Реферат: Симонов Михаил Петрович
Одно из первых в стране студенческих конструкторских бюро (СКБ) организовали именно в Казанском авиационном институте. В 1953 году там при кафедре конструкции и проектирования создали поначалу планерный кружок, а потом, в 1956 году, преобразовали его в СКБ. Основным организатором и разработчиком стал недавний выпускник КАИ Михаил Симонов, который не только проектировал, но еще и умудрялся... летать и на спортивных самолетах, и практически на всех планерах, которыми располагал Советский Союз.
В конце шестидесятых жизнь преподнесла Симонову очередное нелегкое испытание, хотя он уже был главным конструктором первого в стране ОКБ спортивной авиации, образованном на базе студенческого КБ и посягнушем на незыблемую твердыню яковлевской монополии. Дело в том, что Михаил Петрович развелся с первой женой. Что, как и почему - это не наш вопрос, а вот в местных партийных органах, как и подобало, считали иначе: вот и оказался Симонов, имея в кармане строгое партийное взыскание "за моральное разложение", в приемной министра авиационной промышленности Петра Васильевича Дементьева...
"Важную роль в моей судьбе сыграл министр Дементьев. Когда-то он усмотрел во мне какие-то минимальные способности, что позволило ему считать меня подающим надежды специалистом. В июне 1969 года он перевел меня из Казани в Москву и назначил поначалу заместителем главного конструктора в Долгопрудненское КБ автоматики, а через девять месяцев направил меня на "выучку" к гениальному провидцу авиации Роберту Людовиговичу Бартини, а через некоторое время назначил на должность заместителя главного конструктора в ОКБ Павла Осиповича Сухого с задачей завершить доводку фронтового бомбардировщика СУ-24. Кстати, в тот же день, когда я был у министра, он "нашел" еще одного будущего генерального конструктора - Сергея Викторовича Михеева. Когда Михеев был еще ведущим конструктором, Дементьев дал задание начальнику управления кадров обратить на него внимание и добавил: "Этот парень очень талантлив, поэтому после Н.И.Камова он и будет генеральным конструктором". Так оно и случилось..."
В начале 1970 года на летно-испытательной и доводочной базе ОКБ Сухого на подмосковном аэродроме "Раменское" близ города Жуковского появился только что принятый в ОКБ некто Симонов, назначенный к тому же заместителем главного конструктора "шестерок", будущих СУ-24, да и ответственным за летные испытания.
Встретили "варяга" на летной станции настороженно. К тому же разнесся слух, будто он женат на дочери... Брежнева, ни много, ни мало, так что каждый шаг новобранца отслеживался весьма придирчиво. Однако бригада "шестерочников" весьма скоро убедилась, что Симонов, действительно, зять, да вовсе не Брежнева, а главное - отлично разбирается в авиации вообще и в опытном самолетостроении в частности, умеет ориентироваться в обстановке и принимать грамотные решения. Потому довольно быстро его признали за "своего" и стали именовать просто "МП"...
В августе 1972 года эпицентр испытаний "шестерок" переместился в Ахтубинск, в НИИ ВВС, то есть к заказчикам. "МП" назначили техническим руководителем летных испытаний. Очевидцы вспоминают, что даже бывалых специалистов удивляли его выносливость и целеустремленность. С утра до позднего вечера мотался Симонов между ангаром и стоянкой, стартом и группой анализа, командно-диспетчерским пунктом и штабом института. Порой ему приходилось и "пробивать" полеты, когда ни одна другая "фирма" на подобное не отваживалась - речь идет о так называемых полетах в "сложняке" - самой плохой метеообстановке.
В испытаниях "шестерок" суховцы использовали 18 машин. Девятнадцатый самолет - эталон - даже был прозван "кандидатом в президенты".
Сказать, что испытания фронтового бомбардировщика Т-6 с крылом изменяемой стреловидности шли гладко, значит ничего не сказать. 29 августа 1973 года на Т-6 разбился ведущий по этой теме летчик-испытатель института полковник Сталь Лаврентьев. Вот тогда-то в пышной шевелюре Симонова четко обозначилась первая седая прядь...Тем не менее в августе 1974 года государственные испытания Т-6 (СУ-24) завершились, в конце того же года первые бомбардировщики поступили в строевые части, а в апреле 1975 года СУ-24 приняли на вооружение. Еще через год большую группу создателей СУ-24, в их числе и М.П.Симонова, удостоили Ленинской премии.
Судьба "шестерок" оказалась удачной: к концу 1998 года у российской фронтовой авиации числились "на балансе" 445 машин типа СУ-24 (имеются в виду разные модификации), да сотню этих сверхзвуковых бомбардировщиков имел Военно-Морской Флот.
