назначают на должность обер-егермейстера двора – ведать царскими охотами. Кроме расторопности у А. П. Волынского были и задатки государственного деятеля. Бирон попытался использовать услужливого царедворца, чтобы ослабить влияние вице-канцлера А. И. Остермана, человека не только очень умного, но и чрезвычайно хитрого. 3 апреля 1738 г. Волынский стал кабинет-министром. Нелегко было ему, горячему и вспыльчивому, бороться с рассудительным Остерманом, который, ловко используя промахи кабинет-министра, наносил чувствительные удары.
Успех вскружил Волынскому голову: ему стало казаться, что он способен на большее – быть первым вельможей в государстве. Его самоуправство стал с раздражением замечать и Бирон. Во всяком случае, герцогу не могло понравиться то, что в его апартаментах кабинет-министр позволил себе избить придворного поэта Василия Кирилловича Тредиаковского. Потеряв терпение, Бирон готов был сместить Волынского. Возникновению «дела» помог А. И. Остерман. Он посоветовал арестовать не только самого кабинет-министра, но и его дворецкого, наложить арест на все бумаги Волынского и собрать жалобы на него.
Заработало ведомство А. И. Ушакова. Поначалу Артемий Петрович держался вызывающе, но потом испугался и стал оправдываться. Возникло обвинение. Один из его пунктов состоял в «оскорблении» ее императорского величества. А тут и дворецкий под пытками стал наговаривать на патрона. Из «признаний» слуги Бирон и Остерман узнали о вечеринках в доме Волынского, о чтении каких-то книг и о сочиненном Волынским «Генеральном проекте» преобразования государства. В дом на Мойке действительно приезжали разные люди:
архитектор Петр Еропкин, картограф моряк Федор Соймонов, президент Коммерц-коллегии Платон Мусин-Пушкин и другие.
«Дело» это постепенно приобретало серьезный политический характер. О таком пустяке, как драка в апартаментах Бирона, даже не вспоминали. На поверхность стали выплывать «страшные факты: кабинет-министр готовил какие-то «противузаконные проекты», да еще дерзко говорил об Анне Иоанновне («Государыня у нас дура, и, как ни докладываешь, резолюции от нее никакой не добьешься»). Не все, кого привлекали к следствию, вели себя достойно. Петр Еропкин, например, показал, что Волынский замышлял даже захват престола. Так из суммы разных показаний возникало впечатление целого «заговора». К чести А. П. Волынского следует сказать, что на допросах держался он достойно, ни на кого вину не сваливал.
«Генеральный проект» не сохранился. Но его основные положения все же известны. Волынский выступал против ничем не ограниченного самодержавия. Его идеалом были порядки в Швеции – стране, где власть короля с 1720 г. была ограничена в пользу аристократии. «Генеральный проект» по духу своему был близок проекту «верховников».
В беседах Волынского с друзьями обсуждалась также идея создания российского университета. Затрагивалась, конечно, и больная тема засилья иностранцев. Поминали недобрым словом герцога Бирона («от него государство к разоренью придти может»). В итоге сказано было достаточно: у организаторов судилища на руках были нужные им признания.
Вынесенный приговор отличался средневековой жестокостью: «...живого посадить на кол, вырезав прежде язык». 27 июня 1740 г. в восемь часов утра Волынскому отрезали язык, завязали рот тряпкой и на торговой площади казнили вместе с другими осужденными, проходившими по этому делу. Правда, Анна Иоанновна под конец «смягчилась»: Волынскому сначала отрубили руку, а потом, чтобы не продлевать мучений, и голову...
Осенью 1740 г. Анна Иоанновна заболела. Единственной ее родственницей была племянница Анна Леопольдовна, дочь герцога Мекленбургского и царевны Екатерины Иоанновны. Царица провозгласила наследником сына Анны Леопольдовны и герцога Антона Ульриха Брауншвейгского – Ивана Антоновича, родившегося в августе 1740 г. Регентом до совершеннолетия императора Ивана VI был назначен Бирон. 17 октября императрица Анна умерла.