"Нестандартность подхода к проектированию СУ-27, к его компоновке породила совершенно новое конструкторское и инженерное мышление. Такой подход к вечным проблемам авиации - весу, дальности, скорости, маневренности - позволял создать истребитель - предвестник самолетов будущего... Павел Осипович задумывал самолет, превосходящий по боевой эффективности любой другой истребитель, то есть самолет завоевания господства в воздухе. И чтобы решить эту задачу, нам потребовалось всего лишь... полностью перепроектировать самолет, к тому же уже запущенный в серию на заводе в Комсомольске-на-Амуре. Требовалось получить разрешение Министерства авиационной промышленности. Я, как главный конструктор темы, пошел к заместителю министра Ивану Степановичу Силаеву. Он выслушал наш доклад, только спросил: что, нет другого пути? Я ответил: "Конечно, есть - можно серийно строить сотни и тысячи посредственных истребителей, и, если не будет боевых действий, об их посредственности никто так и не узнает. Но мы же работаем на тот черный день, когда наше оружие должно быть на самом высоком уровне. Поэтому другого пути нет!.." Силаев поддержал нас... От старого самолета остались только размер колеса основной стойки шасси, да катапультное кресло К-36..."
П.О.Сухой шел на огромный риск, приступая в начале семидесятых к разработке самолета совершенно необычной схемы. Этот урок, как показали дальнейшие события вокруг Т-10 (СУ-27), Михаил Петрович усвоил крепко. За пять примерно лет конструкторы исследовали 20 аэродинамических компоновок, так что в ОКБ будущий СУ-27 даже называли "самолетом с изменяемой компоновкой". Один их ученых-аэродинамиков, подчеркивая непривычную для советской истребительной авиации схему, как-то сказал: "Больше, чем самолет СУ-27, мы в ЦАГИ "дули" только ТУ-144..."
К началу 1975 года главного конструктора темы Т-10 Наума Семеновича Чернякова свалила болезнь. П.О.Сухой незадолго до своей смерти назначил главным Михаила Петровича Симонова.
20 мая 1977 года шеф-пилот ОКБ Владимир Ильюшин совершил в Жуковском первый полет на первом прототипе СУ-27. Казалось бы, дальше все должно идти заведенным порядком до принятия нового самолета на вооружение. Но...
Трудно себе представить, какую "кашу заварил" Симонов своим предложением... остановить все работы по старому проекту и взяться за новый. Оборонный отдел ЦК КПСС, Военно-промышленная комиссия Совета министров СССР, отраслевой министр В.А.Казаков, серийный завод в Комсомольске с подготовленным к серии производством... Силы административно-командной "сборной" были явно превосходящими... Видимо, не случайно Симонов называет иногда процесс создания самолета "поднятием тяжестей": ОКБ Сухого сумело убедить "тяжеловесов" в своей правоте.
Тут, видно, будет уместным напомнить давнюю притчу. Когда первые сверхзвуковые суховские истребители и перехватчики начали появляться в строевых частях, наземные острословы тут же сочинили афоризм: "Конструктор Сухой, машина сырая, а летчик вылезает из кабины мокрый!"
Симонов об этом прекрасно знал. Он, как показало время, четко усвоил и этот, преподанный ему Павлом Осиповичем Сухим, главными конструкторами Евгением Сергеевичем Фельснером и Николаем Григорьевичем Зыриным урок - наставление: "Лицо фирмы определяет строевая часть!" Вот почему "ОКБ Сухого" уделяло и уделяет столь пристальное внимание своим крылатым "детям" на протяжении всей их жизни.
Возвращаясь к хронологии развития СУ-27 и целого "семейства", рожденного этой уникальной машиной, напомним, что Владимир Ильюшин поднял прототип "настоящего" СУ-27 20 апреля 1981 года. А вот Симонова в "ОКБ Сухого" уже не оказалось: чтобы разрядить конфликтную ситуацию, возникшую у Симонова с тогдашним генеральным конструктором суховской фирмы Е.А.Ивановым, Михаила Петровича на целых четыре года перевели в Министерство авиационной промышленности на высокую должность - заместителя министра по науке и новой технике. Только в январе 1983 года министр И.С.Силаев представил суховцам нового генерального конструктора - М.П.Симонова.
Работа в чиновном кабинете - не для Симонова, это ясно, как Божий день. Ведь не успел он вернуться в ставшие, без преувеличения, родными стены, как предложил применить на самолете типа СУ-27 так называемое переднее горизонтальное оперение (ПГО) и на базе серийной построить экспериментальную машину (ПГО - это маленькие крылышки в передней части фюзеляжа). На заводе ее обозначили Т-10-24 и получили... фантастические характеристики по устойчивости и управляемости. Так появился первый в мире высокоманевренный реактивный "триплан"...
Вскоре последовала серия мировых авиационных рекордов. Первые рекорды на СУ-27, вроде бы из соображений секретности названном в официальных документах П-42, хотя на самом деле Симонов просто помянул этим дату гибели отца, ставил в 1986 году Виктор Пугачев. Истребитель уже несколько лет как находился "в строю", но тут в ОКБ порешили: нужно "поставить на место" американский Ф-15 "Игл" (между прочим, создание сложного истребителя для завоевания превосходства, каким и должен был стать будущий СУ-27, во многом стимулировалось американскими работами над Ф-15, да и поднятой глобальной пропагандистской шумихой вокруг того самолета)...
В начале июня 1989 года на авиасалон в парижском пригороде Ле-Бурже прибыли два СУ-27, пилотируемые Виктором Пугачевым и Евгением Фроловым.
"Это был для нас главный и решающий момент. Мы впервые очутились на мировой авиасцене. И если бы наш показ был таким же, как, скажем, американских Ф-15А или французских "миражей", нам бы сказали: "Наконец Советский Союз дотянулся до мирового класса"... Поэтому мы решили показать такие элементы высшего пилотажа, которые дали бы понять, сколь совершенна аэродинамика СУ-27, как высок уровень нашего ОКБ и ученых ЦАГИ, сколь высок уровень серийной техники - ведь одну "сушку" мы взяли прямо из авиаполка..."
В "ОКБ Сухого" заготовили сюрприз - новую фигуру высшего пилотажа "кобру Пугачева". Ни один самолет в мире эту фигуру выполнить не мог. Американский Ф-18, например, способен на угол атаки не более 35 градусов, а СУ-27 двигался с углом атаки 120 градусов, практически вперед двигателями!
Это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Никто не мог толком понять, как вообще такое возможно: самолет при динамическом торможении вдруг "замирал" на мгновения и потом... летел, а не сваливался в штопор. Особенно бурно реагировали заклятые конкуренты - американцы...
"К концу семидесятых в нашей стране сложилось некое неформальное единение сторонников авианосной программы. Тут были энтузиасты из авиационной промышленности, из судостроительной отрасли, да из всей "девятки" - составных частей отечественного военно-промышленного комплекса, вдохновляемые главнокомандующим ВМФ С.Г.Горшковым и куратором всей оборонной промышленности Д.Ф.Устиновым. Примкнуло к "славным китам" и "ОКБ Сухого". Действительно, была идея, были соответствующие решения "директивных органов", была программа определенных и весьма интересных действий, даже с учетом того, что действия эти, хоть и любопытные, но, по мнению оппонентов, имели сомнительный характер. Потому мы и определили свои занятия как "затею", то есть затею создать авианосец... Мы категорически не соглашались с попытками поставить крест на авианосной теме. В нашем ОКБ вовсю шла программа корабельного СУ-27К, а в ОКБ "МИГ" - палубного МИГ-29К, а тут - отнимают любимых детищ... Мы призадумались и пришли к определенным выводам: для чего нужна катапульта, что если попробовать "прыгающий с трамплина" самолет?.."
Вот мы и добрались наконец до истории о том, как Михаил Петрович Симонов "распечатал"... палубу. История эта настолько богата всевозможными коллизиями, что до них не додумался бы и такой признанный мастер детектива, как Том Клэнси.
В 1977 году высшее руководство страны приняло решение оснастить катапультами пятый заложенный в Николаеве корабль серии "Киев" и обеспечить взлет с него истребителей СУ-27 и штурмовиков СУ-25. Невское проектно-конструкторское бюро в Ленинграде под руководством главного конструктора В.Ф. Аникеева приступило к проектированию нового авианесущего крейсера "проекта 1143.5" с катапультным стартом.
Тут посыпались неприятности. Оказалось, что наша промышленность не может сделать катапульту, а точнее, расточить четыре "двухствольных ружья" длиной...90 метров с "калибром" каждого ствола в полметра. Сие означало, что тема "авианосца" оказалась под вопросом. На круг выходило, что Советский Союз не в состоянии создать "полнокровный" авианосец из-за этой треклятой катапульты. На верхах решили: все работы по авианосцу прекратить. Произошло это в 1980 году...
Скептики убеждали Симонова и его коллег: океан - это такое место, где "имеют место быть" всевозможные порывы ветра, способные опрокинуть любой взлетающий истребитель. Однако Симонов, как говорится, "уперся" (вообще-то, это свойственно его характеру). "Наш истребитель, - рассуждал он, - обладает хорошей устойчивостью, у него большая масса, следовательно, он будет двигаться по полубаллистической траектории, разгоняясь за счет тяги двигателей..."
С Симоновым трудно спорить. Действительно, если корабелы не смогли создать подходящую паровую катапульту, для них это стало определенным уязвлением, то для авиаторов данное обстоятельство оказалось лишь "мелкой деталью", подробностью, которая лишь улучшала вкус к жизни... Слава Богу, что директором Черноморского судостроительного завода в Николаеве, где был заложен авианосец, имя которого менялось, как перчатки (сначала - "Рига", потом - "Леонид Брежнев", затем - "Тбилиси", наконец, "Адмирал флота Кузнецов") был удивительный человек Макаров. Когда директор прослышал, что суховцы предложили трамплин, он сделал вид, что так всегда и было, что он знал, чем дело кончиться!